Эскапада - Уолтер Саттертуэйт

— Вы в деревню? — спросил Великий человек.

— Нет, пойду прокачусь на новеньком мотоцикле. Только вчера доставили, прямо с завода. «Браф Сьюпириор», литровый двигатель, четыре передачи, предельная скорость сто миль в час. Красавец!

Он улыбнулся Великому человеку.

— Чуть не забыл, Гудини. О вас упоминали в сегодняшней «Таймс». И о Мейплуайте тоже. В светской хронике. Ну, если вам что-то понадобится, еда или еще что, обращайтесь к слугам. Остальные скоро вернутся. Чай в четыре. А пока развлекайтесь, а?

Лорд Боб вышел. Великий человек взглянул на меня.

— «Таймс»? — проговорил я.

Он захлопал ресницами.

— Ничего об этом не знаю, — заявил он. Наклонился и взял газету, лежавшую в центре стола. Развернул, полистал. Я ждал.

Он читал про себя. Через мгновение довольно заулыбался. Потом взглянул на меня и нахмурился.

— Я не имею к этому никакого отношения, Фил, — сказал он.

— Покажите.

Он протянул мне газету. Я пробежал глазами светскую хронику и наконец нашел заметку. Маленький параграф в длинной колонке, но и его было более чем достаточно.

«В эти выходные виконт Перли принимает у себя сэра Артура Конан Дойла, создателя такого популярного в Англии, да и во всем мире, литературного героя, как Шерлок Холмс, сыщик-консультант. В Мейплуайте, в Девоне, в имении отца лорда Перли, графа Эксминстерского, также ожидается господин Гарри Гудини, знаменитый американский иллюзионист».

Я закрыл газету, свернул и бросил на стол. Вот почему, подумал я, он был такой добрый.

— Черт бы их всех побрал, Гарри! — сказал я.

Он показал мне свои ладони.

— Я пальцем о палец не ударил, Фил.

— Такого не должно было быть.

— Наверное, это дело рук Карлайла. — Так звали его управляющего.

— Угу. А откуда Карлайл узнал?

— Представить себе не могу. Надо ему позвонить. Я ему все скажу. Меня так и колотит от ярости.

Он схватил газету, начал перечитывать.

— Поздновато будет, — заметил я.

Не отрывая глаз от газетной статьи, он сказал:

— Как по-вашему, почему они упомянули первым сэра Артура?

— Гарри, у нас есть более важные причины для беспокойства.

Он опустил газету и взглянул на меня.

— Но, может, Цинь Су не успел добраться до Англии. А если и успел, может, он еще не читал сегодняшней «Таймс».

— И вы готовы рисковать жизнью в надежде на это?

Он нахмурился.

Я полез в карман и достал часы. Половина одиннадцатого.

— О чем вы, Фил? — спросил он.

— Предположим, Цинь Су уже в Англии. Предположим даже — в Лондоне. Предположим, он прочел утреннюю газету. Хотя до восьми часов утра вряд ли он бы успел. Для верности допустим — не раньше семи. Не знаю, сколько поездов ходит из Лондона в Девон в субботу, но, скорее всего, не много. И ехать сюда не менее шести-семи часов! Значит, у нас в запасе несколько часов.

— Да? И что мы будем с ними делать?

— Вы — ничего. Вы будете сидеть в своей комнате.

— Фил…

— Всего несколько часов, Гарри. Почитайте что-нибудь. Напишите письмо. А я пока здесь осмотрюсь.

— Зачем, Фил?

— Чтобы понять, как он может до вас добраться.

Глава восьмая

И снова мы с Великим человеком отправились в путь по лестницам и коридорам. Он ничего не говорил, но губы были капризно сжаты, и я понимал, что меня ждут неприятности. Когда я закрыл дверь в наши апартаменты, он повернулся ко мне. И набросился на меня.

— Фил, — заявил он. — Это же несправедливо! Вы обращаетесь со мной как с ребенком.

— Для вашей же пользы, Гарри.

— Так вы же сами сказали, что у нас есть несколько часов в запасе.

— Похоже, вы что-то задумали.

Он выпрямился.

— Не желаю сидеть здесь, в этой комнате под замком.

— Под замком? Гарри, вам же нравится замуровываться в гробах.

— Откуда я могу выбраться, когда захочу. — Гарри вдруг стал выше ростом. И покачал головой. — Нет, — сказал он, — не желаю.

— Гарри, вы сказали…

Он сунул руки в карманы. Поднял крепкий подбородок.

— Я знаю, что сказал. Что готов делать все, что вы скажете, когда дело касается безопасности. Но сейчас все иначе. Вы настаиваете, потому что хотите наказать меня за эту глупую статью в «Таймс».

Возможно, в том, что он сказал, и была доля истины.

