Мюнхен и Нюрнберг - Елена Грицак

Судьба предоставила художнику возможность прожить почти весь XIX век. Ему довелось стать свидетелем становления Баварии как королевства, ее развития и конца в 1871 году, когда, утратив независимость, она вошла в состав Германской империи. Баварцы, конечно, предчувствовали это событие, но не каждый мог выразить свое отношение к нему публично. Шпицвег, как всякий истинный художник, высказался с помощью кисти. Единство сделало Германию сильнее, богаче, хотя и привело к утрате самобытности, прежде всего небольшими городками, подобными тому, какой показан на картине «Выезд серениссимуса». Латинским словом «serenissimus» немцы называли правителей княжеств – герцогов, князей или курфюрстов. В эпоху империи они уже не имели реальной власти, зато само их присутствие придавало месту значимость, отчего светлейшего чтили и берегли, как руины старой крепости. Шпицвег изобразил одного из них в виде светлого пятна, едва различимого в глубине кареты. По сюжету курфюрст объезжает владения, люди приветствуют его, почтительно склоняют головы, не замечая, что сам правитель стар, беден, жалок и довольствуется свитой из двух лакеев.

В Мюнхене того времени уже давно не существовало крепостной стены, но дома все еще стояли настолько тесно, что владельцы верхних квартир не могли видеть происходящего на улице. Зимой с верхних, мансардных, этажей открывался скучный вид на сбегающие навстречу друг другу крыши. Летом пространство между небом и землей преображалось: на балконах и подоконниках появлялись горшки с зеленью, клетки с птицами, люди выглядывали из окон, чтобы полить цветы, поговорить с соседями, покормить голубей. В теплое время года каскады черепичных крыш напоминали вавилонские сады. Впечатление восточной сказки создавали желтоватые стены домов, безлюдные проулки, маленькие площади с фонтанами посередине, залитые солнцем горы, ведь седые вершины Баварских Альп не скрывались даже за самыми высокими зданиями.

Баварская коллекция батальной живописи большей частью представлена в Максимилианеуме, которым завершается Максимилианштрассе. Вблизи королевского монумента знаменитая улица выходит к Изару, понимается к мосту, названному Максимилианбрюке в честь короля, и далее тянется вдоль крутого берега реки, направляясь туда, где стоит здание, не случайно отнесенное к памятникам пятому баварскому королю. Когда-то в нем жили, обучаясь по специальной программе, одаренные дети, которых выискивали по всей стране сотрудники учрежденного Максимилианом II фонда. Монарх выделял немалые средства на воспитание юных подданных. Первым его делом в этой области стал огромный, похожий на дворец Эрциунгсинститут. Максимилианеум был вторым заведением подобного рода и, по сути, являлся училищем, созданным для подготовки должностных лиц. В отличие от первого сюда принимали не благородных девиц, а юношей, иногда из неблагородных семей.

Площадь перед Эрциунгсинститутом. Гравюра, середина XIX века

Торжественный вид зданию придавала лестница с широкими круглыми перилами, плавно поднимавшаяся к главному корпусу. Он возвышался на террасе, начинаясь с двойной аркады. К центральной постройке примыкала боковая, немного углубленная, тоже оформленная арками, но уже открытыми с обеих сторон и дополненными маленькими башенками. Главная часть Максимилианеума была увенчана бронзовой статуей Победы и расписана по всему фасаду. На одной из множества картин, слившихся в единую композицию, представал император Людвиг Баварский, преподносящий дары монахам-бенедиктинцам. Сцена по левую сторону образно рассказывала об основании ингольштадского университета Людвигом Богатым, а с другой стороны было изображено состязание мейстерзингеров в Вартбурге.

Великолепие интерьеров дополняла лестница с гранитными ступенями, залитая светом, льющимся из стеклянного купола вестибюля. Среди множества спален, мастерских и учебных классов, конечно, нашлось место художественной галерее. Стены трех верхних залов украшали картины большого формата, лучше подходившего для королевских портретов и сцен из всеобщей истории. Выставка живописи была доступна и воспитанникам заведения, и тем, кто их навещал. Король направлял сюда полотна, вызывавшие чувство восхищения предками, в чем, по его мнению, нуждались будущие служители отечества: «Саламинское сражение» Каульбаха, «Александр Великий» Мюллера, «Век Перикла» и «Фридрих Барбаросса и Генрих Лев» Фольца, «Победа Оттона Великого над венграми» Эхтера, «Людовик Баварский» Крелинга и «Цорндорфская битва» кисти Адама. В Максимилианеуме получали блестящее образование молодые люди из бедных семей, которые соответствовали трем письменно утвержденным критериям, то есть были баварцами, католиками и проявляли способности к наукам. После войны здание передали Парламенту для заседаний ландтага и сената. Однако сам фонд, сменив место обитания, сумел пережить тяжелые времена, и теперь помощь одаренным детям распространяется не только на юношей, но и на девушек.

