Пережить зиму в Стокгольме - Агнета Плейель

Как заметил Шопенгауэр, задним числом жизнь всегда кажется более логичной. Одна случайность сталкивается с другой, и это вызывает к жизни третью — если оглянуться на прожитую жизнь, все, что случилось, предстает совершенно закономерным. Таким образом, судьба — это то, что мы можем опознать лишь задним числом. Она не может повлиять на повествование Эмма, героиней которого невольно стала. Но ведь ничто не мешает представить, что он послан ей судьбой, каким-нибудь добрым божеством? Она смотрела на его лицо, красивые губы, разрез глаз. Видела его чувствительность и хрупкость. Есть люди с очень большой полярностью — сильный интеллект на одном полюсе и большая ранимость на другом. У таких людей обычно провисает слабая середина. Это приводит к неуравновешенности, дисбалансу и стремлению себя защитить.

МЕЖДУ ТЕМ

Она и сама такая. Но Эмм мужчина. Как многие мужчины, особенно те, которые изменяют женам, он не задавал много вопросов. Принимал ее как данность. Она не имела ничего против. Но она женщина. Если вспомнить предсказание в Мадриде, он появился слишком рано: прежде чем она успела подготовиться к новой любви. Однако. Тем не менее. Кто знает. И кто она такая, чтобы решать, в какой момент своего повествования пришел к ней Эмм — слишком рано или слишком поздно?

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

в легенде об Амуре и Психее говорится, что нельзя рассматривать лицо спящего возлюбленного. Нельзя искать ответ раньше времени. Забегать вперед.

И НАКОНЕЦ,

существует множество анекдотов, например о Мойше, который так усердно просил Бога о крупном выигрыше в лотерею, что почти терял сознание от молитв, которые, однако, не приносили результата. Однажды небеса разверзлись и показался Господь: Мойше, друг, дай мне хоть один шанс, купи хоть раз лотерейный билет.

УЭЛЬС

Что есть случайность, а что закономерность? Небо на западе впечатляло. Они шли по воде, которая все прибывала, — время прилива. Потом поплыли к скалистому мысу, отрезанному от земли и ставшему островом. Там они долго сидели на камнях, было не холодно. На пляже внизу они увидели другую пару. Мужчина лежал, опершись на локоть и устремив взгляд вдаль. Женщина сидела рядом на корточках. Она собрала горку камешков и теперь кидала их в море, поглядывая на спутника. А он смотрел в сторону американского континента. Женщина опять бросила на него взгляд и кинула еще один камень. Ни движения в напряженной шее мужчины. Женщина немного посидела, опустив руки. Потом сердито глянула из-под челки на мужчину, выбрала камень побольше и бросила его с плеском и брызгами. Мужчина, как бы вызывающе это ни выглядело, не обратил на нее внимания. Что это все могло значить? Они как бы вели беседу. Так обычно и выглядят разговоры мужчин и женщин, думала она, наблюдая. Именно в тот вечер, позже, в отеле возле Головы святого Давида, она узнала, что у него будет ребенок от другой женщины. Он должен был родиться через несколько недель. Он знал об этом давно, но молчал все время, что они были вместе и говорили о свадьбе — после отпуска они должны были пожениться. Теперь разговор уже нельзя было откладывать: в любой момент она могла узнать об этом от кого-то другого. Он говорил, что у него нет никаких отношений с той, другой, что это была случайная связь. Ей казалось, что ее стошнит, пока она его слушает. Ей никогда не забыть комнаты отеля, покрывала в цветочек, безвкусных картин на стенах и графина с водой, за который она потом заплатит хозяину, потому что разобьет его о спинку кровати. Она хотела завести с ним ребенка. Он хотел, чтобы они поженились, очень хотел, но без детей. У него уже был ребенок от первого брака, вполне достаточно. Сколько раз вы спали друг с другом? Не много. Но сколько? Раз двадцать, может. И ты называешь это «не было отношений»? Если мужчина спит с женщиной двадцать раз, это не «отношения»? Нет, не было никаких отношений, просто случайный секс. Она ударила его прямо по лицу. Села в машину и уехала, белая от злости, с пустотой в голове. Поездка обратно в Лондон не соответствовала правилам безопасности. Потом она одна вернулась в Швецию. Сколько она потом прожила с этим человеком? Несколько лет. Это было жалкое зрелище, но она унижалась, чтобы заслужить его любовь. Это было не случайно: с теми, кто нас угнетает, нас связывает противоестественная сила. Но было ли это закономерностью?

