Контрданс (СИ) - Кохен Лия

— Тэль-Белар так же, как и все здесь, заботится лишь о том, чтобы не допустить продвижение армии Альянса вглубь королевства.

Слова Аделаиды вызвали небывалое удивление орка.

— Так это был Тэль-Белар? Тот самый лучник из личной стражи короля Амадео, на которого равняется половина юных стрелков Адена? Но у него же руки нет! — хмыкнув, заметил Сальвия.

— Как видишь, это не помешало ему стать лучшим стрелком королевства, — Аделаида невинно пожала плечами.

Она заметила, как Сальвия недовольно поджал губы, потом встряхнул головой и подозрительно уставился на нее, потом заметил надетое на указательный палец ее левой руки массивное золотое кольцо с рубинами и сразу сник. В конце концов, после долгих колебаний и череды бессвязных междометий, он задал ей вопрос, который она ожидала, но все равно обрадовалась, услышав его.

— Вы, значит, вместе? С этим безруким? — хмурый вид Сальвии доставлял Аделаиде небывалое удовольствие: орк был похож на большого обиженного ребенка.

Аделаида подарила себе несколько мгновений, чтобы насладиться вскипающим видом своего бывшего приятеля, прежде чем удосужилась ответить.

— Он объявился в Орене лишь два дня назад, а до этого мы не виделись очень много лет. Поэтому… — Аделаида сделала длинную паузу, после чего нарочито сурово заметила: — Мы вместе сражаемся против общего врага, и это единственное, что нас объединяет.

— А это кольцо? — небрежно махнул он на дорогое украшение.

— Его подарил мне сэр Сэдрик как знак отличия перед Аденом и всем его народом. На нем гравировка самого короля Рауля, можешь сам посмотреть, — она сняла кольцо и покрутила им перед самым носом орка.

Убедившись, что она говорит правду, Сальвия облегченно вздохнул, но тут Аделаида немедленно спросила, какое ему вообще дело до ее личной жизни.

— Действительно, — взорвался Сальвия. — Какое мне дело? После того, как ты меня бросила, можно было бы предположить, что ты давно нашла себе кого-то более терпимого и покладистого.

— Я тебя бросила?! — воскликнула Аделаида, но тут же оглянулась и, убедившись, что рядом нет никого, кто мог бы услышать ее возглас, продолжила уже более сдержанно: — А я-то всегда полагала, что это ты сыграл финальный аккорд в наших отношениях.

— Когда это? — невинно спросил Сальвия.

— Когда женился на другой! — прошептала Аделаида.

Она отвела взор и начала нервно бегать взглядом по шероховатой поверхности стены, пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

— Ты правда пришла, чтобы теперь, спустя столько лет, выяснять причины нашей размолвки?! — накинулся на нее Сальвия. — Тогда я напомню, что ты сама заявила, что больше не любишь меня, что не желаешь жить со мной спокойной тихой жизнью, что все эти тренировки и походы для тебя важнее нашего благополучия. Ты сама призналась, что никогда не сможешь стать хорошей женой, не желаешь обременять себя семьей и никогда не поставишь меня впереди своей святой миссии, — Сальвия растерянно развел руками.

Аделаида сглотнула подступающий к горлу огромный комок.

— Недолго же ты сокрушался! Уже через год я узнала, что вы с Катрин поженились почти сразу после того, как я уехала из Глудио, и у вас родился ребенок, — возмущенно выпалила Аделаида. — Да! — воскликнула она, более не заботясь ни о своей репутации, ни о душевном спокойствии. — Я действительно пришла выяснить отношения, раз уж ты вздумал объявиться. А кстати, — она пристально уставилась Сальвии в глаза, — с чего это ты вдруг появился в Орене? И не говори о своем долге перед королем. Ты никогда никому не служил, поэтому я не поверю, что вдруг в тебе неожиданно взыграло чувство долга.

— Конечно, нет, — фыркнул Сальвия. — Я просто слегка подустал от монотонной жизни, — неловко выпалил он. — Мне захотелось немного развеяться.

— Ах! — Аделаида всплеснула руками. — Устал от той жизни, к которой всегда стремился?! Где ж ты был раньше? Почему в прошлом году не помог лорду Риддерику, когда тот собирал войско для уничтожения муравьиной королевы? Ни за что не поверю, что отец Катрин, командир стрелкового отряда лорда, не обмолвился об этом дочери или своему дорогому зятю.

Видя задумчивость Сальвии, Аделаида продолжила свои нападки:

— Кстати, а как он отнесся к решению своей единственной ненаглядной дочурки выйти замуж за орка? Мне казалось, он чуть ли не пророчил ей помолвку с самим юным лордом… Слышала, после свадьбы вы спешно покинули Глудио… Вас вытурил папаша или одного из бравых братишек твоей суженой не устроил выбор сестрицы?!

