Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

Платон поначалу был встречен с небывалым почетом и дружелюбием. Пышно украшенная царская колесница ждала его на пристани; тиранн лично принес жертву богам в ознаменование великой удачи, выпавшей на долю его государства. Платон рассказывал тиранну о своем «Идеальном государстве» и убеждал того установить подобные порядки в его городе. Казалось, слова философа стали оказывать действие: пиршества тиранна стали умереннее, убранство двора – скромнее, судебные решения – справедливее. Но так продолжалось недолго, устав от поучений, Дионисий вернулся к прежней жизни, возненавидев Диона и Платона и разочаровавшись в философии. Платон предпочел вернуться в Афины, а в Сиракузах вскоре началась гражданская война, закончившаяся победой Диона. Увы, она не принесла ему радости: реальность совершенно не походила на идеальный, выдуманный его учителем мир. Дион собирался править мудро и справедливо, а был вынужден плести интриги и совершать политические убийства.

Плутарх: «Среди друзей Диона был афинянин Каллипп… Дион ценил его так высоко, что Каллипп первым из друзей вступил вместе с ним в Сиракузы, с венком на голове. Постоянно отличался он и в боях. Но после того, как лучших друзей Диона похитила война… Каллипп, видя, что народ в Сиракузах лишен вожака и что среди наемников никто не пользуется большим влиянием, нежели он, обернулся внезапно гнуснейшим из смертных и начал восстанавливать против Диона часть солдат, в твердой уверенности, что наградою за убийство друга ему будет вся Сицилия».

Многие предупреждали об этом Диона, но тот не хотел слушать, повторяя, что готов тысячу раз умереть и подставить горло под любой нож, коль скоро приходится жить, хоронясь не только от врагов, но и от друзей. Сестра и жена, пытаясь сохранить его власть и жизнь, сами предприняли расследование и обвинили Калиппа. Тот во всем сознался. Но у женщин не было власти казнить или изгнать его, единственное, чего могли потребовать женщины, чтобы Калипп принес клятву верности. В храме богинь-Законодательниц был проведен торжественный обряд, над которым вскоре Калипп кощунственно посмеялся.

Плутарх пишет, что незадолго до трагических событий Диону явился страшный призрак: «День уже клонился к вечеру, и Дион, погруженный в свои думы, сидел один во внутреннем дворе дома. Вдруг в противоположном конце галереи раздался шум, Дион повернул голову и в последних лучах заката увидел высокую женщину, платьем и лицом ничем не отличавшуюся от Эриннии на сцене. Она мела метлою пол. Дион оцепенел от ужаса. Он послал за друзьями, рассказал им о видении и умолял не уходить и провести ночь вместе с ним, смертельно боясь, как бы знамение не повторилось, если он останется в одиночестве. Однако призрак больше не показывался».

Плутарх: «Заговорщики (число их успело значительно возрасти) окружили дом, встали у окон и дверей, и сами убийцы – несколько солдат с Закинфа – без мечей, в одних хитонах, ворвались в комнату с застольными ложами, где находился Дион и его друзья. В тот же миг их сообщники плотно заперли двери снаружи, а закинфяне бросились на Диона и попытались прикончить его голыми руками, но безуспешно. Тогда они стали кричать, чтобы им подали меч, однако никто снаружи не решался отворить дверь, потому что в доме с Дионом было много людей. Ни один из них, впрочем, не захотел прийти ему на помощь, в надежде, что, предоставив друга его участи, спасет собственную жизнь. После недолгой заминки сиракузянин Ликон протянул кому-то из закинфян кинжал через окно, и этим кинжалом они, словно жертву у алтаря, зарезали Диона, который уже давно перестал бороться и с трепетом ждал смерти».

Калипп правил всего два года, затем в Сиракузах вспыхнуло восстание, он бежал, но был зарезан своими же людьми, причем тем же кинжалом, которым некогда убили Диона. Нож этот узнали по длине (он был короткий, спартанского образца) и по искусной, богатой отделке. На смерть Диона Платоном были написаны стихи, которые затем начертали на стене гробницы:

«Древней Гекубе, а с нею и всем о ту пору рожденным

Женам троянским в удел слезы послала судьба.

Ты же, Дион, победно свершивший великое дело,

Много утех получил в жизни от щедрых богов.

В тучной отчизне своей, осененный почетом сограждан,

Ты почиваешь, Дион, сердцем владея моим».

Платон тяжело пережил произошедшее: его учение, его труды приносили людям не пользу и счастье, а войну и страдания. С тех пор Платон больше не вмешивался в политику и полностью посвятил себя чтению лекций и беседам с многочисленными учениками, среди которых был молодой Аристотель и две женщины – Ласфения из Мантинеи и Аксиофея из Флиунта, которая даже одевалась по-мужски. Умер он около 347 года до нашей эры.

