Непокорный холостяк - Дженнифер Фэй

В следующее мгновение она почувствовала его руки у себя на спине. С удивлением открыв глаза, она увидела, что Аполло стоял на коленях рядом с ней. Его сильные руки мягко массировали ей спину.

– Дыши, – напомнил он ей. Его голос звучал так успокаивающе.

Поппи сделала так, как он сказал.

– Выдыхай. – Все это время его руки массировали ее болевшую спину. – Вдох‑выдох. – Он дышал вместе с ней, они участвовали в этом вместе.

Спустя несколько минут боль потихоньку прошла. Она откинулась на гору подушек.

– Откуда ты знал, что нужно делать?

– Пока ждал тебя со свадьбы, я немного почитал об этом. Мне было нечего делать, и я решил хоть немного узнать, чего следует ожидать. Ведь до этого я вообще ничего не знал о беременности.

Поппи посмотрела на Аполло с благодарностью. Определенно, в этом человеке было нечто большее, чем можно было предположить с первого взгляда. Ей стало интересно, какие еще черты ему присущи. Чем больше времени она проводила с ним, тем сильнее ей хотелось побольше узнать о нем.

– Расскажи о себе, – попросила Поппи.

Аполло покачал головой.

– Особенно нечего рассказывать.

– Правда? А я думаю, что рассказать можно многое.

– Уверен, в моих рассказах тебя мало что может заинтересовать.

Почему он так настойчиво отмахивается от ее просьбы? Он же путешественник. Он побывал в большем количестве мест, чем она может себе представить. Она думала, что у него в запасе несчетное количество историй о его приключениях и подвигах. Она даже могла представить, как он развлекает своими историями мужчин и женщин в каком‑нибудь пабе. И еще ей нужно на чем‑то сосредоточиться, кроме надвигающейся новой волны боли. И, прибудет к ним помощь до рождения ребенка или нет, ему придется ей что‑нибудь рассказывать. И уж если они оба претендуют на роль родителей этого ребенка, ей бы хотелось узнать, с каким человеком она будет связана, хоть и в чисто платоническом смысле. Мысль о том, что между ними могло бы быть нечто большее, была соблазнительной, но, конечно, об этом не может быть и речи. Поппи похлопала по матрасу рядом с собой.

– Иди сюда, посиди со мной.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему нет? Мне кажется, тут не много мест, на которых можно посидеть. Всю мебель мы уже отправили на склад.

Он с сомнением посмотрел на нее, потом на место на матрасе, на которое она показывала. Он не двинулся с места.

– Может быть, я должен…

– Развлекать меня. – Аполло с удивлением взглянул на нее, а она продолжила: – Я говорю серьезно. Поговори со мной, чтобы я не думала только о том, как скоро повторятся схватки.

Он все еще не двигался.

– Пожалуйста. – Поппи с мольбой посмотрела на него. – В конце концов, вся самая тяжелая работа досталась мне.

Этот аргумент на него подействовал. И вот матрас прогнулся под тяжестью его веса. До этого она не осознавала, насколько маленьким был этот матрас. Бедро Аполло коснулось ее бедра, заставляя ее сердце биться чаще. Это было чистым безумием, учитывая то, что она собиралась родить ребенка.

Но она начинала думать, что на свете нет ничего, что могло бы помешать ей замечать Аполло и его сексуальность.

Она с трудом сглотнула.

– Хм. Расскажи мне об одном из твоих приключений.

– Неужели ты и правда хочешь сейчас об этом говорить?

Она молча кивнула, не доверяя своему голосу.

– Я был в тропических лесах Амазонки. Провел там несколько месяцев.

– Месяцев? – Он утвердительно кивнул, а она спросила: – Ты хочешь сказать, в джунглях, где полно всех этих насекомых и змей? – Она сморщила нос, представив, как в разбитую ею палатку заполз кто‑то такой и устроился рядом с ней на ночлег.

Аполло тихонько рассмеялся.

Их взгляды встретились, и она поняла, как близко он сидел. Он был рядом, ей не составило бы труда чуть наклониться и прижаться губами к его губам. Ее взгляд моментально перекинулся на его губы. Она вспомнила, как умело он целовал ее. И как бы ни заманчиво это было, сейчас точно не время для поцелуев. Он вряд ли когда‑нибудь сможет воспринимать ее как привлекательную девушку. Не после того, как он вытирал ей пот со лба. Она подавила вздох.

– Поппи? – Его голос отвлек ее от этих возбуждающих мыслей.

А сразу после новые схватки начались и разрушили очарование этого прекрасного момента. Она отвернулась и заскрежетала зубами от боли. Дыхание застряло у нее в горле, когда она замерла, ожидая, когда боль достигнет своей вершины.

Аполло взял ее руку в свою. Нежно погладил ее большим пальцем.

– Помни, что во время приступа боли ты должна дышать. – Он говорил нежно. – Вот так. Вдох‑выдох. Вдох‑выдох.

И он дышал вместе с ней. Он тронул ее до глубины души, он так старался быть с ней, помочь ей. Ни один из них не был уверен в правильности своих действий, но они старались. Почувствовав, что боль все усиливается, она поняла: шансов, что шторм уляжется и что помощь успеет прибыть до того, как ребенок появится на свет, все меньше.

– Ты держишься молодцом. – Аполло не выпускал ее руку из своей.

Когда боль стала уже практически невыносимой, Поппи сжала его руку. Сильно. Очень сильно. Аполло не сказал ни слова. Не попробовал ее высвободить. И несмотря на то, что изначально она не хотела, чтобы он в такие моменты был рядом, сейчас она находила утешение в его силе и ободряющих словах.

Но она не была уверена, что оба они выдержат это испытание до конца. Если ей так плохо сейчас, что же будет дальше? От этой мысли ей стало совсем страшно.

Она не выдержит. Ей не нужно было соглашаться на просьбу сестры. Конечно, женщины рожают детей каждый день, но они не такие, как она, – они смелее и сильнее.

Когда ей стало чуть легче, она сказала:

– Не уверена, что смогу это сделать.

Аполло взял ее за подбородок, повернул ее голову так, чтобы взгляды их встретились.

– Ты сможешь. До этой минуты ты потрясающе держалась. Я еще никогда не видел таких смелых женщин.

Она ему не поверила.

– Ты ошибаешься. – Ее охватила паника. – Я не смогу.

– Ты храбрая.

– Нет, храбрый ты. Ты путешествовал по джунглям и покорял горные вершины. Я же всего лишь рожаю ребенка.

– Родить ребенка – один из самых смелых поступков, на которые человек может отважиться. Альпинизм с этим не стоит и сравнивать. – Его голос замер, казалось, он о