Иллюзия свободы - Марика Крамор

– Я тебя умоляю. У него сегодня «посиделки» с зарубежными партнёрами. Водка, развлечения, все дела, – красавчик, осталось только добавить такое очевидное – «женщины». Вот уж спасибо ему за поддержку! – Он, если, конечно, будет в состоянии, приползёт к тебе далеко за полночь.

Я грустно вздыхаю. Интересно. У нас с Русланом вообще есть хоть какой-то шанс «общаться» нормально? А не сквозь призму отстранённости и его любовниц? С одной стороны, рядом с мужем мне слишком некомфортно, с другой – наладить нормальные отношения просто не получается. Он всегда смотрит сквозь меня, как будто я прозрачная. И разговаривает также – сквозь зубы.

– Я очень сомневаюсь, что он в подобном состоянии поползёт ко мне.

Олег лишь весело скалит зубы.

– Не сомневайся. Я бы на его месте пополз, – он дарит мне неожиданно мягкий взгляд, и я считаю за лучшее закрыть данную тему и отвернуться.

Тут телефон звонит снова, но мужчина раздражённо сбрасывает вызов. Потом ещё раз. Интересно. Это его подружка? Та самая, которая называет его «Олеж»?

Отвратительное слово! И к мужчине такое расплющенное обращение вообще не клеится.

Через некоторое время машина плавно паркуется у большого кирпичного дома с шикарными раздвижными воротами. Я первым делом обвожу взглядом участок. Очень ухоженный. Чистый. С вымощенными кирпичом дорожками.

– Красиво у вас тут.

– Это мама старается. Она, как с отцом развелась, город не признает. Завела вон себе друзей, – Олег широким жестом указывает рукой на просторный вольер. – А Олежек теперь корми этих волкодавов.

И, подходя к решётке, уверенным громким голосом заявляет:

– Привет, ребята. Потерпите, скоро ужин.

Сказал он это таким тоном, что сразу становится понятным: он больше для вида возмущается, что ему приходится тратить своё время на дорогу. Но к животным, на самом деле, он относится хорошо.

Два «волкодава» уже нетерпеливо переминаются с ноги на ногу. Или правильно сказать, с лапы на лапу? Улыбаюсь тайным мыслям и со своего места внимательно осматриваю животных.

Они оба красавцы.

Огромные. Мощные. Грозные. Вальяжно топчутся у входа. Даже не гавкают. Сразу видно, что животных любят и хорошо за ними ухаживают.

Но треугольные висячие уши всё же настороженно прижаты. На меня собаки смотрят с высокомерным безразличием.

До чего же крупная порода.

А между прочим, уже плавно наступает вечер и начинает смеркаться.

На улице октябрь месяц. Вообще деньки стоят солнечные, но летнее тепло уже давно сменилось первой осенней прохладой. И я сегодня оделась немного не по погоде. Да и за городом более ветрено. Руками обхватываю плечи и раздумываю. Может, попросить у Олега что-нибудь потеплее? Куртку? Или свитер...

Вдруг мужская рука ложится на моё плечо. Я вздрагиваю от неожиданности и поворачиваю голову, встречаясь с виноватыми зелёными глазами.

– Ева, ты замёрзла. Погоди, я сейчас.

Спустя две минуты мужчина уже застёгивал на мне куртку.

– Прости, я не подумал. Здесь всегда холоднее, чем в городе. Это моя местная куртка. Она чистая, не переживай.

Погружаюсь в обволакивающее тепло. И сразу утопаю в запахе свежести и чего-то непривычного.

Волшебно.

Как мне здесь нравится!

Словами передать не могу. Свежий прохладный воздух, нет городской загазованности. Тишина. Спокойствие.

Домой совсем не хочется. Я бы не отказалась посидеть возле костра, грея ладошки и зачарованно смотря на огонь. Поворачиваюсь и слышу, как листва шуршит под ногами. Боже, как же я скучаю по жизни в загородном доме!

В памяти почему-то всплывают моменты, когда я была ещё маленькой. Как папа, громко хлопая в ладоши, догонял меня, а я убегала и пряталась по всей территории. Как мы лепили снеговиков, а вместо глаз вставляли камушки. Как он ругал рабочих, когда они неправильно установили какое-то оборудование. Тогда мы ещё жили в старом доме, где участок был не такой большой, да и сам дом был не так велик. Но нам с папой всегда там было хорошо и уютно. А вечером бабушка выглядывала в окно и звала нас к ужину. Кажется, это было целую жизнь назад.

Ничего, папа. Я обещаю. Я смогу разобраться с фирмой. Если не поднять её с колен, то я сделаю всё, чтобы хоть частично сохранить своё наследие.

Сохранить то, на что мой отец положил всю свою жизнь.

Выныриваю из грустных мыслей и наблюдаю, как мужчина, ласково зазывая животных, ставит в углу вольера наполненные доверху миски. И возвращается ко мне.

– Олег, так что там с бумагами?

Спустя некоторое время, пока мы разбирались с делами, сидя в беседке под ярким светильником, у Олега вновь зазвонил мобильник. Мужчина тактично извинился и встал из-за стола.

Несмотря на это, кусочки его разговора доносятся до меня вполне отчётливо.

– Я тебе уже всё сказал, Оль... Чего ты ждёшь от меня, я не пойму? Нет. Я сказал, нет! Слушай, делай, что хочешь. У меня уже это всё в печёнках сидит. Подзаебало реально, Оль!

Не считая нужным и дальше слушать обрывки чужой ссоры, роняю на стол бумаги с расшифровкой нескольких схем. Ещё успею с ними разобраться.

Встаю и иду к вольеру с уже сытыми животными.

Останавливаюсь и неотрывно наблюдаю за тем, как они разминаются.

– Какие вы красавцы, – ласково и очень тихо обращаюсь к собакам. – Потрясающие. Но посторонним вас лучше не трогать, да? Скучно вам тут? Побегать хочется?

– В принципе, если хочешь их выгулять, я могу посадить их на поводок.

– Ты им непостоянный хозяин. Это неопасно?

– Вообще-то, бигбосс у них мама. Но меня они тоже слушаются. Они воспитанные ребята. Да и ты сама видишь: спокойные, несуетливые. Мне всё равно перед сном с ними гулять, так что можно сделать это сейчас.

– А что значит «перед сном»?

– Пока мамка уехала, я тут ночую. А то к этим троглодитам не наездишься.