Луна охотника - Дэвид Дэверо

Позже в тот же вечер, когда я пытался определить членов второй группы, раздался звонок в дверь. Я завязал пояс халата, дотянулся до пульта и включил наружную камеру. В двери имелся глазок, но тот, кто стоял с другой стороны, мог услышать, что кто-то подошел, и выстрелить. Так бывало частенько.

Перед дверью стояла Энни. На ней было длинное пальто, она запыхалась и выглядела взволнованной. Волосы у нее растрепались, а щеки пылали. Поскольку наша ближайшая встреча должна была состояться только в пятницу вечером, я понял, что что-то случилось. В таком случае выбора не было; я мог бы спрятать ее до тех пор, пока мы оба не сумеем выбраться в безопасное место.

Едва я успел отпереть дверь, как Энни рванулась вперед, обхватила мое лицо ладонями и прижалась губами. Этот поцелуй был интенсивнее, чем те, которыми мы обменивались для маскировки, — в нем чувствовались голод и отчаяние. Энни ногой закрыла за собой дверь и, тяжело дыша, заглянула мне в лицо.

— Господи, — заговорила она. — Не знаю, что произошло на сегодняшнем таинстве, но я после этого чувствую себя чрезвычайно возбужденной.

— Ну ладно, Энни. Постарайся не терять головы. Сейчас подумаю, чем можно тебе помочь.

— Не-е-ет! — взвыла она, когда я попытался отстраниться. — Я сама знаю, что мне нужно, только для этого требуется твоя помощь.

С этими словами она схватила мои руки и потянула к своим бедрам, проводя ладонями снизу вверх до талии. Потом обвила ногой мою ногу и снова поцеловала.

— Энни, держи себя в руках. Ты можешь это сделать. Просто помни, что это не обязательно.

— Но я хочу.

Она распахнула мой халат и стала целовать грудь. Я ее легонько оттолкнул, и Энни приземлилась на кушетку.

— Да, да. Я хочу немного грубости!

— Ради Иисуса, Энни. Остановись!

Одна часть моего мозга еще сохраняла профессионализм, зато у другой половины появились совсем другие идеи. Энни заметила это; она облизнула губы и поползла ко мне на четвереньках. Ее платье задралось до самой талии, открыв вид, который в других условиях я счел бы весьма приятным.

— Ну, Билл, давай. Не можешь же ты сказать, что не хочешь этого. Я видела, как ты на меня смотрел. Почему бы не пойти дальше?

Она встала на колени и стащила через голову платье, открыв то немногое, что было на ней надето, — черный шелковый пояс и маленькие трусики. Я и так уже был обнаженным, с затвердевшим пенисом, и это лишь усугубляло ситуацию. Энни опять двинулась вперед, а я пятился, сохраняя дистанцию, пока не споткнулся о кресло и почти упал в него. Другого приглашения ей не требовалось. Энни одним прыжком пересекла комнату и воспользовалась случаем, чтобы продемонстрировать, как отлично она целуется.

И тут, говоря откровенно, я сломался. Я запустил руки в ее волосы, прижал к себе и крепко поцеловал. Энни застонала от восторга, просунув язык в самое горло, словно хотела попробовать, чем я ужинал. Потом она обвила мою поясницу ногами, и моя голова окончательно перестала соображать. Ее стоны и вопли были гораздо громче, чем во время наших притворных сцен, а с губ слетали грязные слова о том, чем она хочет заняться. В какой-то момент мы оказались в спальне, потому что после того, как она удовлетворила свою непонятную страсть, мы лежали на кровати и обсуждали, на что способны сестры.

— Вторая группа называет себя «Одиннадцать-Одиннадцать», — сказала Энни. — Это радикальные анархисты, сумевшие получить от кого-то деньги и оружие, и теперь они ищут повод все это применить. Похоже, что Сэди давно знакома с их предводителем. Она утверждает, что это наилучший способ взорвать существующие структуры мужского господства и привести к власти женщин.

— Значит, все те же старые феминистские штучки.

— Старые феминистские штучки! Разве не так говорят все мужчины? Вам бы только трахаться и убивать. Никакого творчества, сплошное разрушение.

Мне это не понравилось, но я слишком устал, чтобы спорить, кроме того, не хотелось прерывать ее рассказ.

— Как хочешь. Есть какие-то намеки на способ действия?

— Что-то относящееся к погоде. Мы практиковались в вызывании дождя.

Я выглянул в окно — на улице моросил дождь.

— Похоже, у вас получилось, не так ли?

— Да, черт побери, а еще они сильны в магии секса. Мы стояли в кругу, взявшись за руки, и призывали бурю.

Снаружи сверкнула молния.

