Боевой разворот. И-16 для «попаданца» - Александр Самохвалов

В секрете оба спали. Крепко. Караульных дремлющих тоже сняли на раз. Точнее, на два. Потому что Серега двоих успел. Из трех. Я, как по наставлению, ладонью рот и лезвием по горлу. Не то что без шума, не обрызгало даже. Хотя третий ко мне обернулся, не к Серегиному парню. Не успел, однако, ничего, даже вскрикнуть – нож брошенный как вырос в глазнице, тут же и сам Серый подскочил, придержал аккуратненько, аки старушку на переходе. Пешеходном. Потом гасили. Сонных. Что возле потухших костров спали. Укрывшись кошмами, или как это у них называется. Долго показалось. Главное, сначала чуть тронуть и сразу аккуратненько – промеж ребрышек. Уже прижатым по месту ножиком. Тогда не вскрикнет спросонья. Придерживать, впрочем, тоже нужно умеючи. А то некоторые дергаются. Агония. Серега, впрочем, шомполом в ухо. Тогда, говорят, совсем тихо получается. Ну, это кто как привык.

Палаток две было. Альпинистские. С двойной крышей и надувным дном. Совсем страх потеряли. Извращенцы. Только что цвет… песочный такой. С пятнами. Одну Серега на себя взял. Туда мутные какие-то типы укладывались. Морд шесть забралось. Видимо, младший комсостав бандитский. Или средний. Как их там Серега спроворил – не знаю. Опыт – великое дело. Немного шума сначала, потом вздохи какие-то, и все. Вдвоем – во вторую. Где начальство почивать изволило. Трое их было. Один афганец там особо понравился. Нормальный такой душман. В шапочке-пуштунке, лопочет, как положено, на таджикском не то фарси. Либо пушту – знать не ведаю те наречия. С АК повсюду шляется. Все время. Даже когда насчет отлить-отвалить. В общем, весь из себя такой замаскированный и под прикрытием, аж жуть… Если б только не одна меленькая особенность. Негры среди афганов с таджиками крайне редко попадаются. Если вообще… Забавный все ж таки был народ, эти самые американцы. Впрочем, почему был? Он и сейчас есть. В этой реальности. Пока.

Короче, этих троих мы тепленькими взяли. А потом Серега допрос учинял. У меня кое-что за плечами уже было, даже и к тому еще времени, но… Хорошо, в общем, что не жрамши. Двоих довольно быстро и почти без слов. Чтобы, значитца, янкес душою раскрылся. Потом Серега спрашивал, а я переводил. Английский пригодился. Как и обещали. Учителя школьные, в смысле. А я-то все ждал-ждал – когда ж, наконец… И вот на тебе. Лафа, однако.

Ага, фрицы вон антенны развернули. Точно узел связи. Подполз по лощинке малой поближе. Легко. Посты ворон ловят, да и разбросаны… Главное – секретов нет. Самая препоганая гадость по нынешним буколическим почти временам. Ничего, через пару лет куста бояться станут…

Пока америкоса упокоили и после себя прибрались, утро уже было. Вовсю. Домой, то есть в лагерь, вернулись ближе к вечеру. Три дня спустя. Без вертушек – долго. Хорошо хоть дехканина какого-то уговорили. На «Газели». Подбросил чтоб. Ну, доложились, как положено. Всю правду. Почти. Как побили нас, рацию посекло. Сразу. Как в расселине прятались. С «эфками» у живота. Всю ночь, до утра. А потом потопали назад. Вертушки за убитыми, видимо, позже прилетали. Мы не видели.

Потом спать завалились. А ночью, как все улеглись да утихомирились, двинулись вдвоем резать штаб. Свой! Это, я вам скажу, такой кайф…

Любуюсь уродами в фельдграу. Метров в двадцати всего ближние-то. Нет, никаких партизанок повешенных, с табличками. «Бабка, млеко-яйка давай» – такого тоже ничего не слышно. Пока. Наоборот. Орднунг. Деловито так, по-хозяйски… Расположились. Ходят не спеша, по сторонам поглядывают, но без страха. Такое чувство, присматриваются – этот вот домишко снести, здесь овин поставить, там гастштетте, а там – пусть кирха будет. И тут вдруг начинаю понимать окончательно, что это вовсе не те немцы, среди которых у меня масса приятелей и даже друзей. Была, или будет, или как там еще… Впрочем, неважно. С которыми вместе косоваров и прочих чудиков давили. По Европам и не только… В симулятор резались, по скайпу общались… Эти даже говорят по-другому. Язык какой-то лающий. И морды другие. Спесиво-самодовольные. Даже у унтеров, не говоря уж о фельдфебелях. Господа. Пришли сюда, на мою землю, чтобы убивать и властвовать. Уничтожать мой народ. Его настоящее и будущее. Многих убили уже и еще будут убивать, пока не остановят их и не погонят обратно, в растреклятую ихнюю Неметчину… Запах еще этот странный, химический. От вшей, что ли, порошок у них. Вонючий. И такая тут ненависть охватила меня, что аж руку пришлось закусить до крови, чтоб не выскочить сейчас же и не начать их крошить, всех подряд… Ничего, сочтемся. У меня теперь другое оружие, куда как поэффективнее стрелкового с рукопашкой будет.

Медленно отполз обратно и двинулся в обход. Как и положено нормальному герою.

