Лети на свет (СИ) - Богатырева Татьяна

И мне в самом деле показалось, что я умираю — когда весь мир сузился до одного-единственного места между ног, все ощущения стянулись в тугой, пульсирующий вокруг его члена комок, и вдруг этот комок раскрылся, распустился внутри меня, затопил все мои нервы сумасшедше прекрасной, тягучей негой, и я потерялась в ней, не чувствуя больше ни собственного веса, ни тепла или холода, ровным счетом ничего, кроме ослепительного, божественно полного удовлетворения в каждой молекуле моего тела.

Не знаю, сколько я так пролежала на мохнатой шкуре у камина. Нет, не пролежала, а проспала. Наверное, недолго, всего лишь пока Джей сходил в душ и вернулся ко мне с полной тарелкой чего-то пахнущего, как рай.

— Твой жареный мамонт, Радуга, — услышала я его шепот сквозь сон, и моих губ коснулось что-то теплое и упоительно пахнущее.

Есть жареного мамонта средней прожарки из рук Джея, валяясь на тигровой шкуре у камина, слушая треск пламени и аппетитный хруст маринованных огурчиков… м-м… Да, стейк на ночь — то, что доктор прописал. И могу поручиться, этой ночью я не потолстела ни на грамм. Хотя уместившийся в меня стейк вполне мог быть и мамонтовой ногой.

Зато как хорошо было снова заснуть в объятиях Джея, с полным желудком и чувством глубокого, в том числе и морального, удовлетворения!

Правда, проснулась я не там, где засыпала, и вовсе не от нежного поцелуя…

10. Лиза

Следующее утро

Я проснулась рывком, словно упала в холодную воду, и поначалу не могла понять, где я. А главное — когда я успела разозлить вот этого, который сейчас орет?..

От незнакомого голоса мне остро захотелось сжаться в комок и уползти под кровать. И ведь на самом деле он не орал, это мне спросонья показалось. Он говорил очень четко, холодно и негромко. Но на желание уползти под кровать громкость не влияла. И на нежелание открывать глаза.

Увы, пришлось. Надо же хоть до туалета добраться. И до одежды. Потому что проснулась я голой и в незнакомом месте.

Первым, что я увидела, продрав глаза, был Джей. Он стоял у окна, голый, спиной ко мне, и командовал армией по телефону. Я узнавала лишь отдельные слова, что-то о понижении, процентах, динамике и прочем, в чем я ничегошеньки не понимаю.

Натянув простыню по самые ушки, я оглядела спальню. Королевского размера, светлую, обставленную в традиционном английском стиле. Рассматривать детали было особо некогда, меня интересовали прежде всего очки, а затем — одежда и дверь.

Очков и одежды я не увидела, только дверь.

Именно к ней я и устремилась, обернувшись простыней и стараясь не шуметь. Что-то мне не хочется отвлекать Джея. У него явно важные дела.

Он все равно обернулся на шум. Кивнул мне, не прерывая разговора, и продолжил что-то выяснять и требовать.

От его взгляда мне стало не по себе. Холодный, хмурый и опасный, ничего общего с очаровательным мистером Бизоном.

Впрочем, какая разница? У меня — свои дела. Безотлагательные.

Разобравшись с безотлагательными делами, я расчесалась, показала язык отражению в гигантском зеркале и собралась прошмыгнуть в столовую, или где тут камин и тигровая шкура. Наверняка мои шмотки там и валяются, мужчинам не свойственно заботиться о таких прозаических вещах, как чистота одежды. Для этого есть женщины.

Или камердинеры?..

И не мои ли это очки лежат на полочке, рядом с расческой?

Действительно, они! Счастливые обладатели стопроцентного зрения вряд ли меня поймут, а вот очкарики — точно. Потому что жить в тумане — мало удовольствия. А когда у тебя минус три с половиной, туман начинается где-то в паре метров впереди. Не смертельно, но ни лиц, ни мелких деталей вроде ценников в магазине уже не разглядишь.

И вот так запросто не узнаешь собственный брючный костюм, висящий на стойке-плечиках.

Представить, что мои одежки стирал и наглаживал Джей, было невозможно. Не монтируется. Оставался только Мак. Зачем и почему — я не стала задумываться. Чужие тараканы мне без надобности, со своими бы разобраться. Мысль, что посторонний мужчина трогал мое нижнее белье и видел меня голой, спящей в чужой постели, я тоже отогнала. Раз у Мака привычка заботиться о гостях своих друзей, не мне ему мешать. А вот найти бы телефон…

Он нашелся сам. Самым традиционным для телефонов образом. Он зазвонил из кармана моего пиджака.

