Через ее труп - Сьюзен Уолтер

– Ты цела, он цел, – успокоил я, притянув ее в объятья.

За долгие годы мы много раз обнимались, и у меня не было причин считать, что сейчас что-то изменилось. Пока она не заговорила о нашем уговоре:

– Джордан… Ты помнишь наше соглашение? Насчет тридцатилетия?

Нет, нет-нет-нет! К этому я не был готов.

– Мы заключили соглашение? – тупо ответил я, надеясь, что она поверит в мое притворное замешательство.

Конечно, я не забыл о соглашении. Я вспомнил ее точные слова («Давай будем друг для друга запасными супругами!») и как она рассмеялась, когда я сказал: «Ладно». Вспомнил и поцелуй. И как мне пришлось сдерживаться, чтобы он не перерос в нечто большее, потому что я хотел ее, но не после трех рюмок текилы и всего выпитого. Если уж заниматься сексом, то на трезвую голову.

– Ну, не совсем соглашение, – сдала назад она. – Просто ты всегда рядом. И мне это нравится. И может, ну… что, если так будет всегда? Именно об этом мы и говорили.

Я сталкивался с разными пугающими ситуациями: проигрывал одно очко за пять секунд до конца матча, делал свой первый надрез не на трупе, говорил молодому и полному надежд диабетику, что не получится спасти его палец, ступню, ногу… Но ничто так не пугало меня, как Эшли, говорящая, что хочет выполнить уговор.

– Брандо ждет. Пойду переоденусь.

Я оттолкнул ее не потому, что не хотел выполнить уговор. А потому, что именно этого и хотел. Но не так. Как я отступил после того поцелуя, потому что хотел для Эшли большего, чем секс по пьяни, о котором она может пожалеть, в точности так же я уклонился от ее вопроса о браке, потому что хотел для нее большего, чем непримечательное предложение, которое ей пришлось делать самой. Счастливчикам делают только одно предложение за всю жизнь. Не стоит довольствоваться тем, которое проскользнуло невзначай.

Я знал, как обручились родители. Достаточно того, что я родился через четыре месяца после свадьбы. Мама всегда отрицала, что это был брак по необходимости, но я видел ее взгляд, когда подруги рассказывали, как им сделали предложение на вершине горы, о бархатных коробочках и шампанском, спрятанных в деревьях. А ее просто спросили: «Да? И что будем делать?» Я не хотел обручаться под тусклым флуоресцентным светом на кухне с мебелью из 70-х. Я тоже хотел забраться на горную вершину.

Почти все наши школьные друзья из Висконсина уже были женаты. Моя лента в Фейсбуке[6] состояла из сплошного потока обручальных колец и объявлений о свадьбе. Я просматривал фото с «белых вечеринок» в роскошных отелях и «гавайских вечеринок» на озере. Незнакомые люди становились родственниками, две семьи сливались в одну. Защитник из нашей футбольной команды только что заказал футболки с надписью «Она сказала да», и наши бывшие товарищи по команде надели их на его мальчишнике. По стандартам Среднего Запада, мы с Эшли далеко отстали: старый, просроченный, почти испорченный товар.

Здесь, в Лос-Анджелесе, нет ничего удивительного в том, чтобы оставаться холостым в тридцать, а то и в сорок. Местные ловили возможности, и я не имею в виду ничего плохого, мы ведь и сами приехали сюда за этим. Но такой образ жизни сказывался и на всем остальном. Мы как будто держались до последнего на всех фронтах – а вдруг появится что-то (или кто-то) получше.

И я некоторое время цеплялся за эти возможности. Мне хотелось узнать, почему «Бич бойз»[7] мечтали, чтобы все девушки были из Калифорнии, поэтому я и пытался перезнакомиться со всеми. Но через семь лет свиданий понял, что самая лучшая возможность всегда спала в соседней комнате.

Я повернулся к соседке спиной. Мне не хотелось видеть ее лицо. И совсем не хотелось, чтобы она увидела панику на моем. Заключая то соглашение, мы были пьяны, но это не значит, что я не готов его выполнить.

– Не нужно, – сказала она. – Я сама за ним схожу.

Я слышал в голосе Эшли разочарование. Я не хотел ее обидеть, просто ждал подходящего момента для нашей горной вершины.

И теперь я знал, что пьяное обещание не было шуткой, поэтому обязательно дождусь.

Глава 13. Нейтан

Я почти добрался до поворота на шоссе, как зазвонил телефон. И вдруг звонок резко прервался. Я посмотрел, кто это был: Луиза. Я нажал «перезвонить», но включился автоответчик. На светофоре горел зеленый, и я остановился на обочине, чтобы попробовать еще раз. Опять автоответчик.

Дома меня никто не ждал, за исключением пива и игры по телевизору, как каждый вечер. Если я не проверю, в чем дело, то буду терзаться от неизвестности. Я не страдаю от тревожности, но частенько касаюсь утюга, чтобы еще раз проверить, выключен ли он, несколько раз хлопаю по карманам, не забыл ли ключи, бумажник и телефон. К тому же все эти разговоры о завещании и смерти немного меня встревожили.

Поэтому при первой же возможности я развернулся и поехал обратно к Луизе – мимо «Данкин донатс», бургерной, заправки и целых двух «Старбаксов». В этом районе до боли скучно и серо, и на удивление много суши-баров и маникюрных салонов. Однако стоит только пересечь бульвар Вентура и двинуться вверх по склону, как ты словно переносишься из пресного Канзаса в изумрудные леса страны Оз. Район Луизы был буквально оазисом в пустыне – желанным отдыхом от монотонности долины и песчаного, перенаселенного анклава Манхэттен-Бич, где обитал я.

Свернув в круто поднимающийся вверх тупиковый переулок, ведущий к дому Луизы, я выключил радио. Я никогда не встречал соседей Луизы, но если они такие же колючие, как она, лучше их не беспокоить. Подъездная дорога к тетиному дому выглядела ужасно неприветливо, но я уже давно бросил попытки убедить Луизу привести ее в порядок. Всю карьеру она любовалась на идеально ухоженные брови, наманикюренные ногти, а также сшитые лучшими портными платья и костюмы – может быть, ее привлекал контраст? Или просто нравилась колдовская атмосфера, которую излучал переулок, ведь она хотела, чтобы ее оставили в покое.

Шелестел лес, мимо которого я проезжал. Мне всегда казалось, что в подлеске что-то движется – лабиринт из палой листвы и ветвей служил идеальным убежищем для крыс, енотов и прочих грызунов. Но, подъехав к дому, я увидел только одного дикого зверя – Луизу. Она стояла на крыльце с револьвером над головой, как знаменитая Энни Оукли из шоу «Дикий Запад».

– О