Молитвы у озера - Николай Велимирович

Дай мне сердце Иисусово, вкруг которого тьма напрасно топталась, стараясь войти, и не могла войти.

О, Царице моя небесной красоты, огради сердце моё заботою материнской.

Душе Святый и всемогущий, оплодотвори сердце моё любовию небесной. Чтобы все то, что родится и возрастает в нем, не было от плоти и крови, но от Тебя, Душе Святый и Господи мой.

Гл. 45.

Спускаюсь глубоко в разум свой и нахожу в нем евреев, препятствующих вхождению в него Тебя, о Светоносный Царю мой, и наводнивших весь мiр притчами о своём бегстве из царства фараонова, которое не убежало от них.

И вот, рассмотрел я все, что обитало в разуме моем, и в отчаянии воскликнул: все это ни я, ни Бог мой, ни царство Бога моего!

Все это отголоски и образы земли, привнесённые снаружи чересчур усердными чувствами моими и сваленные в кучу в разуме моем.

Так где же я? Где царь мой и Господь мой? Где царство Царя моего? Неужели в землю обетованную перенесли вы и все царство Египетское? И во град Царя моего ужели внесли вы всю нильскую грязь?

Худа же пища ума моего, коли питается он тем только, что дают ему чувства. Внешние отпечатки и представления, тени теней, увеличенные до чудовищных размеров, — как и всегда вырастают пугающе-огромные тени там, где мало света, — ужели это ум мой? Все мышление разума моего, обнаружил я, — не что иное, как строительство бессильных зданий из бессильных теней.

И ещё раз осмотрел я неизмеримое поле ума моего, где с быстротою множества пауков мысли мои строили и разрушали целые города из теней, бессильнее паутины, — и опечалился, и держал совет с самим собой:

На чем являются тени, как не на свету? Этот свет — не ум ли мой? Не уменьшились бы тени совершенно, если бы свет ума увеличился? Но и ум мой — не одна ли только немощная тень разума Божия?

Тяжко мне если ум мой, когда расстанется с телом, чрез которое и передалось ему наследство сие, останется один в вечности со страшным ткивом своим!

И повторял в одиночестве разуму моему: сейчас, когда я ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не обоняю, ничего не вкушаю, ничего не касаюсь, — что сейчас наполняет тебя, если не одни лишь картины из теней и воспоминания о том, что ты слышал, видел, вдыхал, вкушал, трогал, — что ушло в прошлое, давно изменилось, изуродовалось, распалось, умерло? Почему тебе однажды не похоронить мертвецов и не оставить их мертвецам, и не убежать? — чем стоять, словно кладбище, на котором пляшут тени мёртвых и которое ожидает новых мертвецов?

Как превратился горний Иерусалим, град Царя моего, в царство мёртвых и мiровую свалку?

Царю мой, слышу таинственный шёпот Твой и понимаю; вижу свет Твой, и разумею.

И когда понимаю и разумею, радость наполняет слезами глаза мои, и восклицаю: спасение моё в Господе моем!

Он — свет ума моего, которому был я дремливым сторожем, так что влезли чужестранцы и затемнили свет царский.

Поможет мне Господь мой, — когда признаю, что другого помощника нет во всех мiрах, — и изгоню тьму и тёмных чужестранцев из ума моего.

Пусть будет тьма, пусть кружит она вокруг разума моего, но пусть не внидет во град Царя Света.

Гл. 46.

Спускаюсь глубоко в душу свою, чтобы посмотреть, кто рождается в ней и кто исходит из неё?

Как ужасающа глубина души человеческой. Невеста Небесная, когда человек осмеливается заглянуть в неё! Сквозь мiр и сквозь ад глядит смелый человек — до самих белых, точно млеко, хоров архангельских, окружающих Тебя, будто внешнее одеяние Твоё.

Поражён был я, когда осмотрел все многочисленные порождения души моей, которые испугались меня и, вспорхнув, отлетели куда-то в сторону, словно перепутанные вороны от падали.

А душа моя лежала развращённая, словно девка с рынков вавилонских, забывшая про суженого своего.

И в гневе бессильного и по привычке виноватого начала оправдываться душа моя, ещё до обвинения начала оправдываться, говоря: не рожаю ли я тебе сынов? не посылаю ли к тебе духов?

Я же облёкся во стыд и рек: поистине, в том и есть твоя и моя погибель, что ты рождаешь мне сынов, когда мне нужен Сын, и посылаешь мне духов, когда мне нужен Дух.

Не сынов родила ты мне, а слуг и разбойников. Не духов посылала ты мне, а грязных жителей ада.

Девицей отдана ты на сбережение мне, родственнику твоему, да приимешь во чреве от Духа Святаго и да родишь мне Сына. Ты же, несчастная, не от Бога зачала, а от мiра, и родила мне не Бога, а мiр сей.

