Тайна старого замка - Казимеж Коркозович

Когда журналист вошел к Броне, тот жестом указал ему на стул. Хемпель молча уселся и, маскируя любопытство, не торопясь начал набивать трубку. Брона некоторое время присматривался к этой операции, а затем сказал:

— Во время сегодняшнего допроса из комнаты Станека исчезли ключи от подвалов. Прежде чем администратор установил, что никто из служащих их не брал, прошло около двадцати минут. После этого он вернулся в комнату и обнаружил ключи на обычном месте — они висели среди других на специальной доске около двери.

Хемпель, который в эту минуту зажигал трубку, застыл. Поднял голову и с изумлением посмотрел на Брону.

— Конечно, — продолжал тот, — достаточно было приоткрыть двери и протянуть руку, чтобы достать ключи. На это нужно всего несколько секунд.

Горящая спичка обожгла Хемпелю пальцы. Он бросил ее и взволнованно спросил:

— А кого в это время допрашивали?

— Вот именно. Я не мог со всей точностью этого установить, но думаю, что Кушара или Болешу.

— Во всяком случае это было до заявления поручика, что подвалы могут быть открыты?

— Конечно. Если бы он заявил об этом раньше, то ключи бы не пропали.

— А мог это сделать Болеша?

— Безусловно.

— Но если бы ключей не было долгое время, Станек обратил бы на это внимание.

— Их отсутствие было установлено почти тотчас же. Однако взявший их, очевидно, должен был пойти на такой риск. По-видимому, он хотел определить размеры и формы ключей, чтобы сделать отмычку.

— А Станек проверил, заперты ли двери в подвал, когда увидел, что ключи исчезли?

— Да. Он оказался настолько сообразительным. Двери были заперты. Значит, если ключи взял Болеша, то это было продолжением проводимой им акции, подоплеки которой мы не знаем.

— А если это не Болеша?

Брона раздумывал некоторое время, прежде чем ответить:

— Именно эта возможность не дает мне покоя. Должен вам признаться, я не очень верю, что ключи взял Болеша. Это было бы слишком просто, слишком облегчило бы нам дальнейшую работу. Я не доверяю такой простоте...

— Целиком с вами согласен. Я тоже прихожу к скептическому убеждению, хотя и другим путем. Просто я представляю себе психическое состояние Болеши перед допросом. Я говорю перед, потому что только тогда он мог это сделать. Позже он был арестован и лишен свободы передвижения. И вот я задумываюсь, был ли бы человек в его положении способен на такую свободу мысли, чтобы молниеносно оценить ситуацию, а затем решиться на столь рискованный шаг. Ведь он понимал, что в любую минуту его могут вызвать. Решение воспользоваться отсутствием Станека доказывает, что похититель ключей — мы предполагаем сейчас, что это Болеша, — забегал мысленно вперед, обдумывал свои дальнейшие действия. Значит, он был уверен в своей безопасности, а такой уверенности Болеша иметь не мог.

— Очень убедительное доказательство. Я бы сказал, что это просто исключает то, что Болеша взял ключи, — Брона проговорил это тихо, глядя прямо перед собой.

Похвала была приятна Хемпелю.

— Значит, мы должны допустить, что ключи брал кто-то другой?

— Конечно. Кто-то, кого уже допросили.

— А зачем он брал эти ключи, как вы думаете?

— Не ожидал, что милиция разрешит открыть подвалы.

— Вот именно. И это доказывает, что подвалы его очень интересуют. Отсюда вывод, что... — Брона прервал мысль.

— Что... — подсказал ему журналист.

— Что именно там мы сможем с ним встретиться.

— Вы хотите устроить засаду?

— Да.

— Когда?

— Сегодня и именно сейчас. Неизвестный нам противник действует быстро и решительно. Любое промедление с нашей стороны дает ему серьезные шансы на успех.

Хемпелю неожиданно пришла в голову другая мысль.

— Но ведь из этого следует, — сказал он с оживлением, — что Болеша был арестован зря!

— Вы ведь были при его допросе. Что явилось поводом задержания?

Хемпель заколебался. Но потом подумал, что новые обстоятельства ставят под вопрос вину Болеши, и решил сказать.

— Зажигалка Болеши рядом с трупом? Это интересно... — буркнул Брона, выслушав журналиста. — А какое у вас вообще впечатление от следствия? Для подробного его обсуждения у нас, к сожалению, сейчас нет времени.

— Общее впечатление таково: следствие было проведено поверхностно и, я бы сказал, неумело.

— О-о!.. — Брона поднял брови, с легкой усмешкой. — А это почему же?

