Суфии - Идрис Шах

В этом вопросе мы подходим к фундаментальному различию между суфийским методом и методами других метафизических систем. Слишком часто считают аксиомой, что человек обязательно должен быть либо верующим, либо неверующим или, возможно, агностиком. Верующий обычно связывает свои ожидания с тем, что кто-нибудь укажет ему на веру или систему, которая, как он думает, сможет удовлетворить его нужды. Мало кто укажет ему на то, что он может и не понимать, в чем именно эти нужды заключаются.

В мире суфия есть высшие измерения; для него вещи исполнены значения совсем в другом смысле, чем для людей, следующих системе, навязанной им обычным обществом.

Такие люди страдают «перекосом». Если голодного человека спросить, сколько будет дважды два, он ответит: «Четыре, а может быть и восемь кусков хлеба».

Всеобщность жизни, согласно суфийскому учению, невозможно понять, если изучать ее с помощью методов, используемых в повседневной жизни. Частично эту проблему можно выразить следующим примером: вопрос «О чем все это?» имеет свою разумную последовательность слов, но это не означает, что ответ должен быть сформулирован в той же словесной форме. Ответ приходит с опытом и озарением. Инструмент, с помощью которого можно измерить маленькую вещь, не всегда будет годен для измерения большой.

Абу Ханифа[17] сказал: «Практикуйте свое знание, ибо знание без практики – безжизненное тело». Ученый, к примеру, рассказывает, что пространство и время – это одно и то же, или что материя вовсе не является непрерывной. Он вам и докажет это с помощью своих методов, но его доказательства мало что изменят в вашем понимании и ничем не обогатят ваш опыт относительно того, что все это означает для вас. Мы можем заявить, что материя бесконечно делима, но для чисто практических целей существует предел для числа кусков, на которые можно разделить плитку шоколада так, чтобы каждый кусок продолжал обладать всеми различимыми для вас свойствами шоколада. Таким образом, вы либо можете иметь дело с куском шоколада, либо с предметом, который вы желаете разделить на максимально возможное количество частей. Человеческий ум склонен к обобщениям, основанным на частичных данных; суфии же считают, что они могут испытать нечто более цельное.

Традиционная суфийская история освещает один из аспектов этого вопроса и показывает трудности, с которыми сталкиваются даже ученые, пытающиеся изучать суфизм с помощью ограниченных методов:

Слон, принадлежавший группе бродячих артистов, оказался неподалеку от города, где никогда раньше слонов не видели. Услыхав о таком чуде, четверо любопытных горожан решили добиться разрешения осмотреть слона до начала публичного представления. Поскольку в стойле, где содержали слона, не было света, изучение диковинного животного должно было происходить в темноте.

Дотронувшись до хобота, один из них решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он мог сравнить только с живой колонной, а четвертый, положив ему руку на спину, был уверен, что слон представляет собой что-то вроде трона. Никто из них не мог составить полной картины, исходя из того, что он сумел ощупать; каждый, ссылаясь на свой опыт, описывал его,

Средний человек, желающий узнать, что такое суфийский образ мысли, как правило, обращается к справочной литературе. Он может найти слово «суфий» в энциклопедии или же просмотреть труды специалистов по религии и мистицизму. Сделав это, он увидит множество восхитительных примеров того, как проявляется ментальность «изучения слона в темноте».

Один из персидских ученых считает, что суфизм представляет собой христианскую ересь. Профессор из Оксфорда думает, что он сложился под влиянием индийской Веданты. Профессор арабо-американского происхождения полагает, что суфизм был реакцией на интеллектуализм в исламе. Профессор семитской литературы находит в суфизме следы центрально-азиатского шаманизма. Немецкий ученый убеждает нас, что в суфизме следует искать влияния христианства и буддизма. Два очень крупных английских востоковеда видят в суфизме сильное влияние неоплатонизма, но один из них допускает, что суфизм мог развиваться и самостоятельно. Арабский ученый, публикующий свои труды через один из американских университетов, убеждает своих читателей, что неоплатонизм (который он считает частью суфизма) является результатом синтеза греческих и персидских влияний. Один из крупнейших испанских арабистов, настаивая на связи суфизма с христианскими монашескими инициациями, называет источником суфизма манихейство. Другой ученый, обладающий не меньшим авторитетом, находит в суфизме элементы гностицизма, а один английский профессор, который перевел суфийскую книгу, склонен видеть в нем «маленькую персидскую секту». Опять же, некий переводчик усматривает мистическую традицию суфиев «в самом Коране». «Хотя в персидской и арабской литературе можно найти много интересных, с исторической точки зрения, определений суфизма, главная их ценность заключается в том, что они показывают невозможность дать суфизму определение».[18]

В Пакистане считают, что Руми (1207–1273) был наследником практически всех великих течений древней мысли, существовавших на Ближнем Востоке. Для тех, кто поддерживал реальные контакты с суфиями и присутствовал на их собраниях, не требуется никаких особых ментальных напряжений и усилий воли, чтобы увидеть, что суфизм пронизывают мириады нитей, которые проходят также и через несуфийские системы, такие как гностицизм, неоплатонизм, аристотелианство и т. д. «Бесчисленные волны, накатывающие друг на друга и мгновенно отображающие лучи солнца, – все они из одного моря», – сказал мастер Халки. Ум, приученный верить в избранность какой-то школы или ее монополию на определенные идеи, едва ли в состоянии произвести подобный ментальный синтез в своих размышлениях о суфизме.

Доктор Халифа Абду-Хаким доказал, что способен указать на все философские школы, идеи которых разделял Руми, но это отнюдь не принудило его к выводу, что одно должно происходить из другого. «Его Маснави, – пишет он, – подобна многогранному кристаллу, в гранях которого преломились и заиграли лучи многих школ: семитский монотеизм, греческий интеллектуализм, теория идей Платона и аристотелевская теория причинности и развития, так же как Единое Плотина и экстаз, который объединяет с этим Единым, спорные вопросы мутакаллимун (схоластов), Erkenntnistheoretisch проблемы Ибн Сины и аль-Фараби, теория пророческого сознания Газали и монизм Ибн аль-Араби».

Но все это не означает, если вы все еще не поняли, что Руми слепил мистическую систему из вышеназванных элементов. «Груши можно найти не только в Самарканде».

Мировая литература по суфизму очень обширна, многие суфийские тексты были переведены западными учеными. Мало кто из этих ученых (а может быть, и вообще никто) получил суфийский опыт, знал его устное наследие или хотя бы порядок, в котором изучаются формальные суфийские материалы.