Зачем не дождалась ты Духа Божия в девичестве своём, а приняла духов тьмы, которые размножились в тебе и захватили в плен сердце моё?

Ты создана быть храмом Богу, а превратилась в корчму придорожную, в которую заходят разбойники, и отдыхают в ней.

Зачем не родила ты Сына Мудрости, Который бы и тебе давал свет и голос, но родила мне сынов зла, которые дотянулись до ума моего, и самой тебе отплатили тьмой и бессловесностью?

Се, какой плод родишь, таковым плодом и питаешься. И все, что исходит из тебя, преумноженное к тебе возвратится.

О, если бы знала ты, душа моя, если бы ты только знала красоту неневестной Девы, чьим образом ты должна быть во мне! Как прекрасен и силен Дух, осеняющий Её!

Как дивен и величественен Сын, рождающийся в Ней! Уверяю тебя, ты заплакала бы кровью, о уродство моё, ставящее печать уродства своего даже и на тело моё.

И отказалась бы ты от нечистых духов, душа моя, и прогнала бы их, чтобы вошли в стадо свиней. И изгнала бы из дома порождения свои, кормящие и тебя и себя свиным кормом.

И окадила бы наиблагоуханнейшим ладаном дом свой, и осветила бы его свечами алтарными. И украсила бы его цветами и звёздами. И ангелы, окружающие, словно млечно-белое одеяние, Небесную Госпожу твою, легко приходили бы в гости к тебе, принося благовест, от которого трепетала бы утроба твоя. Трепетала бы утроба твоя, словно утренняя роса на горе под нежными ударами лучей солнечных.

И возрадовалась бы ты, душа моя, среди тускнеющих душ земных. И родила бы сына, который светом своим изгнал бы тени небытия из разума моего и огнём своим попалил бы желания мiрские в сердце моем. И освободил бы всю жизнь мою от власти злых духов, и покрыл бы всю её плащом силы и славы Духа Божия.

Вижу слезы взамен гнева в глазах твоих и радуюсь, душа покаянная.

Замечаю молчание твоё, в котором зарождается бунт твой против самой себя.

Покайся и обновися, душа моя; покайся, пока ещё есть время. Облекись скорее в девство, скорее, пока грязная твоя нынешность не стала грязной вечностью.

Гл. 47.

Прииди ко мне ближе, и ещё ближе, величественный Душе Истины. Прииди и войди в меня глубже, чем входят воздух и свет. Се, без света могу провести я целую ночь, без Тебя же и на кровать не могу опуститься. Без воздуха могу я ступить десять шагов, без Тебя же и одного не могу.

Вселися в душу мою глубже, чем способна проникнуть мысль моя. Вся вселенная не может подвигнуть душу мою жить в девичестве, если Ты её не подвигнешь.

Мiр непрестанно сватает душу мою, хочет обвенчаться с ней. Мiр сулит душе моей все богатства свои, только бы перестала она ждать Тебя. Все гробы свои красит мiр в белый цвет, только бы приманить душу мою. Весь пепел свой выносит мiр на солнце и окружает лестью и величаньями, только бы окрутить ему душу мою.

Яви, о Душе Святый, все сияние Своё, чтобы познала душа моя, чья она невеста.

Прииди ко мне ближе, и ещё ближе, Святая Сила Троицы. Войди в сознание моё глубже, чем входят мысль и представления мiрские. Подобно мудрой матери, которая, когда забеременеет, готовит и украшает колыбель сыну своему, так и Ты, Красота и Чистота, готовь и украшай ум мой для того, что родится в нем от Тебя.

Многие злые мысли, будто змеи, затаились у колыбели сына Твоего. И многие жестокие желания подымаются из сердца моего и ищут колыбели царевича Твоего, чтобы отравить его своими стрелами.

Охрани колыбель ума моего и научи душу мою рожать и ухаживать за младенцем.

Покрой тьмою глубокой путь всем зломысленным посетителям, идущим к новорождённому моему. И подними наисветлейшую звезду над дорогой, которой путешествуют мудрецы с Востока, — первые мудрецы, что с долговечными дарами — веры, надежды и любви спешат навстречу с дорогим моим.

Прииди ко мне ближе, и ещё ближе, величественный Сыне Божий. Спустись в сердце моё глубже, чем любое чувство, или желание, или страсть мiра способны спуститься. Сохрани сердце моё от бесчисленных торговцев, от многих покупателей и продавцов, всегда легионами толпящихся вокруг молодого и неопытного сердца. И научи сердце моё не сходить с ума по пёстрым наваждениям людей и тварей.

Вселися в недра сердца моего как хозяин, — как хозяин в дому своём, Сыне возлюбленный мой, и будь мне неподкупным судией и мудрым советником.