Луна охотника - Дэвид Дэверо

— А если попытаешься меня обмануть?

— Вы сразу об этом узнаете, отец.

— Отлично, Дженнифер. Ты меня радуешь. — (Она подняла глаза и явно воспрянула духом от моей похвалы.) — Поскольку ты мне угодила, ты заслужила награду. Ты хочешь получить награду, Дженнифер? Отвечай, да или нет.

— Да, отец.

Ассистент воспринял этот сигнал и при помощи шприца через капельницу ввел в кровеносную систему Дженнифер бесцветную жидкость. У нее сразу же закрылись глаза, а тело слегка вздрогнуло, откликаясь на эйфористический наркотик с удивительно большой степенью привыкания. Я закрыл папку и вышел из комнаты, предоставив ей в одиночестве наслаждаться десятью минутами оргазма.

В соседней, наблюдательной, комнате я взял чашку кофе (как и во всяком правительственном заведении, чай здесь был просто отвратительным) и стал присматривать за Дженнифер через монитор. Техники следили за ее жизненными показателями и готовили к следующей сессии. Они работали молча, хотя Дженнифер в полубессознательном состоянии вряд ли могла бы усвоить какую-то информацию. Наблюдавший за процессом допроса психиатр высказался по поводу удивительной податливости женщины.

— Обычно при таком процессе требуется не менее двух сессий, чтобы довести объект до такого состояния. Но она быстро дошла до нужного состояния, словно ей это уже знакомо. Можно предположить, что с ней и раньше обращались подобным образом.

— Ну, насколько мне известно, не совсем так, хотя в ядре группы должна существовать какая-то объединяющая тема и она могла передаться и младшим членам общины. Вы считаете, что это доставляет ей удовольствие?

— Судя по ее реакции на хлыст, такую вероятность нельзя исключить. Придерживайтесь и дальше такой же линии поведения — твердо и властно. Мне кажется, она будет достаточно отзывчива и без обработки.

— Нет проблем. Если она хочет поговорить, не вижу причин, почему бы не опустошить ее память, а потом отпустить. Поступим как обычно: удар по голове и недолговременное пребывание в больнице. Потом она сможет вернуться к прежней жизни, а мы займемся текущими проблемами.

— Как-то уж все слишком гладко. Вам бы лучше вернуться на свое место, она начинает приходить в себя.

Когда дыхание Дженнифер пришло в норму, а ее зрение прояснилось, она снова увидела перед собой мою улыбку. Довольно слабую улыбку — с таким видом мы смотрим на детей, наслаждающихся мороженым, — снисходительную.

— Тебе понравилось, Дженнифер? Можешь говорить свободно.

— Да, отец. Благодарю вас.

— Вот и хорошо. Так будет и дальше, если ты мне угодишь. Ты ведь теперь еще больше хочешь мне угодить, не так ли, Дженнифер? Отвечай, да или нет.

— Да, отец, хочу. Все, что вы…

И тут она снова взвизгнула от удара тростью по спине.

— Я же сказал, отвечать «да» или «нет». Я не давал разрешения говорить что-то еще. Ты меня не послушалась и была наказана. Если снова проявишь непослушание, наказание будет более жестоким. Тебе понятно, что я тебе сказал? Отвечай, да или нет?

— Да, отец.

— Очень хорошо. Ты не хочешь меня огорчить, но, если награда делает тебя непослушной, я воздержусь от этого. Послушание прежде всего. Ты должна выполнять мои инструкции беспрекословно, не думая ни о чем, кроме повиновения. Только так ты можешь мне угодить и только тогда можешь надеяться на награду. Ты будешь послушной девочкой, Дженнифер? Будешь повиноваться мне, чтобы снова получить награду? Отвечай, да или нет.

— Да, отец.

— Хорошая девочка. Ты помнишь, что я говорил насчет вопросов? Отвечай, да или нет.

— Да, отец.

— Ты помнишь правила? Если помнишь, повтори их.

— Если я скажу правду, вы меня наградите, если солгу, я буду наказана. И я не должна обманывать, потому что вы об этом узнаете.

— Отлично, Дженнифер. Теперь я буду задавать тебе вопросы, и, если ты выполнишь условия, впоследствии получишь награду. Ты все поняла? Отвечай, да или нет.

— Да, отец.

— Хорошая девочка. Приступим к вопросам. До моего следующего распоряжения ты можешь говорить свободно. Назови свое имя.

— Дженнифер, отец.

— Хорошо. С кем ты в последний раз занималась сексом?

Я намеренно начал с этого, чтобы посмотреть, насколько она откровенна.

— С Энни Харгрейв, отец.

С Энни? Этого я никак не ожидал.

— Когда и где это было?

— Во вторник вечером, у нее дома.

