Бегство из Эдема - Патриция Гэфни

– Можно, мамочка?

Вид у нее был нерешительный, и Майкл для убедительности дернул ее за запястье.

– Можно? Ну почему нет? Ну пожалуйста!

– Ну…

По вторникам она была свободна.

– А потом мы могли бы выпить чаю в кондитерской у Дина, – с самым невинным видом добавил Алекс.

– У Дина! – вскричал Майкл, подпрыгивая на месте от радости. – Ура!

Сара поняла, что осталась в меньшинстве.

– Это очень мило с вашей стороны, мистер Макуэйд. Мы принимаем ваше любезное приглашение.

Она прервала восторженные вопли Майкла и снова отослала его наверх, на этот раз непререкаемым тоном. Он вприпрыжку выбежал за дверь, бросив на ходу:

– Увидимся во вторник!

– Это действительно очень мило с вашей стороны, – повторила Сара, поднимаясь с дивана и вновь пересаживаясь в кресло, – но вам не стоило так себя утруждать. Вы человек занятой…

– Так и есть, но все-таки время у меня найдется. Майкл – необыкновенный мальчик.

Они улыбнулись друг другу, причем Алекс вдруг понял, что даже не пытается подольститься к ней, а говорит чистую правду.

– Да, он особенный. Хотя я, конечно, не могу судить о нем объективно.

– А он… – Алексу до смерти не хотелось заводить разговор на столь щекотливую тему, но ему необходимо было знать ответ.

– Ему понравился подарок отца на день рождения?

Сара ответила ему долгим и пристальным взглядом.

– Бен передумал, – сказала она. – Он подарил Майклу велосипед.

У Алекса появилось ощущение, что ему только что простили какую-то давнюю вину.

– Вот как? Что ж, это прекрасно, я очень рад. Припоминаю, что вы беспокоились по этому поводу, и… я тогда еще подумал, что вы, скорее всего, правы: семилетнему мальчику рано давать в руки оружие. И теперь я рад. Очень рад. – Он закрыл рот и мысленно велел себе заткнуться. Ее терпеливая, полная понимания улыбка действовала ему на нервы.

Вошла горничная и унесла чайную посуду.

– Я должна еще раз извиниться перед вами за моего мужа, мистер Макуэйд, – заговорила Сара, глядя, как он скатывает чертежи трубкой и ловко засовывает их в футляр. – Не могу даже вообразить, что его задержало. Это было очень неосмотрительно с его стороны вызвать вас сюда в воскресный день…

– Ничего страшного. Не волнуйтесь, – великодушно прервал ее Алекс, не сомневаясь в глубине души, что день сложился как нельзя более удачно и что он сам не смог бы устроить все лучше, даже если бы очень постарался. – Я просто оставлю чертежи здесь, если позволите, а Бен просмотрит их, когда у него будет время.

– Да-да, конечно.

Сара поднялась с кресла, увидев, что Алекс встает, хотя ей хотелось, чтобы он задержался подольше.

В холле, прямо за дверью, зазвонил телефон. После второго звонка Алекс удивился, почему она не берет трубку, но тут же вспомнил, что у Кокрейнов есть слуги на все случаи жизни. Однако, когда и на третий звонок никто не отозвался, Сара нахмурилась и со словами «Прошу меня извинить» поспешила к дверям.

То, что говорила Сара, было ему слышно от первого до последнего слова даже помимо его воли, а как только Алекс понял, что это звонит Бен, он вообще перестал бороться с искушением, подошел к столику у дверей и принялся рассматривать расставленные на нем в искусном беспорядке семейные фотографии в рамочках, в то же время прислушиваясь к одностороннему разговору.

– Да, ты с ним разминулся, он как раз уходит, – произнесла Сара. – Ну а чего ты ждал?

Разительная перемена в ее голосе слегка обескуражила Алекса: он никак не предполагал, что этот голос может вдруг разом лишиться тепла, стать таким напряженным, тонким и хрупким, как ломающиеся льдинки. Продолжая прислушиваться, он взял со стола самую большую фотографию, изображавшую Кокрейнов в день венчания. Сара выглядела юной и невинной в белоснежном свадебном наряде, ее прекрасное лицо светилось волнением и надеждой, хотя Алексу показалось, что любви в нем нет.

Скорее всего для них обоих это супружество с самого начала не было браком по любви. Бен в тридцать пять лет выглядел, разумеется, моложе и несколько стройнее, но и тогда в его грубоватых чертах уже угадывалось столь хорошо знакомое Алексу самоуверенное выражение.

– Да, я ему все объясню. Ну так когда же ты все-таки вернешься домой?

Алекс поставил фотографию на стол и взял другую – на этот раз изображавшую Сару, Бена и новорожденного Майкла. Волнение и надежда исчезли с ее лица, сменившись ледяным безразличием. Рука Бена, стоявшего позади жены и сына, жестом собственника сжимала ее плечо. Лицо у него было суровое, властное и нестерпимо самодовольное. Алекс и сам не смог бы объяснить, почему его так ужаснул этот снимок. Он торопливо вернул снимок на место.

На остальных фотографиях был запечатлен в основном Майкл в разные годы. Алекс отметил, что он был довольно болезненным ребенком, но в любом возрасте казался прекрасным – маленький и хрупкий, почти бестелесный белокурый ангелочек.

– Ну хорошо. Да, да. Сколько их будет? Ладно, я же сказала, что обо всем позабочусь.

Сара резко повесила трубку и вернулась в гостиную, так и не успев восстановить на лице привычную маску сдержанности. Когда она появилась в дверях, потрясенный Алекс различил в этом лице нечто большее, чем просто расстройство, досаду или нервное напряжение. Перед ним было лицо глубоко несчастной женщины. Он в смятении отвернулся.

– Это звонил Бен, – сообщила Сара наигранно-беспечным тоном.

Обернувшись к ней, он убедился, что она уже вновь овладела собой.

– Он очень сожалеет, что разминулся с вами, – продолжала между тем Сара. – Он просит его извинить, но у него на работе, кажется, возникли непредвиденные обстоятельства… я так и не поняла, в чем там дело… Он просто не мог вырваться. Ему очень, очень жаль.

Тут уж Алекс посмотрел на нее с искренним восхищением. Видно было, что она лжет – лжет сквозь зубы ради этого сукиного сына, поддерживает видимость приличий, спасает репутацию человека, который не стоил ее мизинца.

– Бен спросил, не согласитесь ли вы оставить здесь чертежи, и обещал просмотреть их сегодня же вечером. К сожалению, ему придется уехать в Чикаго прямо завтра, а не во вторник. Но он сказал, что либо позвонит вам и сообщит новые инструкции, либо… передаст их через меня.

– Что ж, меня это устраивает. Вполне устраивает, – повторил Алекс, чтобы ее успокоить. – Вы сможете передать мне все его пожелания, когда мы увидимся во вторник.

Ее помрачневшее лицо осветилось улыбкой, когда она вспомнила о намеченной встрече.

– Во вторник, – эхом откликнулась Сара. – Я забыла, мы же увидимся во вторник!

Наступила пауза, пока каждый из них по отдельности справлялся с радостным чувством, охватившим обоих при мысли о том, что они вновь увидятся во вторник.