Согнутая петля - Джон Карр

Он открыл записную книжку.

– Показания леди Фарнли: «Когда мы вышли из библиотеки, я была расстроена и поэтому поднялась к себе в спальню. У нас с мужем смежные комнаты в новом крыле, над столовой. Я вымыла лицо и руки и велела горничной приготовить другое платье, потому что мое выглядело мятым. Я положила его на постель. В комнате горел только слабый свет ночника. Окна комнаты, выходящие на балкон, в сторону сада, были открыты. Я услышала шум борьбы, затем крик и всплеск. Выбежав на балкон, я увидела моего мужа. Он лежал в пруду и, казалось, с кем-то боролся. Но рядом с ним никого не было! Это я видела отчетливо. Я сбежала в сад по главной лестнице. В саду я не увидела и не услышала ничего подозрительного».

Далее. Показания Кеннета Марри: «Между девятью двадцатью и половиной десятого я оставался в библиотеке. В комнату никто не входил, и я никого не видел. Я сидел спиной к окну. Я услышал звуки (описание то же самое). Мне в голову не пришло, что случилось что-то серьезное, пока я не услышал, как кто-то сбежал по лестнице в холл. Я узнал голос леди Фарнли, кричащей дворецкому, что что-то случилось с сэром Джоном. Я посмотрел на часы. Было ровно половина десятого. Я присоединился к леди Фарнли в холле, и мы вышли в сад, где нашли человека с перерезанным горлом. Об отпечатках пальцев и их сравнении пока ничего сказать не могу».

Прекрасно и полезно, не так ли? Далее. Показания Патрика Гора, истца: «Я прогуливался. Сначала курил на лужайке перед домом. Затем прошел в южную часть сада. Я не слышал никаких звуков, кроме всплеска, да и то очень слабо. По-моему, я его услышал, когда обходил вокруг дома. Я не подумал, что что-то случилось. Углубившись в сад, я услышал громкие голоса. Мне не хотелось ни с кем общаться, поэтому я пошел по боковой тропинке вдоль высокой тисовой изгороди, окружающей сад. Затем я услышал разговоры. Подошел ближе и прислушался. Я не подходил к пруду, пока все, кроме человека по имени Пейдж, не вернулись в дом».

И вот, наконец, показания Гарольда Уэлкина: «Я был в столовой и никуда не выходил. Я съел пять маленьких сандвичей и выпил бокал портвейна. Я согласен, что в столовой есть стеклянные двери, выходящие в сад, и что одна из этих дверей находится недалеко от пруда. Но в столовой горел яркий свет, и я не мог видеть, что делается в темном саду. В девять тридцать одну по старинным часам в столовой я услышал звуки, напоминающие борьбу и сдавленный крик. За ними последовала серия громких всплесков. Я также услышал что-то похожее на шорох кустарника, и мне показалось, будто кто-то смотрит на меня снизу в дверь, ближайшую к пруду. Я очень испугался, но решил, что случилось что-то, не имеющее ко мне никакого отношения. Я сел и подождал, пока не пришел мистер Барроуз и не сообщил мне, что человек, выдающий себя за сэра Джона Фарнли, покончил с собой. За это время я не делал ничего, только съел еще один сандвич».

Доктор Фелл, тяжело дыша, выпрямился, протянул руку за кружкой эля и сделал глубокий глоток. В его горящих глазах, скрытых пенсне, пряталось возбуждение и веселое удивление.

– О господи! – глухим голосом произнес он. – Краткие показания, да? Вы так считаете? В показаниях нашего мистера Уэлкина есть нечто такое, что меня настораживает. Так-так, постойте! Уэлкин? Уэлкин! Не встречалось ли мне раньше это имя? Я в этом уверен, потому что сюда просится плохая игра слов, и поэтому это отложилось в моей… «Что такое голова?» – «Не принимай во внимание». – «Что такое внимание?» – «Не бери в голову». Простите, что-то я отвлекся! У вас есть что-нибудь еще?

– Было еще два гостя, мистер Пейдж и мистер Барроуз. Их показания вы уже слышали.

– Ничего. Прочтите еще раз, хорошо?

Инспектор Эллиот нахмурился:

– Показания Натаниэля Барроуза: «Я хотел чего-нибудь поесть, но в столовой был Уэлкин, и я решил, что разговаривать с ним еще не время. Я отправился в гостиную на другой стороне дома и стал ждать. Потом я подумал, что мое место возле сэра Джона Фарнли, который пошел в южный сад. Из ящика стола в холле я взял электрический фонарь, потому что у меня неважное зрение. Открывая дверь в сад, я увидел сэра Джона. Он стоял на берегу пруда и, казалось, что-то делал, чуть заметно двигаясь. От двери до ближайшего берега пруда примерно тридцать пять футов. Я услышал звуки борьбы, а потом всплеск. Я побежал туда и увидел его. Не могу поклясться, был возле него кто-нибудь или нет. Не могу и точно описать его движения. Похоже, кто-то держал его за ноги».