— Это Карлайл, — заявил он. — Я тут ни при чем. Если бы это было моих рук дело, я уж наверняка не ограничился бы таким пустячным замечанием.

Я не очень-то поверил, что он ни при чем, хотя понимал, что сейчас он сам в это верит.

— Так что вы предлагаете?

— Я пойду с вами, осмотрим все вместе.

Я покачал головой.

— Там слишком открытое место.

— Но Цинь Су там нет. И быть не может. Сами говорили. А если и есть? Фил, скажите честно, я что, буду в большей безопасности здесь, в четырех стенах? Забыли про гостиницу «Ардмор»? Разве не вы говорили, что там он меня почти достал? А что если он достанет меня и здесь, в этой комнате, когда вас не будет?

Тут он попал в точку.

Я обошел кровать, сел. И взглянул на него.

— Гарри, послушайте. Может, самое время заявить в полицию?

— Нет. Я уже говорил. Исключено.

— Или, по крайней мере, разрешите послать телеграмму в Нью-Йорк, — сказал я. — Пусть они пришлют сюда еще людей из Лондона.

— И как я их здесь представлю? Скажу лорду и леди Перли, что они тоже мои секретари?

— Почему бы просто не рассказать им правду, сказать…

Гарри покачал головой.

— Нет и еще раз нет.

— Гарри, с чего это вдруг вам, черт побери, приспичило осматривать окрестности Мейплуайта?

— Потому что они знаменитые, Фил. Лес, огромная лужайка, сказочный сад. — Он вытащил руки из карманов и протянул их ко мне. — Как вы можете запретить мне любоваться ими, прикоснуться к их легендарной красоте? И что я отвечу людям, когда они попросят меня рассказать об этом? Неужели придется признаться, что Гудини, мол, ничего не видел, потому что сидел под кроватью в своей комнате?

Я вытащил часы из кармана. Без десяти одиннадцать.

Может, там и правда безопасно. Лучше уступить сейчас, сказал я себе. А коли так, возможно, он послушается меня потом, когда уже не будет так безопасно.

— Только часок-другой, — упорствовал он. — Всего-то ничего. И мигом обратно.

Я снова вздохнул.

— Ладно, — сказал я.

— Вот и чудесно, Фил. — Он подошел к кровати и хлопнул меня по плечу. — Замечательно! — Пока я сидел, его глаза были на одном уровне с моими, и они светились от радости.

Ему легко было угодить. Надо было дать ему то, что он требовал, и только.

— Ладно, Гарри, — сказал я. — Хорошо. Спускайтесь. Я догоню.

— Конечно, Фил, — просиял он.

Когда он вышел, я открыл свой чемодан и поднял второе дно. Достал маленький автоматический «кольт» и запасную обойму. Поставил дно на место, закрыл чемодан, а обойму положил в левый карман пиджака.

Я взвесил «кольт» на ладони. Просто игрушка, да и веса почти никакого. Поэтому я и взял его с собой. Случись его кому-нибудь обнаружить, он вполне сошел бы за пистолет, какой только и может быть у человека, за которого я себя выдавал.

Я потянул затвор на себя и отпустил. Он взвелся — пуля вошла в канал ствола. Я защелкнул предохранитель и положил пистолет в правый карман.

Особняк возвышался посередине стриженой лужайки площадью шесть-семь акров, как одинокий серый утес посреди холмистой зеленой прерии. Кое-где росли деревья, по одиночке или купами; был там и сад с парой-тройкой фонтанов. Но в основном — открытое пространство. Будь у меня возможность посадить по паре человек в каждую башню, никто не смог бы днем подобраться к зданию незамеченным. Но у меня не было людей, чтобы рассаживать их по башням.

Мы с Великим человеком шли по гравийной дорожке, огибающей дом по периметру. Деревья остались слева. Даже в солнечное утро лес казался мрачным и унылым. Высокие сосны нависали над жавшимися к земле тополями и дубами. В серой тени виднелись широкие веерообразные папоротники. В них могла бы укрыться целая армия и вдобавок целая танцевальная труппа со всеми своими родственниками.

Великий человек, шагая рядом со мной, упивался легендарной красотой. Он высоко задрал голову, его широко открытые глаза поблескивали из-под шляпы. Руки он заложил на спину, обхватив левой рукой правую.

Он глубоко вздохнул и несколько секунд что-то весело напевал.

— Какой запах, Фил! — сказал он.

— Угу.

— Дивное место, не находите?

— Угу.

— И день чудесный.

День действительно был чудесный. А воздух — теплый и чистый, насыщенный запахами новых начинаний и замыслов. В ветвях деревьев чирикали и свиристели птицы. Небесная синь и зелень травы были настолько яркими и ровными, что казалось: небо и траву только-только выкрасили. Меня же все это раздражало. Мне было о чем подумать, а яркая красота отвлекала.