Когда король губит Францию - Дрюон Морис

Надеюсь, вы меня поняли, дон Кальво? Сейчас в Париже находится кардинал Капоччи. И он вполне может, при обычном своем легкомыслии, совершить немалую оплошность – излишне веря в свои силы, связаться с этим прево… Нет-нет, ничего определенного мне об этом не доносили, но я нюхом чую, что мой собрат, как и всегда, не упустит удобного случая вступить на неверный путь…

Второе, я хочу напомнить Святому отцу, чтобы он осведомился в мельчайших подробностях о Генеральных штатах северных областей, которые с начала нынешнего месяца засели в Париже, а также пролил священный свет своего внимания на те странности, что, как мы видели, там происходят.

Король Иоанн обещал созвать эти Штаты в декабре месяце, но среди великой сумятицы, разрухи и упадка, постигших наше королевство после поражения при Пуатье, дофин Карл решил, что благоразумнее всего опередить события и собрать Генеральные штаты в октябре. И впрямь, ничего другого ему делать не оставалось, дабы укрепить свой авторитет, значительно пострадавший после всех его злоключений, – не забывайте, что он еще очень юн, что войско после поражения совсем распалось, а казна совсем оскудела.

Но восемьсот депутатов севера, из коих четыреста горожан, вовсе не помышляют обсуждать важнейшие вопросы, хотя их именно для этого и созвали.

Святая церковь накопила огромный опыт вселенских соборов и знает, что иные прямо расползаются под руками тех, кто их созвал. Вот и я хочу сказать Папе, что эти Штаты как две капли воды похожи именно на такой собор, который впал в заблуждение и стремится всем руководить сам и, пользуясь слабостью верховной власти, безудержно рвется к реформам, пусть даже и пагубным.

Вместо того чтобы хлопотать об освобождении короля Франции, эти люди в Париже в первую очередь озабочены тем, как бы добиться освобождения короля Наваррского, что достаточно красноречиво свидетельствует о том, какой стороны держатся их главари.

Сверх того, эти восемьсот человек создали комиссию восьмидесяти, которая занята тем, что тайком составляет длиннейший перечень требований, где слишком мало справедливых и слишком много дурных. Первым делом они требуют сместить всех главнейших королевских советников и предать их суду, ибо обвиняют их в растрате денег, полученных в качестве налога на соль, и считают виновными в поражении…

Тут я должен сказать, Кальво… Нет-нет, это не для письма, просто я делюсь с вами своими мыслями… претензии их в известной мере справедливы. Среди людей, которым король Иоанн доверял государственные дела, я знаю многих, кто ничего не стоит, и знаю даже отъявленных мошенников. Раз никто отнюдь не желает брать на себя труд и никто не желает рисковать, вполне естественно, что люди, занимающие высокие должности, обогащаются. Но следует поостеречься и не переходить границы в бесчестии, не устраивать свои личные дела в ущерб государственным интересам. Главное же, необходимы способности. А коль скоро король Иоанн сам способностей почти лишен, он охотнее всего подбирает себе людей, у которых их вообще нет.

Но дальше депутаты начинают требовать уж вовсе незаконных вещей. Требуют, чтобы король или наместник его дофин управлял бы страной через советников, которых выберут три сословия, – четверых прелатов, дюжину рыцарей, дюжину горожан. Этот совет будет наделен всей полнотой власти и будет выносить приказы, как раньше выносил их король; назначать должностных лиц; он имеет право преобразовать Фискальную палату и все торговые компании, решать вопрос о выкупе пленных и еще целую кучу вещей. А на деле речь идет не о чем ином, как о том, чтобы лишить короля атрибутов его власти.

Таким образом, управлять страной будет не тот, кто был коронован и помазан на царство, согласно нашей святой религии; управление будет поручено так называемому совету, который получит свои права от праздноязычного сборища и будет находиться в полной от него зависимости. Какая слабость и какая путаница! Эти так называемые реформы – вы слушаете меня, дон Кальво? – я подчеркиваю это, ибо негоже будет, если Папа сможет сказать, что он об этом и не слыхивал…

Итак, эти так называемые реформы – оскорбление здравому смыслу, и в то же самое время они попахивают ересью.

