Пришедшие с другой стороны (СИ) - Кириллов Альберт "Кириллов Альберт"

Михаил сначала не прогонял Клушу, когда она сидела рядом с ним, уже вечерело и никто не мог разглядеть внутренности салона автомобиля. Но теперь он въезжал в район, где проживали родители. Так как район считался благополучным и жили здесь не бедные люди, то и улицы освещались хорошо, да и вокруг было полно видеокамер.

Михаил открыл пультом ворота, заехал на территорию родительского участка и остановился перед въездом в гараж.

Тут вдруг Минька засуетился: выпрыгнул из портфеля, начал метаться по салону автомобиля:

- Ты чего? – спросил его Михаил.

- Нельзя в дом без спросу заходить. Здешний домовой за это убить может. Нельзя! – нервничал Минька, так и носясь вихрем по салону автомобиля.

- Здесь? Домовой? Да не может быть! Пока я только тебя да Мирона видел в качестве домовых. Тут какие домовые, это же город!

- Нельзя, меня может просто из дома выкинет, а Клушу точно убьет, - уже паниковал Минька.

- Ладно, отставить панику, говори, как надо сделать, чтобы понять, есть у нас домовой в доме или нет. И помни, если что, то я тебя от любого самого злобного домового защищу. Тебя я знаю, а его нет!

Минька с такой непосредственной надеждой посмотрел на него, что Михаил даже смутился от этого взгляда...

Минька взглядом попросил открыть дверь, настороженно выскочил из автомобиля, обнюхался, а потом исчез, но Михаил увидел, как смутный образ Миньки сунулся к подвальной отдушине в фундаменте дома, а потом проник туда.

Он вернулся минут через пять, выглядевший при этом довольно забавно: улыбающаяся мордочка, при этом чем-то озадаченная.

Всё это время портфель со скрывшейся там Клушей сильно трясся, её очень сильно напугали слова Миньки по поводу того, что местный домовой просто прибьет её, находясь в своём праве.

- Дом без пригляда, нету домового и не было никогда, - выпалил Минька, подрыгивая перед Михаилом.

- Ну вот и хорошо. Вернее, плохо, что нет домового… Ну ничего подумаем над этой проблемой попозже.

- Но чем-то тянет… таким, - вдруг перебил его Минька, его носик так и ходил ходуном, прямо как у собаки. Выглядело это малость жутковато: - Что-то очень слабое, почти не чувствую.

- Слушай, потом разберемся. Давай в портфель, - после чего забрал в портфель с перенесшимся в него домовым и повеселевшей Клушей, направился в дом.

- Мам, пап, я приехал, - заявил Михаил, раздеваясь в прихожей и снимая туфли. Взял портфель и прошел в гостиную, в это время вышла мама из кухни и поздоровалась с сыном, поцеловала его в щеку:

- Миша, наконец-то ты приехал. Тебя давно не было, как твои дела?

- Мам! Ну как давно не было? Я же два дня назад у вас был!

- Это давно, сынок! Вот заведешь своих, тогда и поймешь…

Михаилу пришлось ответить на несколько вопросов своей мамы, а потом он отговорился тем, что ему надо поговорить с отцом. Отец, как всегда, был в своем кабинете на втором этаже, проверял работы студентов. Он преподавал в одном из небольших филиалов Иркутского университета в их городе, обучая студентов физике, математике и основам программирования.

- Привет, пап. Как дела? – вошел в кабинет к отцу Михаил.

- О, привет, сын! Да всё хорошо. Вот, работы своих оболтусов проверяю, а потом собираюсь одну научную статью написать.

Отец у Михаила был достаточно плодовитым ученым, а не только преподавателем: он постоянно писал статьи в научные журналы и всячески продвигал науку в их родном городе. Конечно, в узкой среде, но он был достаточно знаменитым среди профильных ученых. Изредка его статьи даже в иркутских и московских научных журналах печатали.

Отец отличался спокойным и целеустремленным характером. Да и общение со студентами давали о себе знать. С новым молодым поколением беззубые преподаватели «не выживали». Михаил с усмешкой вспоминал, как отец ворчал, что сын не стал работать по специальности, но потом успокоился, когда увидел, что сын начал неплохо зарабатывать.