– Ну вот, сэр. Можно сделать некоторые выводы. Кроме мистера Барроуза, жертву, после того как он вышел в сад, живым никто не видел. Леди Фарнли увидела его, когда он уже лежал в пруду; мистер Гор, мистер Марри, мистер Уэлкин и мистер Пейдж видели его тоже только мертвым, во всяком случае, они так говорят. Вы что-нибудь заметили в этих показаниях? – настойчиво спросил Эллиот.

– Что? – не понял доктор Фелл.

– Я спросил, как вы это истолкуете?

– Что ж, я скажу вам, что я об этом думаю. «Сад – место, располагающее к любви, так заведено Богом», – процитировал доктор Фелл. – Но что же потом? Полагаю «Дактилограф» был украден из библиотеки после убийства, когда Марри вышел посмотреть, что происходит. Вы опросили всех присутствовавших людей, что они тогда делали и кто мог его украсть?

– Опросил, – ответил Эллиот. – Но я не буду читать вам их показания, сэр. Почему? Потому что это один огромный, явный пробел. Если все проанализировать и продумать, то становится ясно, что «Дактилограф» мог украсть кто угодно и в общей сумятице никто бы не заметил, кто это сделал.

– О господи, – простонал доктор Фелл после небольшой паузы. – Наконец-то мы это знаем.

– Что знаем?

– То, чего я с самого начала почти боялся: это чисто психологическая загадка. В различных показаниях почти нет разногласий. Нет и несоответствий, которые надо объяснять, кроме вопиющего психологического несоответствия: почему так зверски убили не того человека? Кроме того, начисто отсутствуют материальные улики – ни запонок, ни окурков, ни обрывков театральных билетов, ни карандашей, ни чернил, ни бумаги. Гм-м? Если мы не зацепимся за что-нибудь более осязаемое, мы будем иметь дело лишь с набором грязных качеств, называемых человеческим поведением. Какой же человек вероятнее всего мог убить джентльмена, которого выловили из пруда? И почему? И кто лучше всего вписывается в историю, которую вы расследуете: убийство Виктории Дейли?

Посвистев сквозь зубы, Эллиот сказал:

– Есть какие-нибудь идеи, сэр?

– Позвольте мне посмотреть, пробормотал доктор Фелл, – какими фактами мы располагаем по делу Виктории Дейли. Тридцать пять лет, незамужняя, приятная, неумная, жила одна. Хм! Ха! Да! Убита примерно в одиннадцать тридцать пять пополудни тридцать первого июля. Правильно, приятель?

– Правильно.

– Тревогу поднимает фермер, проезжающий мимо ее коттеджа. Оттуда раздаются крики. Деревенский полицейский, проезжающий на велосипеде, бежит за фермером. Оба видят, как из цокольного этажа в задней части дома вылезает человек, известный в округе бродяга. Оба гонятся за ним с полмили. Бродяга, пытаясь уйти от погони, перепрыгивает через ограду, перебегает железнодорожную колею перед поездом Южной железной дороги и быстро исчезает из виду. Правильно?

– Правильно.

– Мисс Дейли находят в ее спальне, на цокольном этаже коттеджа. Задушена шнурком от обуви. Когда на нее напали, она отпрянула, но до постели не добралась. На ней были ночная рубашка, стеганый халат и тапочки. Дело ясное – деньги и ценности найдены у бродяги. Однако примечательный факт! Врач при осмотре обнаружил, что тело измазано темным, как сажа, составом; тот же состав был также найден под ногтями. А? Это вещество, сданное на анализ в лабораторию министерства внутренних дел, оказалось соком водного пастернака, аконита, лапчатки, белладонны, смешанным с сажей.

Пейдж сел, внутренне содрогнувшись. То, что произнес доктор Фелл, кроме последней его фразы, он слышал уже тысячу раз.

– Вот как! – изумился он. – Такое упоминается впервые. Вы нашли на теле вещество, содержащее два смертельных яда?

– Да, – произнес Эллиот с широкой язвительной улыбкой. – Местный доктор его, конечно, проворонил. Следователь не счел это важным и даже не упомянул о нем на дознании. Вероятно, он решил, что это какое-то косметическое снадобье, о котором упоминать неделикатно. Но потом доктор сказал свое негромкое слово, и…

Пейдж встревожился:

– Аконит и белладонна! Но их же не проглотили, правда? Они не могли убить ее, ведь контакт был только наружным, не так ли?

– Конечно нет. Все равно, это очень ясное дело. Вы так не считаете, сэр?

– К сожалению, дело ясное, – признал доктор Фелл.

Сквозь шум дождя Пейдж услышал стук в переднюю дверь коттеджа. Пытаясь вернуть ускользающие воспоминания, он прошел по короткому коридору и открыл дверь. Это был сержант Бертон из местной полиции, в резиновом плаще с капюшоном, под которым он прятал что-то завернутое в газету. Произнесенные им слова вернули мысли Пейджа от Виктории Дейли к более близкой проблеме – к Фарнли.