В общем, дальше было без приключений. Почти по птичьему полету, лишь у железки пришлось притормозить, но и там движения не было еще, наши держались пока, в ДОТах, да и мост, полагаю, накрылся. Хотя разглядеть не успел. Замедление у взрывателя бомбы на пять, кажется, секунд стояло. Я к тому времени далече уже был…

…ну, не весь штаб, разумеется. И не так чтобы совсем свой. Наших, в смысле российских, офицеров афроамер тот чмошный двоих всего назвал. Подпола и майора. Ну, еще полковник. Просто под руку попался. Хотя не думаю, чтоб он не при делах был. Наркотрафик, короче. Очень большие деньги. Это помимо еще и обычной в наших делах подставы. Местных всех, разумеется. Кто там был. В той группе палаток. Еще америкоса. Белого. Совсем. WASP[69]. То ли наблюдателя, то ли надзирателя с полномочиями главнокомандующего. Ни за что не отвечающего, разумеется. Почти. Туда же, до кучи. И гражданских. Двое. Русскоговорящих. Бабу Серега на себя взял. Мне сложно было. Тогда еще. Охранников еще пару до кучи, ну и кому-то просто не повезло, наверное. В ту ночь. Они ж не ждали ничего такого. Было легче, чем в горах. Не то попривык уже. Потом расклад слегка подтасовали. Как могли. Чтоб на местных душманов концы свести. Получилось бы, впрочем, едва ли. При внимательном разборе. Полетов. Но тем же утром всех собрали – и на Ил-76-е. Загрузили. Через пять часов уже в Чкаловском[70] высаживались. Революцию делать. Она и списала. Все-все. Я так думаю, правильно мы тогда с Серегой сделали. Потому все и сошлось.

Обойдя Чарновчицы – деревня такая, километрах в десяти от Жабинки, точнее село, потому что с церковью… вернее, костелом, красивым таким, даже не одним, кажется… там, похоже, тоже немцы обосноваться успели… уже – решаю проверить одно свое предположение. Иду себе по лесу вдоль тропки, медленно-медленно, и смотрю внимательно-превнимательно… Ну точно. Пока обходил Сосновку да Няневичи – делать нам там ну совершенно нечего, – обнаружил полосы три, пожалуй, ну, типа контрольно-следовых, только что не вспаханных, а… ну дает, этот самый Катилюс… Ни за что не заметил бы, если б не знал, что искать. Да и все ли заметил… Не думаю… Там веточка за веточку зацепилась, здесь лужица со следочком, запоминающимся таким, а тут листик как-то не так… повис. В общем, как ни иди, а кому нужно, непременно засечет. То-то он этих «бранденбургов» – а там далеко не детки были, чай, – так резво скрал… Видно, все три месяца готовился к чему-нибудь эдакому и людей своих обучал. Пока стояли тут. «Гэбню», значитца, кровавую, волков позорных. Костик вспоминает, тот обмолвился как-то, вырос, мол, на заставе. Типа сына полка. Чуть ли не с самим Карацупой[71] служил… Хорошо, что прадедушка Костик не спецназовцем каким-нибудь теперешним был. Чему бы я таких, как Катилюс, интересно, мог научить? Датчики ставить да обходить? Так где я теперь, а где те датчики…

Костик напомнил еще, тот орлов своих, из охраны аэродромной, отбирал-отбирал, а потом – как сидоровых коз… все время. В Белогорске еще, и добился, чтоб сюда с ним. Тоже отправили. Сержантов, срочников даже. Некоторых. Смотреть все ходили еще на их тренировки. Летуны с технарями.

К вечеру прошел через лес и увидел вдали Жабинку. До аэродрома отсюда километров пять всего, но туда выйду под утро. Целее буду. Может быть. Утащив в овражек пару хороших охапок сена, расположился там на ночлег. Дураков нетути – в стогах ночевать. Скольких таких вот любителей походно-полевого комфорта на тепленьком, значитца, и поотлавливали… А чтоб рассыпавшееся сено просечь могли, рассвести сначала должно. Поворочался минут десять, мечтая насчет пожрать, да и вырубился. Больно тяжелый день выдался.

Кстати, а Серега-то долго еще на меня посматривал. После той истории. Странно так, что ли. Я так потом лишь понял. Задним, что называется, числом. Что о таких вот делах лучше чтоб один знал. Но ничего. Не то пожалел, не то понравился ему чем, не то просто смысла не стало. Проехали…

Проснулся, как и хотел, где-то за час до рассвета.

День третий

Проснулся, как и хотел, где-то за час до рассвета… От холода в том числе. В средней полосе всегда так. Июнь. Днем жарища, а ближе к утру колотун. Жрать не хотелось пока. Слегка размявшись, двинулся по знакомым уже и основательно хоженным Костиком тропкам к аэродрому. Штанины комбеза сразу промокли, хэбэ, бельишко даже – насквозь. Поскольку роса выпала, обильная. Она, кстати, и спасла. А также то, что развиднелось уже. Слегка. Иначе здесь мой путь и закончился бы. А так – заметил-таки. Поперек тропинки наподобие мелких-премелких жемчужинок. Бисеринок. Меня аж как током прошибло. Присмотрелся – и точно. Ниточка. Защитного, надо думать, цвета. В утренних сумерках – непонятного темного. Суровая. Растяжечка, однако. Да еще и поставлена по уму – в консервную банку и на высоте. Видно, не до того было, чтоб снять. М-да… И с собой ведь не захватишь. «Эфку» эту. Без чеки. К тому же кто их знает, нынешних. Может, сообразили уже и вместо замедлителя какую-нибудь хрень вставлять. Во взрыватель. Чтоб без задержки. А жаль. Полезная штукенция. Во многих жизненных случаях. И не жизненных. Тоже.