Спасение неизбежно Октябрь 2012 - Владлен Щербаков

— Олимжончик, что с тобой?! — Блондинка бросилась к обугленному Буратино.

— Убили!

— Леха, валить надо! — Вован смотрел в сторону танцплощадки.

— Ты че, куда валить? Да я их сейчас на куски порву. — Бураев еще не оценил объем работы.

С визгом чингизовых туменов сзади набросились танцоры–гастарбайтеры.

Особых приемов Алеша не знал, лягнул назад, развернувшись, сбросил грозди супостатов. Прямой правой, крюк левой, кулаки прошлись по темным лицам. Арбузный хруст нарушил азиатские ритмы. Слащавую мелодию окрасил вой, рык, треск столов, звон посуды. Владимир крушил стулья о бестолковые головы. Музыка прервалась, Леха пропустил серьезный удар, поплывшее сознание отмечает отдельное карканье, Вована, крючком лежащего на полу. Корешок закрывает голову от ударов изогнутыми туфлями. Каблуки месят почки. На помощь другу мешает придти удар тупым предметом по затылку. До слуха доносятся удары там–тама. Отдельными кадрами мент с автоматом, короткий ствол направлен вверх, пороховые газы рвутся из компенсатора. Крик «Всем лежать! Милиция!»

Леха еле держался на ногах. С облегчением выполнил команду, опустился на живот. На закрученных руках щелкают наручники, порванная щека собирает грязь, заплывающий глаз смотрит на Вована. Дружбана по щекам шлепает мент. Вован блеванул кровавой кашей, приподнял голову. Похоже, очнулся. Леха улыбнулся разбитыми губами.

Ментовский «бобик», камера, лязг решетки. Из коридора слышны нерусские голоса, громкая русская речь.

— Чё вы их сюда привели? Не хуй их в клетку сажать! Документов нет, по мелкому оформлять нельзя! А то вы не знаете. Приедет проверяющий, всех выебет!

— А что с ними делать? В жопу целовать? Пацанов отпиздили, одного в Семашко увезли, все ребра переломаны!

— В ФМС их везите!

— В 2 часа ночи?

— Тогда в коридоре охраняйте! Где там чучмек, который заяву хотел писать?

Изысканностью речи диалог дежурного и командира роты ППСМ не отличался.

Подвыпивший мужик встал, уступил половину лавки. Леха сел, покрытая синяками спина ощутила казематный холод.

Леха закрыл глаза, среди грубого мужского шума почудился Юлькин голос.

— Слышь, баклан, нам твое признание в хер не уперлось! — Опер за столом не на много старше, но намного субтильнее Лехи.

Бураев битый час стоял у стены, набиравшие силы лучи солнца согревали ноющее тело. Жмурится не приходилось, спасали щелочки заплывших глаз.

Солнечные лучи смягчили атмосферу. Кроме окна, кабинет отличается от камеры размером и наличием мебели. Распахнулась дверь. Сквозь бойницы белковой ткани Леха наблюдает за вошедшим.

Короткостриженный мужик на полголовы ниже, со звероподобными мышцами. Мощная шея, бугры трапеции, ядра плеч, бицепсы перекатываются под рубашкой. На кабана похож.

— Что, молчит?

— Молчит. Все еще бригада из жопы не выветрилась. — Молодой опер откинулся на спинку стула. В уголовном розыске знаменитый сериал считали провокацией все независимо от возраста и стажа.

— Дай‑ка материал посмотрю. — Качок взял со стола стопку бумаги, бросил взгляд на пустой бланк с данными Бураева. Диванчик в углу пискнул под тяжестью тела, опер вполуха слушал монолог коллеги.

— Слышь, дятел. Я понимаю, у тебя башка отбита. Повторяю еще раз: расклад такой — один чуркобес в больнице. Сотрясение опилок, перелом челюсти в двух местах. Статья 112 минимум. Нанесение телесных повреждений средней тяжести. У второго ты с подельником телефон отжал. С применением насилия, опасного для жизни и здоровья. Заява – «прошу привлечь к уголовной ответственности лицо славянской национальности…», куча свидетелей, телефон у тебя изъяли. Тебе чего еще надо? Статья 162 часть 2. От 8 до 15. Что ты молчишь? Только явка с повинной облегчит твою участь!

Эту жеванину Бураев слушает в третий раз. Никакого страха перед законом, тем более перед его представителями не испытывает. Какие средние повреждения, какой разбой. Его с Вованом избили гастарбайтеры. Вована чуть до смерти не запинали, на самом живого места нет. И на них же заяву пишут чурбильники без роду, без племени.

— Денис, совсем забыл, тебя великий начальник искал. — Гора мышц перестала шуршать бумагой.

— Какой, абсолютно великий?

— Нет, просто великий, — таким эпитетом наградили замначальника 13 отделения милиции, — на крыльце курит.

— Как скажешь, Петрович. Может, ты с ним общий язык найдешь.

— Давно из армии, Алексей?