— Может, из-за этого ты так…

— Раскованна? Возбуждена? Кому какое дело?

Я с тревогой посмотрел ей в глаза.

— Энни, мне кажется, тебе лучше побыть здесь пару дней. Что-то идет не так, и, я думаю, тебе необходим перерыв.

— Я в порядке. — Она блеснула глазами. — И ты тоже. Похоже, это тебе нужен был перерыв в работе.

После этих слов она запрыгнула на меня верхом и обрабатывала до тех пор, пока я чуть не лишился сознания от изнеможения.

На следующее утро я проснулся раньше Энни и, пока закипал кофе, составил новое донесение. Едва я успел его отправить, как из спальни донесся визг. Энни проснулась и пыталась вспомнить, что произошло. Заглянув в дверь, я увидел, как она осматривает скомканные простыни и свое тело. Ночь прошла не без грубостей — по ее настоянию, — и теперь она это почувствовала. Заметив мое присутствие, она накинула халат и покраснела.

— Господи, что я наделала? — прошептала она, обращаясь к самой себе.

Энни, всхлипывая, выбралась из постели, схватила свое пальто и туфли и выскочила в переднюю дверь прежде, чем я успел ее остановить. Остальная ее одежда так и осталась лежать там, где она бросила ее вчера вечером.

ГЛАВА 6

Я не стал задерживать Энни, полагая, что ей необходимо время, чтобы успокоиться и снова обрести способность мыслить разумно. Кроме того, я и сам до сих пор пытался понять, что же произошло. Обычно я более успешно контролирую свое поведение. Как бы ни была Энни привлекательна, я должен был сдержаться. Эта мысль меня так поразила, что я без промедления открыл свою аптечку. Медицинский набор был укомплектован намного лучше, чем обычная домашняя аптечка, и содержал нити и иглы для зашивания ран, серьезные анестетики, шины, гипсовые повязки и то, что я искал, — шприцы. Мне требовался образец крови, и за неимением крови Энни сойдет и моя собственная.

Затем я позвонил в офис, сказал, что буду трудиться дома, а сам, побросав в машину кое-какие вещи, отправился к дому Энни. Ее машины не было видно, на дверной звонок никто не откликнулся, так что я открыл замок запасным ключом, который Энни дала мне для экстренных случаев. Внутри меня встретил такой бедлам, словно Энни уже неделю не убиралась. В раковине громоздилась грязная посуда, по всему дому были разбросаны книги по всем видам магии, проспекты, прославляющие Богиню, и прочая феминистская литература из серии «Отрезать им члены и загнать в клетки». Судя по перевернутым страницам и множеству отмеченных отрывков, весь этот хлам пользовался вниманием хозяйки. Что это: научные исследования или что-то другое? Я не смог это выяснить и продолжил осмотр.

В спальне царил такой же беспорядок, как и в остальном доме, а на смятых простынях виднелись точь-в-точь такие же пятна, как и на моей постели. Да, у Энни выдалась нелегкая неделя. Под подушкой, чтобы не тянуться с кровати, обосновалась небольшая коллекция игрушек для сексуальных утех. Похоже, либидо Энни давно было на подъеме, и она пыталась держать его под контролем. Хорошо хоть она еще не сменила нижнее белье на кожаные изделия и пластик. Все вещи, вроде бы, были на месте, хотя кружевных и атласных вещиц оказалось больше, чем я предполагал. Еще мне стало ясно, что она сегодня не возвращалась домой, так что я попытался связаться с Энни по мобильному телефону. Я оставил послание в голосовой почте — несколько спокойных фраз, чтобы не показать, насколько я озабочен, потом позвонил ей на работу. Там ее тоже не оказалось, не было и звонка с предупреждением о болезни, хотя вчера она чувствовала себя прекрасно.

Энни нет дома, нет на работе, мобильный телефон выключен. Все это мне очень не понравилось.

Убедившись, что все предметы лежат на своих местах, я вышел наружу. Оставалось только ждать. Я вернулся домой и отправил еще одно сообщение.

Боссу, в котором доложил о том, что произошло, что я выяснил и что я по этому поводу думаю.

И в моих мыслях не было ничего веселого. Кроме знакомых по работе, Энни поддерживала дружеские отношения только с сестрами общины, и, если она отправилась к ним за поддержкой, дело принимало нежелательный оборот. Сейчас я был совершенно уверен, что вчера вечером ей подсунули какое-то снадобье, ослабившее контроль, и часть его передалась мне во время поцелуя. Можно надеяться, что остаточные следы сохранились в образце крови, лежавшем сейчас в моем холодильнике. Придется срочно вызывать курьера и отправлять пробу в лабораторию, чтобы узнать, что же это было.