В ПОИСКАХ БОГА

Когда у той, другой, женщины родился его ребенок, она впервые за много лет пошла в церковь. Она была в отчаянии и чувствовала, что не выдерживает. Она спросила Бога, что он имел в виду, дав ребенка другой, а не ей. Бог не ответил. Она продолжала ходить в церкви разных конфессий целый год. Вину за его неопределенность, молчание, обманы она взяла на себя. Он сделал ей больно — она не хотела этого признать и обвиняла саму себя. Но разве она недостаточно любила, плохо поддерживала? И любила, и помогала. Как лошадь или верблюд. Если Бог и существует, он определенно не желает снисходить до нее. Надо было, хоть в любой клоаке, найти кого-то еще, кто поддержал бы ее, простил за то, что она такая, какая есть. Возможно, принца-лягушку, возникшего из ила. Потом она встретила Якоба и без памяти влюбилась, уверяя себя, что он — не такой, как все. Может, он и правда был другой. Но она сама оставалась прежней.

ПРИТЧА

Ребенок изначально приходит в наш мир как самокатящееся колесо. Окружающие взваливают на него свое бремя, и колесо превращается в верблюда. Он блуждает в пустыне. Встречает собственный гнев — льва. Верблюд и лев вступают в схватку. И верблюд побеждает льва. В это мгновение верблюд снова становится ребенком, а ребенок — самим собой, колесом, и уже свободно катится в мир.

СПАГЕТТИ

Эмм угощает обедом — торжественный момент. Ее тронула его возня у кастрюль. Она сдержала себя, чтобы не броситься ему помогать, села на кухне со стаканом виски, который он ей подал. Эмм готовил обед очень сосредоточенно — Фауст, склонившийся над ретортами. Сначала соль. Потом спагетти. В конце процедуры вышла заминка: он не мог найти дуршлаг. Она тоже поискала в шкафу и во всех ящиках, но нашла только пару прихваток для гриля. Он накрыл письменный стол в своей холодной комнате. Отопления там не было. Но стол получился красивым: в шкафу нашлись скатерть и белые салфетки. Спагетти выглядели немного одинокими. Перекинув через руку салфетку, он открыл бутылку вина, и оно оказалось хорошим, а спагетти очень вкусными. Они ели и смеялись. После любви на его узкой кровати они лежали молча и неподвижно. Присутствие Эмма очень ненавязчиво. Только запах: отчетливый, влекущий. Лишь с немногими можно по-настоящему заниматься любовью. На удивление мало людей, с которыми можно забыть обо всем, выполняя эти движения. И все-таки наступает момент, когда невысказанное мешает дальнейшему сближению. Что она не рассказала Эмму? Очень многое. Что он не сказал ей? Практически все. За окном, наверное, висела луна; по крайней мере, ей казалось, что свет, проникающий в окна, — лунный.

КОФЕ

Его банка опустела. Было еще не поздно. Они оделись и вышли на улицу. Она видела, что Эмм в плохом настроении. Это из-за денег. Он приехал в Швецию написать доклад. Ему надо на что-то жить. Писать было непросто. Дома, в Белграде, распространено непонятное и жуткое заблуждение, говорил Эмм. Там немало тех, кто считает, что осажденное Сараево изнутри атакует окружающий мир. Название города он произносил необычно. Его язык плавно перекатывал согласные, гласные сливались в единое целое. В Белграде люди жили застывшими мечтами, как в предвоенной Германии: пленники одной идеи. Официант, который их обслуживал, — грек, а может, курд — принес им еще два эспрессо. Эмм говорил о том, что он сам иногда начинает чувствовать себя сумасшедшим, оттого что не хочет поддаваться этому помешательству и пытается реально смотреть на вещи. Он наклонился и дал ей прикурить.

YOUR WIFE? А как твоя жена?

— спросила она.

Он не поднял взгляд. Рассматривал белесый огонек зажигалки, потом пену у края чашки, потом посмотрел на ложку в руке.

SHE WANTS TO LEAVE. Она хочет уехать,

— сказал он.

Не от него, а из страны.

Его жена хотела эмигрировать, уехать вместе с детьми к родственникам в США. Вероятно, скоро она так и сделает. Она убеждена, что начнется война. Эмм допил кофе. За соседним столиком двое усталых таксистов молча листали газеты. В дальнем углу с печальным видом сидел мужчина, негр, в огромной шапке, похожей на гриб. Окна тоже были черными. Она видела в стеклах смутное отражение спины Эмма. Оно слегка дрожало, но сам он сидел спокойно. Повертел ложку, внимательно ее рассматривая.

AND YOU DON’T LIKE IT? И тебе это не нравится?

А как он ей может помешать? Он нащупал в пачке сигарету. Прикуривая, мельком коснулся ее своим светлым взглядом. У них разное восприятие мира. Его жена считает, что ее народ, храбрые сербы, окружены и в большой опасности. Она хочет взять детей и уехать.