Удивление на разбитом лице заметить трудно. Опер разъяснил на всякий случай:

— Штаны у тебя не модные и малы.

Не ожидая ответа, продолжил:

— Думаешь, рядовая бакланка вышла? Не так все просто, парень. Господин Олимжон Ходжаев — честный гастарбайтер, прописка временная в славном селе Кукуево нашей области, челюсть в гипсе, лечится от сотрясения в ГБ 2. Из больницы зарегистрирована телефонограмма. Его невеста Анкина Юля подтверждает факт открытого хищения телефона у второго законопослушного гражданина иностранного государства.

— Юлька — невеста? — Лицо Лехи удивленная отбивная котлета.

Надо же и отбивные котлеты могут удивляться.

— Так она в опросе указала. — Петрович шлепнул по ладони свернутыми в трубу бумагами.

— Ты ее знаешь? Давай не дуркуй, расскажи, что случилось.

— Да, занятная история, — «Кабан» сидел на диване, широко расставив ноги, наклонившись вперед — плечи шарами, голова вперед, трапеция загривком.

— Так и допрашивайся, нечего правду скрывать. Чурек грозил подмогу вызвать, поэтому телефон забрал. Глядишь, на суде разбой уберут.

Пара месяцев в СИЗО для Лехи пролетели как два дня. Верзила скорефанился с уголовниками. Те быстро научили жизни. Бабы — бляди, мусора — козлы, граждане — лохи. Зонами заправляют правильные дартаньяны и робин гуды.

На суд Ходжаев не явился, Юлька дала правильные показания, зачинщиками драки объявила чуркистанцев. Бураеву вменили только телесные повреждения, осудили условно. К Юльке и к остальным бабам Алексей стал относиться как куску мяса с тремя дырками.

Леха не узнал, как удивилась Юлька в оперском кабинете. Кабанов представил ответ МВД Таджикистана на Ходжоева Олимжона Туевича, дважды судимого, дважды женатого, скрывающегося от уплаты алиментов гражданина. Лехе не доложили о бравой работе сотрудников ФМС. С больничной койки Олимжона депортировали на родину. Вот такая юридическая закавыка — потерпевшего нет, а судят по фактам на бумаге.

— Леша, убей меня пожалуйста, — ночью попросила Ольга. Несколько минут назад они занимались сексом. Бурый лежал на спине, правую руку закинул за голову.

— Подожди, отдохну малость и прикончу. — Все же что‑то в голосе девушки показалось странным. Мужчина спружинил мускулы, голова на груди подпрыгнула:

— Ты че, Ольга? Где вмазаться успела? — Бурый повернул голову, дождался встречи взглядами. В свете ночника блеснула синева оболочки на влажных белках. Через переносицу слеза прокладывала русло. Бандит почувствовал влажное тепло на коже.

— Сколько нам осталось? 2 месяца, 60 дней всего. Я давно умереть хотела. Когда ты меня у цыган забрал, снова жить захотелось. Леша, ты не поверишь, я сейчас счастлива. Тяжело без наркоты, но все‑таки счастлива. Лучше сейчас умереть. — Девушка сильнее прижалась к груди.

Алексей запустил пальцы в длинные черные волосы. После плена Ольга следила за собой еще больше. Запасов косметики, шампуня хватало. Мягкие, нежные волосы всегда привлекали мужчин. Грубые пальцы бандита гладят голову.

— Да ничего с нами не случится. Говорят, климат поменяется, у нас тропики будут. А шандарахнет где, не обязательно у нас — Земля большая! Выживем!

— Ты же видишь — не верит в это никто! А даже выживем, что дальше, грабить, убивать? Кто управлять всем будет, ты с цыганами?

— Я и не думаю об этом. Цыган мы сразу уничтожим, из них даже рабы никудышние. Что ты загоняешься вообще? Переживем зиму, бельмо с неба исчезнет, заживем как‑нибудь!

А пока — секс, наркотики, рок–н–ролл! – Бурый достал последнюю заначку кокса.

Двое наблюдателей смотрели на пятно света, приближающееся со стороны трассы. Пять минут назад с участка на возвышении в сторону ПГТ свернул автомобиль. С двух часов ночи зарядил мелкий дождь. Перед рассветом заброшенные поля дышали туманом. Фары автомобиля едва пробивали серую вату. До дома, где укрылся караул, оставался километр по дороге с участками асфальта.

Заметив желтое пятно бывший налоговый инспектор Коля Харитонов толкнул в плечо бывшего участкового Валеру Топчева. Удобно облокотившийся на стену Валерий открыл глаза. Секунду нервные клетки выстраивались в ряд, мозг вернулся в реальность. Пальцы ощутили прохладный рельеф магазина. Участковый подобрал ноги, оторвался от стены.

— Что там? — сквозь капли на стекле Топчий посмотрел на пятно, окруженное радужным ореолом.

— Машина с трассы в нашу сторону съехала.

— Это я догадался. — Участковый был старшим в наряде.