Лабиринт отражений - Сергей Лукьяненко

— Какую?

— Глубина-глубина, я не твой.

— И всё?

— Иногда он ещё добавляет: «Отпусти меня, глубина».

— И всё? — уныло спросил Маньяк.

— Да.

— Просто-то как…

Маньяк порылся в карманах, достал пачку «Лаки Страйк», закурил. С лёгкой обидой сказал:

— Раньше было просто. Есть хакеры, есть честные чайники, есть ламеры. Первые — умеют всё. Вторые — учатся. Третьи — дураки, над ними и поиздеваться не грех. Вот ты… как был чайником, так им и остался!

— Да, — согласился я.

— Но вот появилась глубина… казалось — все наши мечты сбываются.

Маньяк горько засмеялся.

— А на деле — фиг! Я, крутой хакер, — с вызовом заявил он, — в виртуальности один из миллионов! Ну, посмышленее, наверное. Опыт есть какой-никакой! А всё равно… порой такое бывает…

Он замолчал, вертя в руках сосиску. Потом сообщил:

— Я на днях мышь съел.

— Что?!

— Мышь. Компьютерную. Ну, не саму мышь, она твёрдая… провод перекусил.

— Зачем? — тупо спросил я.

— Случайно. Был в глубине. Сидели с ребятами в «Радуге», пиво пили с копчёной рыбкой… Ну, у меня рыбка кончилась, взял с тарелки у Макса…

— Макс ведь пива не пьёт!

— А он «Фиесту» пил.

— С копчёной рыбой?!

— Чтобы не выделяться… — Маньяк вздохнул. — Ну, видно тянуться далеко было… вот и дёрнулся в реальности. Когда вышел — смотрю, у мышки провод перекушен! И, вроде, немножко его не хватает…

— Живот не болит?

— Нет, пока ничего…

Мы наполнили бокалы.

— Или вот, — продолжил Маньяк. — «Лабиринт Смерти» знаешь?

— Да, — я мигом протрезвел.

— Недавно решил развеяться, заглянул сразу на семнадцатый уровень. Там сейчас такого понаделали! Кошмар, а не игрушка… в общем, я завяз.

— То есть?

— Не смог пройти на следующий уровень. А без этого меню выхода не появляется.

— И что?

— Сидел полтора суток, — зло сказал Маньяк. — Нас там целая компания собралась… идиотов. Раз по десять нас пристрелили, потом мы просто забаррикадировались, сидели в одном подвальчике, песни пели, от монстров отстреливались… пока у нас таймеры не сработали.

— У тебя непрерывное пребывание в глубине — тридцать шесть часов?

— Теперь — двадцать четыре.

— А что же Галька?

— Да… она у тёщи была… Лёнька, а у тебя какое ограничение по времени?

— Я снял запрет, — признался я.

— Понятно… дайвер… — Шурка принуждённо засмеялся. — Чёрт! Никогда не верил в вас до конца, хоть и подозревал!

— Меня, что ли?

— Конечно. Нафиг чайнику боевые вирусы и противоядия?

Мне немножко грустно. Что-то изменилось в наших отношениях. И слишком резко. Может быть, со временем это пройдёт…

— Шурка, я всё равно ни черта не умею — кроме как выходить из виртуальности. Для меня любая программа — это куча бессмысленных символов и пусковой файлик.

Маньяк кивнул.

— Понимаю. Но скажи — ты бы поменялся со мной местами? Что интереснее — творить глубину или повелевать ей?

Я молчу.

— Наливай… — со вздохом сказал Маньяк.

100

У Маньяка я просидел до позднего вечера. «Гиннес» сменился «Балтикой» номер шесть, а на десерт Шурка откопал банку рождественского «Кроненбурга». Ни ирландское, ни питерское, ни французское пиво не подкачали.

В глубине души я был рад, что хоть кому-то открылся. Мои друзья-хакеры делятся на две группы — одна хранит тайны до первой бутылки пива, вторая, после этой самой бутылки, её как бы забывает. Шурка — из второй.

По крайней мере теперь он будет знать, для чего мне весь разнообразный вирусный софт, который я правдами и неправдами выманиваю у него.

Насколько проще было бы, не затягивай глубина так сильно, думал я в такси по дороге к дому. Насколько правильнее и легче.

Не было бы деления на счастливчиков и неудачников, которое ничем не сломать. Не было бы этого безумия — великолепных программистов, неспособных перейти грань между иллюзией и явью, и неумёх вроде меня, не замечающих этого барьера.

Не было бы зависти друг к другу — и вечной охоты.

Но разве я виноват? Я и сам не знаю, почему так происходит, какая ошибка сознания, а ведь это именно ошибка — мы в меньшинстве, — делает из человека дайвера. Не пользоваться своей способностью глупо. Предлагать её для всеобщего изучения — страшно.

