Названые братья. Сын императора - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И эта легкость вообще не соотвествовала тяжести грядущего наказания.
Ежи вздохнул и покосился на Вишенку, копилкой сидящую сбоку от их компании и приветливо улыбавшуюся ему, вывалив розовый язык. Ему показалось, или волчица подмигнула? В любом случае, ей можно было только позавидовать, уж ее-то никто наказывать не собирался…
12
12
— Вот кто бы знал, что эти проклятые животные столько гадят! — Волк остановился, вытер со лба пот, сплюнул брезгливо в кучу навоза, — и что они, интересно, жрут такое, что так воняет?
— Нормально пахнет, — пробормотал один из близнецов, активно ворочая лопатой и не глядя ни на кого, — траву кушают. Сено еще…
— Это сколько же надо сожрать сена, чтоб столько срать? — прорычал в досаде Волк, опять хлопая себя по щеке, чтоб согнать надоедливую муху.
— Ну а что поделать? — философски ответил все тот же близнец, судя по всему, более разговорчивый, чем его брат, с молчаливым остервенением ковыряющийся в углу длиннющего барака с рядами загонов для лошадей. Ежи и не знал, что здесь, в этом забытом всеми богами гарнизоне, есть столько лошадей… И столько навоза. Он-то думал, что Волк с близнецами уже накануне все, что смогли, вычистили, а, оказывается… Или это гадский Карс наколдовал? Не зря же его на Севере за живое божество почитали, может, есть, за что? Гадости-то он явно умел делать профессионально, как и любой зловредный бог… — Лошадка — она такая… Кушает много… Какает много… Ничего не сделаешь… — миролюбиво продолжил близнец, похоже, вообще не испытывающий никаких страданий от запаха и объема работы.
Ежи с завистью посмотрел, как мерно поднимается и опускается лопата в блестящих от пота, словно намазанных маслом руках близнеца, и выдохнул.
Вдыхал он с огромной осторожностью, чтоб не получилось, как в самом начале отбывания трудовой повинности тут.
Он, помнится, был неаккуратен и вдохнул полной грудью спертый запах конюшни. Прямо на самом пороге. Ну зазевался чуть-чуть, решил, что все на свете видел…
На этом пороге его и вывернуло. Прямо весь пустой желудок оставил у ворот, под гнусные насмешки Волка и равнодушное молчание близнецов.
И только Вишенка, добрая душа, пожалела. Подошла, ткнулась носом в ладонь…
А у Ежи даже не было сил ее отталкивать…
И вот теперь он молча швырял навоз из стойла и поглядывал на ругающегося самыми черными словами Волка.
Поглядывал, надо сказать, не без удовольствия. Причиной этому было не только дурное расположение духа вечного соперника и недруга, но и серьезный такой шлепок навоза на лбу и теперь еще и щеке у Волка…
Сам языкастый насмешник еще понял, как теперь изысканно украшена его физиономия, и не осознавал, похоже, почему это запах навоза усилился внезапно, после того, как муху на щеке пришлепнул.
И Ежи ни в коем случае не собирался его на эту тему просвещать.
Пускай походит, поделом ему, зубоскалу…
Он аккуратно вдохнул спертый вохдух, убедился, что организм, очистившись еще в самом начале, больше не реагирует на запахи, и со спокойной душой продолжил работать.
А параллельно размышлял о превратностях судьбы, оставившей его с носом.
Потому что, как бы ни играл принц в комнате Рути, что бы ни обещал самому себе на выходе из этой комнаты, какие бы планы ни строил… Реальность получалась такова, что ничему из этого не суждено было сбыться.
В первую очередь потому, что Рути внезапно оказалась не простой крестьянкой или дочкой прачки, или воровкой, что значительно бы облегчило ситуацию, а дочерью высокопоставленного чиновника, генерала армии, одной из четырех, подвластных его отцу.
И поиграть с ней в привычные наследному принцу постельные игры было неправильным по политическим, этическим и прочим мотивам, и Ежи это, как хороший сын своего отца, прекрасно понимал.
Жениться на ней он не мог, и даже не планировал, слишком у них было разное сословное положение.
Ежи с детства вбивали в голову, что в вопросах матримониальных он не может руководствоваться своими желаниями. И вдолбили настолько качественно, что сейчас даже сомнений по этому поводу не возникало. Дочь генерала армии, героя, кавалера и прочее, прочее, прочее — это мезальянс. Она не принцесса, родословная у нее бедная, выгод политических такой союз не сулил… Значит, жениться нельзя.
А просто так с ней играть… Можно, конечно. И будь Ежи чуть более бесшабашным и менее думающим, он бы обязательно это сделал. Очень уж соблазн был велик… И сама Рути хорошая… Сладкая такая…
Тут он позволил себе замедлиться и чуть-чуть помечать, как было бы замечательно сейчас бросить эту надоевшую лопату и рвануть в генеральский дом, дождаться Рути в ее комнате и завершить начатое… Да, она бы, наверно, сопротивлялась… Чуть-чуть. Положено так невинным девушкам. У него, правда, невинных ни разу не было, но информацией нужной владел… Они, пока неопытные, не понимают ничего, переживания, там, всякие и прочее… После замужества и первой брачной ночи обычно все проходит. Здесь никакой первой брачной ночи, конечно, но Ежи был уверен, что сумел бы все сделать правильно… И потом, когда получил бы свое… Ох, как им было бы хорошо! Как сладко! Она же такая отывчивая, такая чувственная… Он бы ее из кровати не выпускал целыми днями и ночами! Учил бы всему, показывал, как может быть замечательно двоим в кровати…
— Чего встал? — проворчал Волк с досадой, прерывая сладкие возбуждающие фантазии грубой прозой реальности, — мы так до утра будем возиться! Из-за тебя, между прочим!
Ежи еще раз, с нескрываемым удвольствием, посмотрел на шлепок навоза на физиономии Волка, усмехнулся и продолжил работать.
Да, было бы сладко…
Но все тайное становится явным. Всегда.
И если бы принц крови просто так, для развлечения, растлил дочь генерала… Ему бы простили, конечно… Но осадочек бы остался… И отношения между отцом и генералом могли бы быть испорчены. А генерал — не та фигура, с которой стоило портить отношения внезапно и без повода.
Отец отзывался о Саввуне очень хорошо, считал его одним из самых преданных и верных своих соратников. Опорой в тяжелой обстановке северных пределов. И Ежи, как никто, знал, насколько тут, на границе, важны преданные люди.
И портить все из-за его,