Диоген Лаэртский: «Аристипп в IV книге “О роскоши древних” уверяет, что он был влюблен в некоего мальчика Астера, который обучался астрономии, а также в вышеназванного Диона, а также, по утверждению некоторых, и в Федра. Любовь эта явствует из нижеследующих эпиграмм, которые он будто бы написал о них:

Смотришь на звезды. Звезда ты моя! О, если бы стал я

Небом, чтоб мог на тебя множеством глаз я смотреть!»

Платон был автором множества коротких любовных стихов. Они сохранили свое обаяние и в наши дни:

Безвременно умершему ученику:

«Прежде звездою рассветной светил ты, Астер мой, живущим;

Мертвым ты, мертвый, теперь светишь закатной звездой».

А вот стихи, обращенные к немолодой уже гетере:

«Археанасса со мной, колофонского рода гетера, –

Даже морщины ее жаркой любовью горят.

Ах, злополучные те, что на первой стезе повстречали

Юность подруги моей! Что это был за пожар!»

Вот и другие, к юной девушке:

Я тебе яблоко бросил. Подняв его, если готова,

Ты полюбить меня, в дар девственность мне принеси.

Если же нет, то все же возьми себе яблоко это,

Только подумай над ним, как наша юность кратка.

И просто шутки:

«Золото некто нашел, обронивши при этом веревку.

Тот, кто его потерял, смог себе петлю связать».

Какому-то из рабов он сказал: «Не будь я в гневе, право, я бы тебя выпорол!»

«Пьяным он советовал смотреться в зеркало, чтобы отвратиться от своего безобразия. Допьяна, говорил он, нигде не следует пить, кроме как на празднествах бога – подателя вина».

«Слаще всего, – говорил он, – слышать истину». (А другие передают: «говорить истину».) Об истине пишет он и в «Законах»: «О чужеземец, истина прекрасна и незыблема, однако думается, что внушить ее нелегко».

Аристипп из Кирены

Этот мало кем любимый ученик Сократа вовсе не был сторонником умеренности и бедности. Напротив, он очень любил роскошь и первым из учеников Сократа стал брать плату со слушателей. Понимая, что многим обязан Сократу, Аристипп даже пытался отсылать деньги учителю, но тот все возвращал обратно, говоря, что его личный «демоний» запрещает ему принимать их.

Так же как и Платон, Аристипп оставил Афины и тоже отправился в Сиракузы ко двору Сиракузского тиранна Дионисия, того самого, что продал в рабство Платона. В отличие от Платона, в Сиракузах Аристипп прижился надолго и имел при дворе тиранна успех.

Анекдоты о Аристиппе: Говорят, что однажды он велел купить куропатку за пятьдесят драхм. Когда кто-то стал осуждать его за это, он спросил: «А если бы она стоила обол [4] , ты купил бы ее?» Собеседник не отрицал. «А для меня, – сказал Аристипп, – пятьдесят драхм не дороже обола».

Однажды Дионисий предложил ему из трех гетер выбрать одну: Аристипп увел с собою всех троих, сказав: «Парису плохо пришлось за то, что он отдал предпочтение одной из трех». Впрочем, говорят, что он довел их только до дверей и отпустил. Когда Дионисий плюнул в него, он стерпел, а когда кто-то начал его за это бранить, он сказал: «Рыбаки подставляют себя брызгам моря, чтобы поймать мелкую рыбешку; я ли не вынесу брызг слюны, желая поймать большую рыбу?»

Однажды, когда он проходил мимо Диогена, который чистил себе овощи, тот, насмехаясь, сказал: «Если бы ты умел кормиться вот этим, тебе не пришлось бы прислуживать при дворах тираннов». «А если бы ты умел обращаться с людьми, – ответил Аристипп, – тебе не пришлось бы чистить себе овощи».

На вопрос, какую пользу принесла ему философия, он ответил: «Дала способность смело говорить с кем угодно». Однажды, когда его упрекали за роскошную жизнь, он сказал: «Если бы роскошь была дурна, ее не было бы на пирах у богов». На вопрос, чем философы превосходят остальных людей, он ответил: «Если все законы уничтожатся, мы одни будем жить по-прежнему». На вопрос Дионисия, почему философы ходят к дверям богачей, а не богачи – к дверям философов, он ответил: «Потому что одни знают, что им нужно, а другие не знают». Другое его замечание на эту же тему: «Но ведь и врачи, – сказал Аристипп, – ходят к дверям больных, и тем не менее всякий предпочел бы быть не больным, а врачом».