Так уж получилось. Кто-то прыгает на восемь метров в длину, кто-то пишет стихи, кто-то неподвластен виртуальности. Но почему нас так, так мало? Настолько, что считать приходится не в процентах, а поголовно…

— Здесь? — спросил водитель.

— Да, спасибо.

Я расплатился, выбрался из машины, пошёл к подъезду, чувствуя себя раздутым, как воздушный шарик. Сейчас надо либо завалиться спать, смирившись с утренней разбитостью, или нырять в глубину. Она хорошо снимает похмелье.

На втором этаже подъезда, там у нас почему-то всегда горит лампочка, сидело человек пять подростков. Перекидывались картишками прямо на полу, о чём-то вполголоса разговаривали… нет, скорее не разговаривали — перерыкивались. Двоих я знал, трое казались незнакомыми. Маленькая стая мелких хищников. Такая с удовольствием загрызёт одиночку в тёмной подворотне. Но здесь я в безопасности. Возле норы хищники не охотятся.

— Здравствуйте, — буркнул парнишка, который живёт надо мной. В точно такой же однокомнатной, с родителями и старшей сестрой, частенько приходящей только под утро. Слышимость у нас прекрасная, я в курсе всех их проблем и скандалов.

— Привет, — сказал я.

— Лёня, у вас сигарет не будет?

Я старше его лет на пятнадцать, но подростки держат меня почти за сверстника. Возможно, потому, что я не женат, а в моём мусоре преобладают пустые пивные банки.

— Сейчас.

Сам я не курю, но дома всегда валяется пачка-другая сигарет для заходящих хакеров. У них курение — профессиональная черта.

Паренёк терпеливо переминался за дверью, пока я поставил канистру, включил свет и рылся в шкафу.

— Держи.

Он благодарно кивнул, открывая пачку, я махнул рукой — забирай всю, и запер дверь. Хищников надо прикармливать. Чуть-чуть. Чтобы не обнаглели, но даже в затуманенных выпивкой мозгах мелькала мысль, что я «нормальный мужик».

Я быстро разделся, покидал одежду на кровать, пошёл в ванную. Постоял немного под холодным душем.

Нет, никакого сна. Глубина ждёт.

Весь день я старался не думать о человеке без лица и медали вседозволенности, лежащей на складе. Но теперь, в темноте, когда виртуальность приближалась всё ближе, они не выходили из головы.

Человек и медаль.

Кнут и пряник.

Что такого могло случиться в «Лабиринте», с чем не справились два дайвера? Профессионалы, работающие хоть и анонимно, но по постоянному контракту? Знающие «Лабиринт» до последнего закоулка…

Что-то, не имеющее аналогов?

Очень странно.

Я вытерся, бросил полотенце в таз с грязным бельём, вернулся в комнату, щёлкнул тумблером питания компьютера и стал натягивать комбинезон.

— Добрый вечер, Лёня, — сказала Вика.

— Привет, старуха.

Женское лицо на экране улыбается. Нет, наверное, я не прав. Надо поставить другую реакцию на слово «старуха» — лёгкая обида, надутые губки, чуть отведённый взгляд.

— Почта есть?

— Семь писем.

— Читай.

Ничего интересного в почте не было. Приглашения посетить два вновь открывшихся клуба, прайс-листы какой-то маленькой торговой фирмы, письмо от Маньяка, отправленное им ещё утром…

— Всё стереть, — сказал я, усаживаясь за компьютер. Воткнул штекер комбинезона, надел шлем. — Вика, подключайся к Диптауну… через резервный канал. Личность номер семь.

Этим входом я не пользовался уже месяца три. Так же как «личностью» — стального цвета костюм, чёрная рубашка, шейный платок, высокие кожаные ботинки, гибкое худощавое тело, смуглое узкое лицо, волосы до плеч, низкий и сильный голос.

— Резервный канал, седьмая личность, — подтвердила Вика.

Радуга перед глазами, фейерверк, жадное полыхание огненной волны. Глубина.

Я сижу в крошечной комнатке. Кровать, стол с компьютером — не моим, а каким-то совершенно абстрактным, дверь. Гостиница «Начало пути». Здесь по дешёвке арендуют номера те жители Диптауна, которые бывают в глубине нечасто.

— Всё в порядке, Лёня?

— Да.

Открываю дверь, выхожу. Длинный коридор, усеянный дверями. У одной двери стоит Сильвестр Сталлоне и с восхищением разглядывает свои руки.

— Привет, Слай, — бросаю я, проходя мимо. Почти наверняка парень русский, и уж совершенно точно — новичок.

— Похож? — с надеждой спрашивает парень.

— Да… — я останавливаюсь. Пиво настраивает меня на благожелательный лад. — Первый раз в глубине?

— Где?.. Да, первый.