Креольская честь - Кэт Мартин

— Ей уже двадцать лет, — объяснил Алекс Ники. — Она и мухи не обидит.

Прежде чем она успела что-нибудь оказать, его руки обхватили ее за талию Он посадил ее на кобылу. Ловкими точными движениями он перенес одну ее ногу через луку, другую вдел в стремя. Лошадь была так стара, что едва держалась на ногах, но поездить на ней в седле было очень приятно.

— Берись за поводья, — наставительно произнес Алекс, показывая, как это делается. — Держись прямо и старайся не терять равновесия.

Ники покорно выполнила эти распоряжения, сдерживая желание проскочить через ворота и помчаться по плантации.

Когда заметно стемнело, Алекс научил ее ездить и шагом, к рысью, и пускать лошадь в легкий галоп.

— У тебя врожденные способности, — сказал он. И она слегка устыдилась, что обманывает его. — Если хочешь, мы будем заниматься с тобой вечерами, пока, ты не подучишься достаточно, чтобы выехать из загона.

— Это было бы замечательно, — улыбнулась Ники.

Он поглядел на нее как-то странно.

— :.Так сколько тебе лет?

«Боже, что-то его настораживает в моем поведении! Так трудно играть роль ребенка, когда ты сделала все возможное. чтобы забыть о своем детстве!»

— Сколько лет? — переспросила она, стараясь выиграть время.

— Ну да, сколько лет?

Сказать «двенадцать» она не рискнула.

— Тринадцать, — проговорила она, радуясь тому, что сумерки скрывают ее лицо. — В октябре мне исполнится четырнадцать.

Она родилась двадцать четвертого октября, это по крайней мере было правдой.

— Ты выглядишь старше, — Мне пришлось рано повзрослеть, Он согласно кивнул. Вернулся Патрик, чтобы забрать Красотку. Когда кобылу уводили, она тихо заржала. Алекс подошел к Ники, которая прислонилась к изгороди.

— Как же все это случилось? — спросил он. — Как ты стала наемной служанкой? Очевидно, что ты девушка образованная. Почему ты очутилась в тюрьме?

Опершись руками об изгородь загона, Ники смотрела на высокие дубы, большими серыми тенями маячившие в отдалении. Солнце уже закатилось, и загон озаряли теперь звезды и круглая луна. Она смутно ожидала, что он начнет расспрашивать ее о прошлом. Это было вполне вероятно, но она и боялась, и хотела этих расспросов.

— Мы потеряли свой дом во время депрессии. Отец скоропостижно скончался, и мы с матерью остались одни. В том же году умерла и она. Доктор сказал, что с ней случился удар, но я думаю, что она просто не перенесла смерти мужа.

— Неужели не было никого, совсем никого, кто мог бы вам помочь?

«Да, был. Твой отец, — с негодованием подумала она. — Твоя семья Мы просили вас о помощи, но вы отказали».

— Большинство наших друзей были в еще худшем положении, чем мы. В конце концов я решила законтрактоваться на несколько лет, обучиться какому-нибудь ремеслу, которое помогло бы мне прожить.

Алекс внимательно наблюдал за ней, своей заинтересованностью понуждая ее продолжать.

— Рэмзи, наши старые знакомые, заключили со мной контракт. К несчастью, они тоже вскоре оказались в трудном положении и перепродали меня человеку из Нового Орлеана, который казался вполне достойным… — Ники вздрогнула, вспомнив о Лоране. Как всегда при воспоминании о нем, ее охватил холодный слепой страх. — Всякий раз, напиваясь, он бил меня. Все мое тело было в синяках. А однажды он сломал мне руку… — Стараясь заглушить мучительные воспоминания, Ники смотрела вдаль. — Я была только рада, когда и он продал меня: мне было все равно, к кому я попаду, лишь бы избавиться от него.

— Масса Алекс? — раздался голос Лемюэля, лакея Алекса. — К вам приехал масса Томас.

Алекс с сочувствием посмотрел на Ники, заметив, что ее хорошенькое личико помрачнело от тяжелых воспоминаний. Какой негодяй обращался с ней так жестоко? Хорошо, что он не знает его имени, а то мог бы что-нибудь натворить сгоряча.

Алекс бессознательно сжал кулаки. Затем перевел взгляд на Лемюэля, который стоял в нескольких шагах от него, терпеливо ожидая хозяина.

Он провел пальцем по ее щеке: ему так хотелось сказать Николь что-нибудь утешительное, но он не находил слов.

— Я должен идти.

Он почти забыл, что договорился о встрече с Томасом Деммингом. Им надо было просмотреть несколько новых транспортных контрактов, и Томас вызвался приехать к нему домой.

Алекс знал, что Томас ценит эти короткие выезды в сельскую местность, любит ночевать в Бель-Шен. И Алекс с удовольствием с ним общался. Это была одна из редко выпадавших на его долю возможностей расслабиться.

Ники протянула руку:

— Спасибо за урок, за доброту. А то я почти забыла, что это такое.

Алекс помрачнел. Он взглянул на нее так, точно хотел что-то сказать, но так и не произнес вслух.

— Не оставайся здесь надолго, — только и посоветовал он, повернулся и ушел.

Ники отправилась домой через конюшню, освещенную светильниками, которые заправляли китовым жиром. Пахло лошадьми и свежим сеном. Недалеко от выхода ее остановил молодой парнишка-конюх.

— Для первого раза ты держалась совсем неплохо. — Заткнув пальцы за голубые полотняные штаны, он улыбнулся ей. Он был хорош собой — высокий, светлокожий, со светло-каштановыми волосами и карими глазами, которые, однако, трудно было рассмотреть при тусклом освещении.

— Спасибо.

На плантации работали десятки ирландцев. Спасаясь от голода, свирепствовавшего у них в стране, они целыми семьями приезжали в эти края.

— Меня зовут Патрик О'Флэннери. А тебя?

— Ники Стоктон.

— Рад познакомиться с тобой, Ники. — Он вновь улыбнулся. Улыбка у него была прямая, открытая. — Может быть, это и удобно — ездить в дамском седле, но если ты хочешь научиться ездить по-настоящему, то должна уметь ездить по-мужски. Если хочешь, я могу тебя научить, — Но меня будет учить месье дю Вильер. — Ей не очень в это верилось, но он обещал, а Алекс, она знала, всегда выполняет свое слово.

— Ты можешь продолжать учиться у него, но если ты поедешь со мной, мы хорошо позабавимся.

Глаза Ники вспыхнули. Похоже было, что Патрик О'Флэннери не очень-то надежный парень, хотя и услужливый, но кто может сказать это точно?

— Что ты имеешь в виду?

— Продолжай ездить с ним, а как-нибудь вечером мы возьмем пару хозяйских лошадей и всласть покатаемся.

— Ты предлагаешь их украсть?

— Что ты? Небольшая пробежка пойдет им только на пользу.

Предложение было заманчивое.

— Я мечтаю покататься на Наполеоне. — Ей так хотелось хотя бы почувствовать под собой большого породистого жеребца.

— На нем нельзя. Герцог просто взбеленится, если узнает, что мы брали Наполеона. Ты можешь взять любого другого…

Конюшни Бель-Шен славились своими скакунами. Покататься на них было бы большим удовольствием, которого она не испытывала уже несколько лет.