Грезы сумасшедшего короля

Вряд ли вызовет сомнение мысль о том, что судьба государства во многом зависит от человека, держащего в руках кормило власти. Умственные способности, врожденный и приобретенный нрав, душевная сила государя, безусловно, составляют важные начала жизни подчиненного ему народа. Правитель, которого природа наградила такими похвальными качествами, как трезвый ум, твердый характер и хоть малая доля великодушия, способен прославить свою страну, и напротив, слабый, самолюбивый, неспособный масштабно мыслить монарх может лишить подданных того, что достигнуто веками разумного правления. К сожалению, правители, как и обычные люди, не ограждены от присущих человеку неприятностей, в том числе и от болезней. Ко времени вступления на престол пятого баварского короля некоторые члены династии начали проявлять признаки сумасшествия, увы, не миновавшего ни одной царственной фамилии. Странной формой помешательства страдала сестра Максимилиана II, принцесса София, которую всю жизнь мучила мысль, что она проглотила стеклянную софу. После того как ее старший брат женился на душевнобольной дочери прусского принца Марии Гогенцоллерн, родовой недуг Виттельсбахов усугубился.

Король Баварии Людвиг II

Буквально на глазах всего королевства началась и плачевно завершилась история Людвига, старшего из двух сыновей Максимилиана II, к несчастью, унаследовавшего больной разум. Биографы описывали молодого Людвига высоким, стройным, одаренным большой физической силой и обширными знаниями юношей со страстным взглядом, в котором уже с детства сквозило безумие. Если тело наследника трона развивала ежедневная гимнастика, то разум обогащали знаниями лучшие баварские учителя, причем эстетическая сторона воспитания основывалась на образцах мировой культуры, собранных в Мюнхене многими поколениями Виттельсбахов.

Баварские герцоги веками поддерживали стремление ко всему прекрасному: живописи, скульптуре, особенно к музыке и зодчеству. Обретя по наследству любовь к искусству, Людвиг имел неординарные личные качества, например фантазию, зачастую преобладавшую над рассудком. Царственные родители поддерживали бурное воображение принца воспитанием: окружили его артистами и художниками, одобряли увлечение преданиями и памятниками, которые в изобилии имелись вокруг в виде архитектуры, картинных галерей, прекрасных изваяний. Фамильные ценности, представляясь заветом предков и свидетельством избранности членов рода, невольно поощряли к совершенствованию. Неудивительно, что при таких обстоятельствах у принца сформировалось особое влечение к постройкам – страсть, побеждавшая голос разума и заставлявшая отвергать доводы министров. Она обходилась казне слишком дорого, хотя и не была столь безрассудной.

Воплощением мечты о монархическом совершенстве послужил сказочной красоты замок Нейшванштайн, позже признанный памятником эпохи. Похожая мысль тешила короля при возведении городского дома в виде летнего дворца китайского императора и других дворцов в столице и окрестностях. Особенным изяществом отличалась миниатюрная копия Версаля на озере Химзее. Для точного воспроизведения этой постройки Людвиг не раз инкогнито ездил в Париж.

Убранство его многочисленных резиденций, по словам современников, «превосходило всякое описание». С тонким вкусом была декорирована Политехническая школа. Созданная по проекту Нейрейтера, она представляла собой большое здание в стиле позднего Ренессанса. Необычайно длинный (260 м) фасад ровно в два раза превосходил высоту, что выдавало пристрастие архитектора к идеальным пропорциям. Облицованный гранитом нижний этаж выглядел так, словно держал на себе остальную, выполненную из простого кирпича поверхность. Над главным входом с ионическими колоннами была помещена витиевато оформленная латинская надпись, прославляющая создателя, то есть Людвига II: «Ludovico II, Bav. rege, aere publico extructum: artibus, scientiis». По верху текста скульптор поместил 46 медальонов знаменитых зодчих, математиков и натуралистов.