Услышав подобные предположения, Сальвия расхохотался, сложив на груди свои мощные руки.

— Я тебя огорчу, — сказал он, вдоволь насмеявшись, — но, к моему великому удивлению, семья Катрин приняла меня весьма сносно, хоть и без лишних восторгов. Но уехали мы не поэтому. Когда родился наш сын, мы оба решили перебраться поближе к морю и поселились сначала в Глудине, а потом и вовсе уплыли на Говорящий Остров.

Сердце Аделаиды сжала холодная рука, когда он упомянул о ее родном острове. Она вспомнила, как они с Сальвией жили там в полной идиллии в небольшом домишке у самого моря и как тогда им казалось, что они проживут вместе до самой старости и умрут в один день. Это было до того, как ей, обучившей продвинутой магии исцеления всех способных клириков на Говорящем Острове, предложили продолжить свои занятия на материке. Сначала они перебрались в Глудин, потом последовало их незабываемое путешествие в Хейн, прекрасный город на отдаленном полуострове на самом юге королевства. А потом начались переезд за переездом. Вначале интересовавшийся поездками и новыми местами Сальвия вскоре устал от бесконечной смены декораций. Много раз он намекал, что хочет вновь вернуться в их тихий дом у моря, обзавестись парой-тройкой детишек и наслаждаться отведенными им днями. Но она, почувствовав небывалое удовлетворение от всеобщего почитания и уважения, уже не желала расставаться со своим статусом самого востребованного лекаря королевства. Освоенные ей молитвы сделали ее желанным гостем любых походов. Она могла защищать воюющих с демонами воинов от темной магии кровожадных порождений Богини Тьмы, ее душевных сил хватало, чтобы лечить целые отряды, а воскрешала она теперь с почти стопроцентной вероятностью, к тому же легко снимала любые проклятия и порчи. Она научилась освящать воду, с помощью которой даже не самые опытные священники могли успешно лечить большинство недугов, и ее приглашали в каждый город, каждую деревеньку, чтобы она смогла обучить этому умению и остальных клириков королевства. Иной раз она отправлялась в очередную поездку, пока Сальвия оставался в Глудине. Устав от жизни в большом поселении, он перебрался поближе к порту, где соорудил себе хижину. Он теперь больше времени проводил с рыбаками в море или ошивался в портовых доках, беседуя с управляющим и матросами. Но все равно, уехав на неделю-другую, она всегда возвращалась в Глудин к своему приятелю орку, с каждым разом, однако, все больше замечая, как Сальвия отдаляется от нее, как все меньше радуется их встречам и с подозрительным равнодушием отпускает ее в новый поход. Она знала, что он совершил в свою время большую жертву, покинув свое племя, к которому был очень привязан. Прознав про похолодание на севере, он отправился тогда на плато на корабле, который предоставил ему сам лорд Глудио, чтобы предложить своему дяде-вождю со всем племенем перебраться на Говорящий Остров и занять малозаселенные людьми северные территории. Но Какаи наотрез отказался от всякой помощи и заявил, что ни за что не покинет родные леса, храм и пещеру, в которых создавал и тренировал первых орков сам Великий Бог Огня. Сальвия тогда принял решение вернуться к возлюбленной, несмотря на все уговоры своего дяди, и однажды, раздосадованный очередным расставанием с Аделаидой, посетовал, что зря тогда не остался на плато. На это она только и смогла заметить, что и она старается как может: не так давно она отказалась от предложения лорда Константина поселиться в Гиране. «Вместо этого ты просто мотаешься туда каждую неделю, — заметил тогда орк. — Ты никогда и в грош не ставила мои желания и интересы». На это Аделаида упрекнула приятеля в черствости и недальновидности, заявив, что тот руководствуется эгоистичными позывами, пока она жертвует самым дорогим, исполняя свой долг. «Ты можешь обманывать всех остальных, да даже саму себя, но я вижу тебя насквозь. Никакой это не долг. Тебе нравится быть в центре внимания, нравится все это обожание достопочтенной публики. Ты приходишь в восторг, видя благодарные глаза родителей, чьих детей ты спасаешь от смертельных болезней, и лордов, которым ты помогаешь в их честолюбивых походах. Но признайся сама себе: тебе нет до них всех никакого дела. Как и до меня. Мы все просто декорации в мире, который ты выстроила вокруг себя, в мире, центром которого ты являешься, наслаждаясь своей уникальностью. Так что эгоистка здесь ты». Этот разговор положил начало напряженности в их отношениях. А потом случилась Катрин.