— С вами был кто-то еще?

— Нет, отец.

— Кто был инициатором?

— Она, отец. Она надела на меня ошейник и велела выполнять все ее приказы. Она использовала меня всю ночь.

После четверга мне это уже не казалось удивительным, но, возможно, в этом заключался намек на какую-то систему. И это объясняло беспорядок в спальне Энни.

— Она заранее назначила встречу?

— Нет, отец. Мы зашли выпить после работы, а потом она позвала меня к себе на ужин. Но там не было никакой еды, и она сказала, что вместо ужина хочет меня.

— Что тебе известно о Сэди Гамильтон?

— Она чудесная. Она учила меня, как стать хорошей маленькой любимицей внутреннего круга. А Дженнифер станет любимицей отца?

Вот и еще один вопрос решен: теперь понятно, почему она так быстро подчинилась. Она уже была подготовлена к этому.

— Ты моя лучшая любимица, Дженнифер. А где проходило обучение?

— У Каролины, в ее деревенском домике. — (Каролина Блейк тоже входила в состав внутреннего круга, но ни о каком другом жилье, кроме дома в Бристоле, в ее личном деле не упоминалось.) — Там было светло, играла музыка, и они награждали меня, как награждал отец. И тоже наказывали, если я плохо себя вела, но я быстро выучилась, потому что очень хотела угодить госпоже.

Она явно гордилась своими успехами.

— А ты помнишь, где находится домик Каролины, Дженнифер?

— Да, отец, это… — На мгновение она растерянно замолчала, потом встревожилась. — Это… Я никак не могу вспомнить, отец.

— Дженнифер, ты только что сказала, что тебе это известно. А теперь утверждаешь, что не можешь вспомнить. Как же так?

— Я… я не могу вспомнить, отец. Я хочу вам рассказать, очень хочу!

Она заволновалась; мой недовольный взгляд несомненно ее испугал.

— Дженнифер, если ты не хочешь отвечать, мне придется тебя наказать — тебе ведь это известно, правда?

— Но я никак не могу понять, почему я все забыла! — В ее голосе зазвенела настоящая паника. — Я помню свинцовые рамы и красную дверь, и запах ладана, и никак не могу вспомнить, где находится дом! Отец, прошу вас, не наказывайте меня!

Я встал из-за стола, вышел из поля ее зрения, направляясь к двери, и позвал за собой ассистентов. Закрывая за собой звуконепроницаемую дверь, я все еще слышал ее крики:

— Отец, не надо, пожалуйста! Папочка-а-а-а!

Когда дверь захлопнулась, свет в комнате допросов погас и раздался генерируемый компьютером звук. Высокая нота, на пределе возможностей человеческого восприятия, по интенсивности превосходила грохот рок-концерта, наблюдаемого из первого ряда. Этот звук с равным успехом мог оглушить или свести с ума. Хотя я не хотел доводить до такого состояния бедную глупышку. Черт, я вообще не хотел этим заниматься. Тридцати секунд достаточно, чтобы человек почувствовал боль, тошноту и полную дезориентацию. Как только звук затих и снова включился свет, я снова прошел к столу.

— Дженнифер, ты слышишь меня?

Она взглянула на меня сквозь слезы.

— Да, отец.

— Ты была наказана за то, что не ответила на вопрос. Ты понимаешь? Отвечай, да или нет.

— Но… Да, отец.

— А теперь я хочу, чтобы ты сказала, как называется дом, где тебя учили быть хорошей девочкой. Ты мне ответишь, потому что ты прекрасная любимица, моя особая любимица. — Я встал из-за стола, обошел его и остановился прямо перед ней. — Я знаю, что ты хочешь быть хорошей девочкой, Дженнифер. И я знаю, что ты хочешь ответить. Но одного желания недостаточно.

Я протянул руку и погладил ее по щеке. Для нее это было первое человеческое прикосновение с тех пор, как Дженнифер заснула в своей кровати прошлой ночью, и, несмотря на жесткие зажимы, она попыталась ткнуться в мою ладонь носом. Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся, а в ее взгляде вспыхнула искорка надежды.

— Вот хорошая девочка. А теперь скажи отцу то, что он хочет знать, и я награжу тебя еще лучше, чем в прошлый раз. Тебе ведь было хорошо, правда?

Она слабо улыбнулась, стараясь повиноваться, не имея никаких желаний, кроме угождения мне и получения обещанной награды.

— Да, отец. Этот дом называется… называется…

Она снова умолкла, побледнела, глаза закатились, и тело выгнулось от сильного спазма. Прежде чем я успел понять, что происходит, ассистенты опрокинули кресло назад и приготовили дефибриллятор. Несмотря на все их старания, Дженнифер больше не смогла отвечать на вопросы. Она умерла.