Волчья натура - Владимир Васильев

– Всем легче, – сказал Коршунович, – кто не делает ни хрена.

Позвать техничку, чтоб покормила в кабинете мебель, Коршунович, конечно же, и сегодня забыл.

Впервые за два с лишним года Арчи встал не на рассвете, а гораздо позже. В башенке было пусто; сдвинутые в сторону буи казались бренными останками погибшего спрута. На столе, вопреки ожиданиям, царил порядок, видно Ник с утра зачем-то решил прибраться. За окном было ярко; Арчи вскочил и поглядел на часы: девять пятнадцать.

«Е-мое! – подумал он сердито. – Все проспал! Ник, зараза, не мог разбудить. Ну, я ему!»

И торопливо зашлепал в умывальню.

Ника он увидел, едва свежий и взбодренный покинул башенку: напарник хлопотал с кем-то неразличимым издалека у загона катеров. Скрежетнув блендамедными зубами, Арчи направился туда же, предвкушая, какую сейчас учинит Нику выволочку, потому что старшим формально числился Арчи, и Ник обязан был разбудить его на рассвете (сегодня как раз была очередь Ника просыпаться первым, по будильнику). И никакие вчерашние гульки не оправдание, хотя девушка-аморф оказалась фантастически пылкой и заснул Арчи порядком измочаленным.

Он приблизился настолько, что стал различать слова; с некоторым удивлением Арчи убедился, что распинается Ник перед другой девушкой. Причем, девушкой-нюфкой.

– …даже в шторм не капризничает, не то что «Скаты»! – Ник завершил фразу и увидел напарника.

– А вот и шеф! – радостно сообщил он нюфке и крикнул Арчи: – А я тут твою смену с катерами знакомлю!

– Здравствуйте! – поздоровалась нюфка. – Ирина Поволоцкая, Азовская водная школа. Меня вместо вас прислали!

Арчи сдержанно кивнул. Как будто и так непонятно, что вместо него.

Лицо и фигура этой Ирины свидетельствовали о чистой и достаточно длинной линии. Арчи даже немного порадовался, что уезжает, потому что вся база с сегодняшнего дня хором стала бы ожидать стремительного романа. Два чистых нюфа, ля-ля-тополя, и все такое прочее. Даже неловко как-то.

– Инструктаж я уже провел! – хитро подмигнул Ник.

Арчи не стал его распекать. Расхотелось. Вместо этого снял с шеи медальон с чеканным названием базы и словом «Спасатель», и отдал его девушке.

– Вот… Теперь это ваше. Не роняйте честь морфемы, Ирина!

Ирина улыбнулась, принимая медальон.

– А вы к нам в гости заезжайте! – храбро попросила она.

«Ну, вот! – подумал Арчи уныло. – Опять цепляют…»

Впрочем, он чувствовал, что при случае заехал бы сюда на недельку просто отдохнуть с превеликим удовольствием.

И дабы не искушать себя заранее, круто развернулся и побрел к башенке. Собираться.

Вещей у него было исчезающе мало. Нож, шляпа, часы, зубная щетка и портативный компьютер. К этому весьма пошел бы солидный пухлый бумажник, но Арчи бумажников не любил и деньги всегда носил в карманах. Подхватив единственную небольшую сумочку, Арчи огляделся. Казенная форменная одежда – уже в ванной, в стиралке. Собственная – извлечена из свертка и надета. Что еще?

Ему не впервой было уходить с привычного и насиженного места.

«Что ж, – подумал Арчибальд Рене де Шертарини. – Это были не самые худшие два года моей жизни.»

Скрипнула дверь – в башенку сунулся Ник. Прощаться, надо понимать.

Арчи опустил сумку на диван, подошел и крепко напарника обнял. Бывшего напарника. Почему-то в такие моменты спасатели всегда понимали друг друга без слов. Вздохнули хором. Похлопали по спинам.

– Ну, – сказал Арчи, – бывай, друже.

– Ты, как шпионов своих переловишь, действительно заедь как-нибудь, – попросил Ник тихо. – Девчонки без тебя скучать будут.

– А ты не давай им скучать, – посоветовал Арчи.

Он уже хотел потянуться к сумке, но вместо этого снял с руки часы.

– Вот, держи. На память.

Дарить при расставании нож запрещали давние обычаи. А больше у Арчи ничего и не было.

Ник засуетился, полез в тумбочку и отыскал свои – он всегда не любил носить часы на руке. Часы у Ника оказались покруче – не тулка, и не Брянский часовой. Настоящий «Daemon», мечта подводника.

– Ого! – поразился Арчи. – А не жирновато ли мне будет?

– Носи, носи. Считай, что это мой вклад в оборону, – Ник хмыкнул.

Арчи послушно продел руку в браслет и еще раз полюбовался подарком.

– Спасибо, Ник. Теперь я точно буду вспоминать тебя чаще.

Они вторично обнялись.

– Все! – сказал он спустя секунду, решительно подхватил сумку, на ходу хлопнул Ника по плечу и пошел прочь.

Нюфка сидела на лавочке перед бассейном. Она энергично помахала Арчи ладонью. Вероятно, снова приглашала как-нибудь заехать.

Директор базы, не глядя, подмахнул документы (компьютеризация в курортное дело входила чрезвычайно медленно), пожал Нику руку и сказал, что если будут проблемы с работой – то всегда милости просим. Толстая болонка-бухгалтерша выдала не менее толстую пачку кредиток. Арчи пересчитывать не стал, хотя ему показалось, что выдали больше, чем он рассчитывал.

По пути к воротам он еще с кем-то прощался, с шоферами, с девчонками-ложкомойками, с радистом-меломаном, который все лето напролет травил отдыхающих своим тяжелейшим роком. Хмин-Петрович даже вызывался подбросить Арчи на молоковозе до трассы, но Арчи отказался. Хотелось пройтись пешком.

До трассы было километров семь. Два – вдоль шеренги пансионатов, и пяток по плоскому, изредка затопляемому дну лимана. Узкая насыпь, приплюснутая дремлющей лентой асфальта, изгибалась наподобие серпа, и, некоторое время сопровождая пологую Донузлавскую гряду, вливалась в трассу Мирный-Евпатория.

Торговцы пивом, фруктами, креветками, семечками неутомимо отсиживали предполуденные жаркие часы на обочинах дороги. Многих Арчи знал в лицо; и добро никто из них не догадывался, что уезжает он надолго.

На полпути к трассе его догнал Мишка-почтарь на разболтанном зеленом «каблуке».

– Эй, Арчи! Куда шагаешь? – весело закричал он в никогда не закрывающееся окошко.

– В Евпаторию.

– Так садись! Я на почтамт.

Арчи сел. Ритуал пешего прощания с местом он уже совершил. Теперь Мишка случился даже кстати – кто знает сколько пришлось бы ловить на трассе попутку? А путешествия в душных и переполненных рейсовых биобусах мог любить только полнейший маньяк.

Весельчак-Мишка, зубоскал и трепач, тут же завел очередную историю; Арчи слушал вполуха, погрузившись в блаженное оцепенение. В нужные моменты он кивал, цокал языком и посмеивался, а Мишке большего и не требовалось.

У вокзалов Арчи попросил:

– Останови-ка!

Мишка с готовностью притормозил перед поворотом на Курортный бульвар.