— Хотя бы потому, что все вопросы касались исключительно обстоятельств смерти Процы. И в то же время не было сделано ни малейшего усилия осветить события, которые предшествовали его гибели. Да и те вопросы, которые задавались, были очень поверхностны, шаблонны, в них не чувствовалось главное направление допроса.

— Да... Ну оставим пока эти проблемы и подготовимся к ожидающему нас заданию. У вас есть оружие?

— Нет.

— Это плохо. У меня только один пистолет. Ну ничего, этого нам должно хватить.

Брона вынул из кармана пистолет, тщательно проверил магазин и, щелкнув затвором, послал патрон в патронник.

— Мы пойдем вместе?

— Да, сейчас. Уже скоро одиннадцать, и все находятся в своих комнатах. Идите к себе и наденьте домашние туфли — мы должны двигаться как можно тише. Я сделаю то же самое, и мы встретимся около лестницы, ну, скажем, через... три минуты.

— Хорошо, иду. У вас будут еще для меня какие-нибудь специальные инструкции?

— Нет. Мы будем вместе. С того момента, как мы встретимся, нельзя будет ни разговаривать, ни курить. Если у вас часы со светящимся циферблатом, снимите. Вот и все. Трудно предвидеть ход событий, поэтому будем действовать по обстоятельствам.

— Я иду и через три минуты буду у лестницы. Только еще два слова!

— Пожалуйста.

— Как с обещанием решить загадку, о которой мы говорили?

— Уже все сделано, — ответил Брона с улыбкой.

— Ну и что? — Хемпель с откровенным любопытством посмотрел ему в лицо.

— Поскольку у нас мало времени, я сообщу вам только две вещи, которые для вас будут неожиданностью. Остальное завтра. Хорошо?

— Ну что же, ладно...

— Итак, во-первых, пятна на рубашке это не кровь, а красная тушь, что, впрочем, я и предполагал с самого начала. Во-вторых, на письме следы пальцев... Иоланты.

— Что это значит?! — воскликнул Хемпель.

Брона улыбнулся.

— Мы же договорились, что дальнейшие объяснения будут завтра. Время летит, и мы не можем больше терять ни минуты. Позже вы сами подумайте над этой проблемой. А теперь надо идти.

Хемпель тихо выругался, понимая, однако, что Брона прав. Встал и молча направился к выходу.

Глава восьмая

Тихо, словно два духа, шли они по комнатам спящего дома. Ночная лампа, стоявшая на обычном месте, бросала свет, отражение которого падало на пол столовой. В полумраке были видны контуры мебели и ее тени, длинные и размазанные. Тусклые отблески падали на ручки кресел, на полированную поверхность стола, мигали на стеклах буфета. Эти отблески помогли им добраться до двери, ведшей в коридор, не зажигая фонарей: ведь даже самая короткая вспышка или скрип задетой мебели мог их обнаружить перед человеком, который наверняка готовился преодолеть тот же путь так же тихо и скрытно.

Медленно и осторожно, в полнейшей темноте они прошли по служебному коридору. Брона, который шел впереди, провел рукой по стене и нашел дверь на лестницу, ведущую в подвалы. Тихонько взялся за ручку и так же осторожно нажал ее.

Дверь открылась бесшумно.

Шаг за шагом, нащупывая ногами ступени, они начали спускаться в непроницаемую тьму.

Хемпель, который шел сзади, время от времени касался рукой спины Броны, чтобы не отстать. По дороге он размышлял, каким образом его товарищ решил устроить засаду.

Лестница кончилась, и журналист понял, что они находятся в первом помещении. Далее сориентироваться без света было невозможно. Брона остановился и рукой задержал Хемпеля. Так они стояли довольно долго, напрягая слух.

Однако кругом стояла абсолютная тишина. Хемпелю начало казаться, что мрак вокруг него пульсирует, обтекает его волнами, что это не просто темнота, а какой-то густой черный туман.

Тишина была настолько полной, что собственное дыхание и биение сердца казались грохотом. Журналисту начало казаться, что он ослеп, что эта тьма уже никогда не выпустит его из своих объятий, что он останется окутанным ею навсегда, лишенным света, красок живого мира и движения.

Внезапно откуда-то из темноты до них долетел короткий писк, а потом шуршание. Хемпель вздрогнул и одновременно почувствовал, как рука Броны, сжимавшая его локоть, также вздрогнула. Эти неожиданные звуки подействовали на них, как внезапный выстрел.

В это мгновение у Хемпеля промелькнула мысль: раз крыс — а это были именно они — никто не спугнул, значит, дорога впереди свободна. По-видимому, то же самое подумал и Брона: из его фонаря вырвался сноп света, описал широкую дугу и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы найти вход в коридор.