Шпионские уловки - Анатолий Сергеевич Бернацкий

Резиденты с этим заданием успешно справились. Однако в следующей шкатулке стоял уже совсем другой счетчик. Позже выяснилось, что данный тип замков использовался в НАТО и, естественно, продавался лишь по специальным разрешениям. Поэтому, чтобы вскрыть очередную шкатулку, опять приглашали умельца из КГБ.

Еще один сюрприз, который преподнесли полякам шкатулки, был связан с винтами крепления. Оказалось, что их головки заварены металлом. Но на этот раз польские специалисты эту проблему решили сами. Они научились расплавлять сварку и извлекать винты, не оставляя следов. Это позволило полякам и в дальнейшем вскрывать диппочту ФРГ.

«Потрошители»

Когда в конце марта 1961 года над западногерманским городом Форхгеймом потерпел катастрофу чехословацкий пассажирский лайнер ИЛ-18, в немецкой разведке (БНД) прекрасно знали, какую ценность он собой представляет. Дело в том, что в результате прослушивания телефонов советского представительства было установлено, что в самолете находится диппочта советского посольства (8 мешков и два ящика общим весом 330 килограммов).

Естественно, что для немцев наибольший интерес представляли не дипломатические документы посольства, а содержание переписки с центром резидентур КГБ и ГРУ в Германии. Оперативно принятыми мерами германской разведке удалось похитить почту, груз, мотор и запасные части к самолету и доставить их в центр БНД.

При этом немецкая контрразведка пристально следила за всеми действиями советских официальных представителей, стремившихся незамедлительно получить доступ к пропавшему на территории Германии дипломатическому грузу.

Диппочта с некоторой задержкой, которая потребовалась для ее вскрытия и копирования, а затем и для квалифицированного приведения в первоначальный вид — «запечатывания», была «любезно» возвращена советским представителям.

О содержании переписки резидентур КГБ и ГРУ с центром в Германии публикаций в открытой печати не появилось, однако события, которые последовали непосредственно вслед за аварией самолета, невольно наводят на кое-какие выводы.

Созданная в Бонне комиссия, которая должна была разобраться с «содержанием диппочты», анализировала материал несколько лет. За этот период лучшие аналитики пытались вычислить по обезличенным обзорным документам, направленным в Центр резидентурами КГБ и ГРУ советской разведки, вероятные источники и каналы утечки актуальной политической, военной и экономической информации, наносящей ущерб интересам ФРГ. В результате 1 мая 1968 года глава германской разведки, пользовавшийся до этого неоспоримым авторитетом, Рейнхард Гелен сдал дела генералу Герхарду Весселю.

После этого 2 октября 1968 года новое руководство БНД подготовило заключение, в котором были сформулированы приоритетные задачи национальной разведки, а правительство ФРГ подтвердило это предписание руководства БНД. Имелась в этом заключении и особая совершенно секретная часть, содержащая выводы аналитиков и дознавателей по поводу источников и каналов утечки особо важных государственных тайн.

Дальнейшее разбирательство грозило началом нежелательного для многих скандального судебного преследования и допросами свидетелей, показания которых могли бросить тень на слишком широкий круг членов политической элиты Германии, вызвав неуправляемую цепную реакцию.

А вскоре после этого в средствах массовой информации стали появляться сообщения, вызвавшие настоящий шок у общественности ФРГ. Так, 8 октября 1968 года в своем служебном кабинете в Пуллахе покончил жизнь самоубийством вице-президент БНД генерал Хорст Вендланд. Через три часа после самоубийства Вендланда в Эйфеле в Рейнских горах западногерманский контр-адмирал Херман Людке, заместитель главы отдела службы тыла НАТО, покончил с собой после того, как были обнаружены фотографии совершенно секретных документов НАТО, сделанные им с помощью камеры «Минокс». 15 октября 1968 года в ФРГ повесился директор федерального министерства лесного хозяйства, а через три дня в служебном помещении руководящего штаба вооруженных сил ФРГ был найден труп дежурного офицера.

Скорее всего, эти жертвы являлись результатом того самого особого расследования содержания диппочты советского посольства, которое, за неимением виновных, было закрыто. Власти лишь ограничились увольнением на пенсию легендарного Рейнхарда Гелена.

Формальным поводом для этого явилось разоблачение внедренного в его «хозяйство» агента советской разведки Хайнца Фельфе, который еще 15 ноября 1951 года был зачислен в состав генерального представительства «Организации Гелена», находящегося в Карлсруэ, и затем за несколько лет сумел продвинуться до должности начальника контрразведывательного отдела центрального аппарата БНД.

8 июля 1963 года в ФРГ был начат процесс над Хайнцем Фельфе. 14 февраля 1969 года от Хайнца Фельфе избавились. Он был доставлен из тюрьмы на границу с ГДР в Херлесхаузене и передан властям ГДР в обмен на 21 агента западных секретных служб из числа осужденных в ГДР.

Щелчок-щелчок… И код раскрыт

Долгие годы в ЦРУ существовал так называемый отдел «Д», который координировал весь электронный шпионаж. Его сотрудники занимались вербовкой шифровальщиков или установкой технических устройств, позволявших проводить раскодирование перехватываемой информации.

Именно в такой операции в 1966 году в Монтевидео был задействован сотрудник ЦРУ Филипп Эйджи, впоследствии рассказавший о ней в своих воспоминаниях.

Аппарат, используемый Эйджи, состоял из двух контактных микрофонов, которые фиксировали не вибрации воздуха, что характерно обычным микрофонам, а непосредственно вибрации объекта. Эти микрофоны, в свою очередь, были соединены с миниатюрными радиопередатчиками. Все устройство крепилось к потолку поближе к тому месту, где стоял стол шифровальщика египетского посольства.

При этом он пользовался малогабаритным шифровальным устройством швейцарского производства, представлявшим собой нечто вроде арифмометра в комплекте с пишущей машинкой, состоявшей из многочисленных дисков, которые менялись примерно раз в квартал.

Чтобы закодировать секретное сообщение, шифровальщик набирал его на этой машинке обычным текстом, разбивая его на фрагменты из пяти буквенных знаков. При этом каждый раз, отпечатав очередные пять букв, он надавливал на кнопку, после чего диски начинали вращаться.

Когда же диски останавливались, то буквы уже имели иное, по сути хаотичное расположение, которое и являлось зашифрованным фрагментом сообщения из пяти букв. В дальнейшем набранный таким образом секретный текст отправлялся в Каир телеграфом.

АНБ не могло расшифровать эту систему кодирования, даже применяя принципы высшей математики. Но в то же время оно владело довольно эффективными способами дешифровки, если использовало высокочувствительные приборы для фиксации микроколебаний шифровальной машинки в тот момент, когда диски, останавливаясь, издавали щелчок.

Затем записанная вибрация передавалась на вычислительные машины, которые определяли положение дисков во время шифровки пятибуквенных фрагментов секретного текста. Полученные данные о положении дисков вводились в аналогичную машину, затем в нее поступал перехваченный текст, и машина уже выдавала раскодированное сообщение.

Правда, винить швейцарскую фирму в подобных проколах нельзя, поскольку, продавая свою продукцию, она предупреждала, что этими машинами следует пользоваться лишь в особых звуконепроницаемых комнатах со столами с пористым резиновым покрытием. Однако порой шифровальщики не всегда придерживались рекомендаций фирмы.

В Монтевидео они также допустили профессиональную халатность. Полученные от агентов данные позволили спецам из АНБ выяснить положение дисков в шифровальном устройстве и