А ведь есть священнослужители – даже говорить об этом огорчительно, – которые принимают их сторону. Таков, скажем, епископ Ланский, Робер Ле Кок; он тоже в немилости у короля и поэтому снюхался с прево. Это один из самых горячих его приверженцев.

Святой отец должен знать, что за всей этой смутой стоит король Наваррский, который, похоже, направляет ход событий из своего узилища и который окончательно приберет все и вся к рукам, когда очутится на свободе. Святой отец в превеликой мудрости своей сам рассудит, что надо ему воздержаться от всякого вмешательства и не способствовать тому, чтобы Карла Злого, то есть, я хочу сказать, его высочество Карла Наваррского, выпустили на свободу, сколько бы слезных молений о том ни поступало к нему со всех сторон.

Лично я, пользуясь своими прерогативами легата и папского нунция, – вы слушаете меня, Кальво? – так вот, я прикажу епископу Лиможскому присоединиться к моей свите и отправиться вместе с нами в Мец. Он догонит меня в Бурже. И я решил действовать точно так же в отношении всех других епископов, аббатства коих попадутся мне на пути, чьи епархии разграблены и опустошены набегами принца Уэльского, дабы засвидетельствовали они о том перед императором. И мне, таким образом, будет легче растолковать, сколь гибелен этот союз между королем Наварры и королем Англии…

Но почему это вы, дон Кальво, то и дело высовываетесь наружу?.. Ах, понимаю, это вас укачало в носилках!.. Я-то уже давно к ним привык, скажу больше, как-то даже голова от этой тряски лучше работает… Я вижу, что мой племянник мессир Перигорский, который время от времени подсаживается ко мне, тоже недолюбливает езду в носилках… И впрямь вид у вас неважный. Ладно, ладно, сходите поскорее. Только не забудьте, когда возьметесь за перо, ничего из того, что я вам сейчас наговорил.

Глава VIII

Мантское соглашение

А где мы теперь? Проехали уже Мортмар или нет?.. Ах, нет еще. Очевидно, я чуточку вздремнул… Как хмурится небо, да и дни заметно стали короче… Представьте, Аршамбо, что я успел даже увидеть сон, видел сливовое дерево все в цвету, огромное дерево, все снежно-белое, с округлой кроной, и на каждой ветке щебетали птицы, так что казалось, поют сами цветы. И небо было голубое, похожее на покров Девы Марии. Ангельское видение, подлинный райский уголок! Странная все-таки штука эти сны! Заметили ли вы, что в Евангелии никогда не упоминается о снах, кроме сновидений Иосифа в начале Евангелия от Матфея? И это все. Зато в Ветхом Завете патриархи без конца видят сны, а вот в Новом Завете снов никто не видит. Я часто думал, почему это так, и до сих пор не нашел ответа… А вас это не удивляло? Значит, вы, Аршамбо, не слишком усердный чтец Священного Писания… По-моему, это великолепная тема для наших ученых-теологов в Париже или Оксфорде: пусть заведут высокомудрые споры и снабдят нас толстенными трактатами и трудами, написанными на такой вычурной латыни, что никто там ни строчки не поймет.

Так или иначе, но сам Святой Дух внушил мне заглянуть в Ла Перюз. Вы сами видели этих славных монахов-бенедиктинцев, что хотели воспользоваться набегом англичан, чтобы не платить то, что причитается приору. Я велю дать им взамен прежнего новый эмалевый крест и три позолоченные чаши, они все это сами отдали англичанам, чтобы те их не разграбили вконец, и они смогут выплатить свой аннуитет.

В простоте душевной они надеялись смешаться с толпой жителей противоположного берега Вьенны, где наемники принца Уэльского и впрямь все разграбили, уничтожили, спалили, как мы сами видели нынче утром в Шираке или в Сен-Морис-де-Лионе. И особенно в аббатстве Лестерп, где монахи оказались доблестными воинами. «Наше аббатство хорошо укреплено, вот мы и будем его защищать». И они завязали битву, эти монахи, показав себя настоящими отважными людьми, тем паче что их никто в бой не посылал. Много их полегло на поле брани, вели они себя куда более благородно, чем немалое число рыцарей, коих я знавал лично.