И угадайте, чья физиономия показалась на экране? Нет, не Кисы. В девять утра Кисо спать изволят. А в Москве уже полдень, и мой братик-акробатик проснулся.

Я малодушно сбросила вызов. Разговаривать с Вадькой голой, в чужой ванной — нет уж, увольте. И плевать, что это уже девятый вызов от него. Сначала надо принять душ и одеться, ни в коем случае не глядя на синяк, наливающийся на бедре. Желательно, и не касаясь. Болит.

Затем — проверить, не было ли вызовов от мисс Бринкс или Кисы. Нет. Даже не знаю, слава Будде или кошмар-кошмар. Разберемся по ходу пьесы.

Следующим номером — выйти из ванной. Уверенно. Независимо. Тем более что голоса Джея уже не слышно, наверное, закончил с делами.

Насчет «закончил» я поторопилась. Только начал.

Джей сидел на кровати с ноутбуком, хмурился и что-то ожесточенно печатал. Рядом валялся телефон. А вот одежды на нем не наблюдалось. Не успел, наверное.

Все же он странный…

М-да. А я — нормальная, конечно-конечно.

В общем, я пару секунд помялась на пороге спальни. Пожелать ему доброго утра или молча свалить и не мешать? Победил второй вариант, уж очень Джей хмурился. Кстати, сейчас он выглядел намного старше. Не моим ровесником, лет двадцати пяти максимум, а зрелым мужчиной за тридцать.

По-прежнему офигенно красивым и сексуальным. Но далеким, как соседняя галактика.

Меня окликнули на третьем шаге к двери в коридор, или куда там выходят двери спален у милордов миллионеров. А то и миллиардеров, тут одна квартира миллионов на сорок. В фунтах.

— Рейнбоу, я сейчас закончу, — сказал Джей, не отрывая взгляда от биржевых котировок, или куда там смотрят Очень Серьезные Мужчины по утрам, еще не надев трусов. — Подожди в столовой.

Ага. В столовой, значит. Как мило! Ну, хоть не на кухне, и заодно приготовь пожрать.

Готовить было не нужно. И искать столовую на глобусе — тоже, дорогу подсказал запах кофе и чего-то сдобного, свежего и безумно вкусного. Мой желудок точно знал, что вкусного, и заявил об этом голодным бурчанием.

В столовой обнаружился Мак. Одетый с иголочки, застегнутый на все пуговицы и чопорный до невозможности, он заканчивал сервировку завтрака на две персоны. Идеальную. Лучше, чем в любом ресторане.

— Доброе утро, мисс Рейнбоу, — кивнул Мак и отодвинул для меня стул. — Прошу, присаживайтесь.

— Доброе утро, Мак, — улыбнулась я и села. — У вас так красиво получается! И пахнет вкусно.

— Вы предпочитаете сначала апельсиновый сок, кофе или чай?

— Сок… Мак, а вы давно дружите с Джеем?

— Я знаю этого обормота с рождения, — едва заметно улыбнулся Мак.

— Вот как… Эм… и вы всегда вот так за ним ухаживаете?

— Только когда он приезжает в этот дом.

— Но почему? В смысле… он же ваш друг!

— Именно поэтому. Некоторым обормотам надо время от времени напоминать, что байки, биржа и Человек-паук — это еще не вся жизнь.

— Джей и Человек-паук? Как много я о нем не знаю. — Я усмехнулась и взяла поданный Маком стакан сока. — Мак, вы же не собираетесь и дальше стоять. И почему только два прибора? Я… извините, наверное, лезу не в свое дело.

— Ну что вы, мисс Рейнбоу. Пожалуй, вы правы. Мне следует составить вам компанию, раз уж мы с Джеем друзья. Хотя от старых привычек очень трудно отказаться.

— Трудно, факт, — кивнула я, думая о своем: я так привыкла заботиться о комфорте Кисы, что и сейчас дергаюсь и не решаюсь даже выпить сок, пока Их Гениальность не явятся к завтраку. — А ведь я даже не поблагодарила вас за мою одежду! Спасибо, это так мило… и непривычно.

— Заботиться о такой прелестной девушке — одно удовольствие, — уже вполне по-человечески улыбнулся Мак, ставя на стол еще один прибор. — К тому же я прекрасно выспался. В моем возрасте сложно спать дольше шести часов подряд. Кстати, попробуйте пирог с лососем и спаржей. Я добавил тимьян, мелиссу и белый перец, совершенно новый рецепт.