Да и работа с автомобилями, которые последнее время уже напоминали сложные и набитые электроникой высокотехнологичные агрегаты, а не механические повозки, показала, что свою специальность сын использует на полную катушку.

Отец несколько раз даже помогал сыну в решении проблем с электронными и компьютеризированными системами авто – вносил дополнения в программное обеспечение, когда возникали неразрешимые вопросы по программному наполнению центрального процессора автомобиля.

- Пап, может по пятьдесят?

Отец подозрительно на него посмотрел. Сам он пил мало, да и сын его не злоупотреблял алкоголем - передалось ему от отца. Изредка они позволяли себе выпить по пятьдесят- сто грамм в кабинете у отца, но не более того.

- И с чего вдруг? Что за праздник? – когда они уже выпили и отец убрал в бар бутылку коньяка. Там было достаточное количества бутылок, но их количество только увеличивалось, а не уменьшалось. Ему часто дарили коньяк студенты и преподаватели, зная, что он является его ценителем.

- Папа… ты в мистику веришь?

- Опаньки! А с чего такие вопросы?

- Ты что конкретно про жизнь своего отца, моего деда знаешь?

- Неожиданный вопрос, в связи с чем такой интерес?

- Я тут кое-что узнал… Ну это… В общем… в это невозможно поверить, пока сам не увидишь. Рассказывать бесполезно!

Иван Петрович с удивлением смотрел на сына, который поднял с пола стоящий там портфель и открыл его.

- Ну, чего глазки вылупили? Ха-ха… Это чего такое? Какого хрена вы всё на себя напялили?! – изумился Михаил, заглядывая с вытаращенными глазами внутрь.

Иван Петрович с тревогой уставился на сына, который неожиданно стал разговаривать с портфелем. Вроде немного выпили или у сына крыша поехала? Он даже немного напрягся от происходящего.

- Вылезайте давайте и невидимость не включайте, или как вы там это делаете… Так, чего вы вцепились в портфель? Отцепились немедленно, я сказал.

Иван Петрович уже с тревогой смотрел на сына, который засунул руки почти по локоть в портфель и что-то пытался оттуда вытащить, но ему это плохо удавалось. Сначала было слышно какое-то бурчание и бормотание из недр портфеля, а потом раздалось:

- Нет, нет, Хозяин, мы боимся! - заверещал тонкий женский или детский голос из портфеля.

- Боимся, мы-ы-ы… - вторил детский мальчишечий голос.

Иван Петрович чуть с кресла не упал на котором сидел, услышав голоса из портфеля.

- Да отцепитесь, вы! - пыхтел Михаил и наконец выдрал из портфеля какие-то две фигурки.

Иван Петрович сначала ничего не понял, увидев какие-то небольшие фигурки, замотанные в какое-то дикое количество вещей.

- Вот ведь, и на хрена вы все вещи на себя напялили? А ну не исчезать! Не исчезать, я сказал.

Отец Михаила не мог поверить своим глазам: фигурки начали быстро, мерцая исчезать из рук Михаила, но после его окрика вернули свою плотность.

- Да отдай ты! И ты отдай! - злился Михаил, сдергивая и отбирая, то у одной, то у другой фигурки детские или кукольные вещи, как с изумлением понял его отец. Маленькие ручки норовили не отдавать Михаилу вещь или стремились выхватить из его рук уже отобранное добро, нажитое «непосильным» трудом…

Наконец сила победила, и Михаил отобрал большую часть вещей, сложив их в портфель.

- Дома получите, а пока пусть там полежат, - погрозил он пальцам мелким.

- Вот, это Клуша - кикимора, - ткнул он пальцем в одну фигурку, которую посадил на левую коленку. - А это Минька – домовой. Прошу любить и жаловать, - посадив его на правую.

Сказать, что Мирон Петрович обалдел, это не сказать ничего!

- Твою ма… э-э-э… дивизию…

- Вот и я про тоже, когда их первый раз увидел!

Перед отцом Михаила сидели два существа вид которых показывал, что они точно не имеют никакого отношения к человеческому виду.

Одна, явно женского пола, была болотно-зеленого цвета, кожа напоминала по структуре древесную кору, очень тонкие ножки и ручки, больше похожие на спички, небольшой рост, кошачьи ушки, прижатые к черепу,