Наше единственное лето: второй шанс - Мира Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глядя на эту улыбку, особенно очевидно стало внешнее сходство Дани с отцом, но почему мне это так неприятно?
Даня молчал, но сжал мою руку так сильно, что я чуть не вскрикнула. Я дотронулась до него, чтобы привести в чувства. Он вздрогнул.
— Предположим, ты уже все выводы сделал. На этом мы, пожалуй, пойдем, — Даня развернулся, чтобы уйти, но ледяной тон отца заставил его замереть:
— Ты можешь идти, а с Эльвирой я бы хотел еще немного поговорить.
Быстрый, беспокойный взгляд на меня, а затем Данино лицо исказилось от досады.
Я совсем ничего не могла понять сейчас, но всем своим существом чувствовала, что нам здесь не рады и, оставшись, ничего хорошего я не услышу. Ноги словно вросли в лакированный до блеска паркет, даже если бы я и захотела, то не смогла бы сделать ни шагу.
— Садись, дорогуша! — Сергей Юрьевич опять же небрежным жестом подбородка указал мне на кресло неподалеку.
— Спасибо, я постою, — ответить получилось негромко, что вызвало улыбку на лице хозяина дома.
— И как же тебя, Эльвира, угораздило спутаться с моим сыном? — снова этот оценивающий взгляд, сканирующий меня с ног до головы. — Ты, вроде, приличная девушка, умница и отличница… Говорят, в МГУ собираешься поступать? Почему Даниил?
Вопрос повис в воздухе. Я вдруг поняла, что Сергей Юрьевич не меня сейчас пытается задеть, а своего сына. И от осознания этого мне стало больно и обидно. За Даню. Внутри что-то щелкнуло, и впервые в своей спокойной и неконфликтной жизни я с вызовом посмотрела на едва знакомого мне, но уже неприятного взрослого мужчину, на безвкусно, но дорого одетую женщину и твердо сказала:
— Разве, чтобы быть с человеком нужны причины или выгоды?
Сергей Юрьевич громко и неестественно засмеялся, а лицо его жены исказила гримаса возмущения.
— Глупышка! Дань, ну где ты такую глупую и наивную девочку отыскал?! — мужчина громко и наигранно зааплодировал.
Даня, так и не повернувшийся лицом к отцу и мачехе, словно окаменел.
— Послушай меня внимательно, Элечка, — голос Сергея Юрьевича стал холоднее льда. Меня едва заметно передернуло, когда мое уменьшительно-ласкательное имя, используемое только самыми близкими, прозвучало из уст этого человека. — Не знаю, какие розовые замки рисует там твое воображение, относительно моего сына, но как человек знающий жизнь и его, я говорю тебе: ничего у вас не выйдет! — Даня даже рыкнул и повернулся к отцу, глядя на него исподлобья. — Ну, ну, ну, Даниил, спокойно, спокойно… Вы молоды, гормоны, небось, через край, да? — он масляно подмигнул нам, отчего стало мерзко и неприятно. — То-то и оно! А вам обоим сейчас нужно думать о своем будущем: тебе ехать и поступать в Москву, а потом учиться там и наслаждаться столичной студенческой жизнью по полной, а для Дани уже готово место в американской IT-компании. Через пару месяцев тю-тю твой мальчик, дорогая, улетит за десять часовых поясов. Так пораскинь своими мозгами, стоит ли это того…
Слезы стояли в моих глазах, но пытаясь не дать голосу задрожать, я перебила его:
— Вы что — Бог? Откуда вам знать, что с нами случится или не случится? — Даня повернулся и удивленно посмотрел на меня. «Малая, что ты творишь?» — читалось в этом взгляде. — Чтобы строить прогнозы, сначала нужно хоть немного знать нас. А вы… вы… даже собственного сына не знаете! — я все-таки сорвалась почти на крик. — К черту ваши советы! Это касается только нас двоих, поэтому и решать все будем только мы вдвоем!
После этих слов, я резко развернулась и почти выбежала на улицу.
Даня догнал меня у ворот и порывисто прижал к себе. От обиды, бессилия и досады меня душили слезы. Я уткнулась в его грудь и зарыдала. Объятия стали еще крепче и нежнее.
Он снова давал мне возможность рассыпаться в своих чувствах на миллион частей, чтобы потом отыскать в себе силы собраться заново… От того, насколько хорошо он меня чувствовал — было еще больнее!
Потому что я на несколько минут попав в жизнь, которой он живет все свои двадцать два года, вдруг поняла, что ничего не знаю о нем… Я ничего не знаю… Все выводы делала, глядя на его поступки и слова, а постараться понять, почему он поступал именно так — даже мысли не было.
Вспомнился рассказ Зои Николаевны о том, как Даня прятался у нее в библиотеке, чтобы не идти домой, и тот случай на парковке, когда Сергей Юрьевич ударил его…
В каком мире он живет? И есть ли в нем место для меня?
Я подняла на Даню мокрое от слез лицо и в его взгляде, до краев наполненном сейчас болью и волнением, я увидела то, ради чего я, не задумываясь, отправила свою правильную и причесанную жизнь в тартарары.
Он нежно взял мое лицо в свои руки, большими пальцами вытирая слезы.
— Эй, маленькая моя, ты ли это сейчас там была? — он грустно улыбнулся.
Нежный поцелуй, от которого по всему телу прошлась мелкая дрожь.
— Все позади, забудь о них, — он посмотрел мне в глаза с такой нежностью, что у меня сердце зашлось. Если так и дальше пойдет, то я и до двадцати пяти не доживу…
— Поехали отсюда, хорошо?
Я согласно кивнула.
Мы быстро сели в машину, и взрывая подъездную дорожку, поехали прочь.
Глава 11
Я уже почти совсем успокоилась, но слезы все продолжали течь. Мы молчали. Даня часто и с беспокойством смотрел на меня.
Он привез нас на старую смотровую площадку, каким-то непонятным образом ставшую «нашим местом», и заглушил мотор.
— Иди ко мне, — сказал тихо и нежно, и я, как будто только этого и ждала, забралась к нему на колени.
И тут же знакомые теплые руки обняли меня. Я положила голову ему на грудь и слушала, как глухо стучит его сердце.
— Мой отец не самый приятный человек, да? — наконец сказал Даня. Я ничего не ответила, и он продолжил: — Он привык, чтобы все ему подчинялись беспрекословно, а тут ты
