Сумасбродка - Кэтрин Коултер

— А что прикажешь мне делать? Сказать хозяину, что я барон, чтобы он сперва ползал передо мной на брюхе, а потом ободрал меня как липку?

— Ох, нет! — Она засмеялась. — Боюсь, в этом случае он уже никогда не сможет подняться с пола! Да, я совсем забыла — нам хватит денег, чтобы заплатить за еду?

— Если ты не станешь слишком жадничать, то бояться нечего.

— Ну слава Богу; а то для барона вы слишком оборванный и грязный. — Она хихикнула в ладошку, и Грей заметил, как мужчина, пивший эль за столиком в углу, брезгливо поморщился.

— Веди себя осторожнее. — Он наклонился почти к самому ее уху. — Мальчишки никогда не хихикают, а также не стреляют глазами направо и налево. Лучше вообще не поднимай головы и не открывай рта.

Грей и в самом деле сильно опасался, что ни один мужчина в здравом рассудке не примет ее за мальчишку. Стоит любому только посмотреть повнимательнее, и ему сразу все станет ясно.

Тем временем хозяин принес жареного цыпленка, здоровенную свиную отбивную, несколько ломтей теплого хлеба и две кружки эля. Спутница Грея тут же набросилась на цыпленка; она даже не подождала, пока толстяк отойдет от их стола.

— Боже, никогда в жизни не ела такой вкуснятины! — сказала она, дочиста обгладывая косточки. — Честно говоря, я даже не предполагала, что цыплята могут быть такими нежными. А вот эта жирная подметка, наверное, и есть свиная отбивная? — Девушка решительно перекинула свинину на тарелку Грея. — Если мне так необходимо есть эту штуку, чтобы встать на ноги, то уж по крайней мере не всю сразу!

Барон засмеялся и, взяв в руки вилку и нож, принялся резать отбивную.

Сам он легко расправился с тем, что было на его тарелке. Тем временем она лихо сделала большущий глоток из кружки с элем и тут же вытерла губы рукой, чем привела Грея в неописуемый восторг.

— Если бы ты не была такой чертовски хорошенькой, я бы даже на этот раз поверил, что ты мальчишка, — уж очень ловко ты вытираешь рот.

— Так же сделал Реми, после того как поцеловался с горничной и вдруг услышал шаги Куинси. Понимаете, Реми очень мужественный. И я решила, что если вытру рот рукой, то буду выглядеть в своей роли более убедительно.

— Ну что ж, только не переборщи — эль довольно крепкий. Ого, да ты уже выдула почти всю кружку. Вот отчего у тебя и глаза смотрят в разные стороны!

— Ничего подобного! — Она готова была согласиться, что у нее чуть-чуть кружится голова, но это было приятное, легкое чувство, а вовсе не та одурь, от которой человек способен упасть прямо на грязный ободранный пол.

Старательно сосредоточив взгляд на столе, она обнаружила, что на тарелке остался последний ломоть хлеба, и схватила его, пока им не завладел Грей.

Но барон и не думал состязаться с ней в ловкости. Он с довольным видом откинулся на стуле и скрестил руки на животе.

— Надеюсь, теперь-то ты наелась, а то нам уже пора возвращаться. Может, по дороге ты смилостивишься настолько, что признаешься, кто ты такая и зачем нужно было красть у меня Дурбана, а потом мчаться на нем в Фолкстоун. Если же ты ничего мне не расскажешь — ну что ж, мне придется просто сказать тетушкам, что я раскусил вашу игру, и послать Куинси за сэром Генри Уоллесом-Стэнфордом.

— Ох нет, только не это, Грей! Вы не можете так со мной поступить! — Тут Джек растерянно заморгала и, как-то странно наклонив голову, хлопнулась без чувств, уткнувшись носом в свою пустую тарелку.

Несколько секунд Грей молча смотрел на девушку, затем молитвенно поднял глаза к закопченному потолку таверны и трагическим голосом произнес:

— Боже, ну почему именно я?

Как выяснилось позже, девушка не была пьяна. Очевидно, ее терзала болезнь, и от этого барон до смерти перепугался… и разозлился. Мало он для нее сделал? Он даже накормил ее до отвала, а теперь у нее открылся жар и она сгорала в лихорадке. Вялая и беспомощная, она выглядела не лучше, чем ее нелепые штаны, висевшие в настоящий момент на спинке кресла, способного соперничать в возрасте с самими тетушками.

Грей не спускал глаз с маленького человечка, стоявшего возле кровати. Ростом едва ли выше Джека и почти совершенно лысый, все же он выглядел довольно опрятно — что не могло не радовать. Когда Харботтл, хозяин таверны, привел его в номер, Грей почувствовал несказанное облегчение.

— Милорд, — начал доктор Хайд, которому ничего не стоило распознать настоящего дворянина — ведь сам он являлся вторым сыном баронета, — этот подросток… эта девица… В общем, она серьезно больна, что видно всякому сведущему человеку. — Хайд нетерпеливо взмахнул маленькой и чрезвычайно белой рукой. — Если для вас дорога жизнь девушки, вам не следует ее сейчас тревожить.

Тут Хайд снова пощупал лоб больной, затем взял ее руку и принялся считать пульс. Наконец он заявил:

— Ваша протеже выживет, если вы будете держать ее в тепле и постоянно поить водой. В противном случае у нее наверняка начнутся судороги, и тогда, милорд, она умрет. Вот укрепляющее питье, оно помогает от многих недугов, от лихорадки в том числе. Нынче вечером я загляну еще раз. Если вдруг ей станет хуже, пошлите за мной Харботтла.

Доктор Хайд многозначительно откашлялся, из чего барону стало ясно, что пришла пора расплатиться. Он вытащил из жилетного кармана пачку банкнотов. Увы, денег оставалось слишком мало. Грей отдал их доктору и не двинулся с места, пока маленький человечек не покинул его номер — самый роскошный в таверне, как уверял мистер Харботтл.

Вдруг, словно что-то внезапно вспомнив, Грей чертыхнулся и опрометью кинулся вон. Он едва успел нагнать доктора Хайда в конце коридора:

— Не забудьте: вы лечили моего младшего брата. Его имя Джек! Это очень важно!

Доктор Хайд выразительно вздернул свой длинный острый нос и неохотно кивнул, давая понять, что слова барона благополучно дошли до его ушей.

Еще одну встряску Грею пришлось пережить равно через час, когда его подопечная вдруг очнулась и, усевшись в кровати, безапелляционным тоном заявила:

— Если я не вызволю Джорджи, он поймет, что сможет использовать ее против меня. Тогда уж точно все пропало!

Проговорив эти загадочные слова, девушка рухнула на постель и снова лишилась сознания. Теперь ее бил озноб, и Грей, скинув одежду, улегся с ней рядом. Ее нижняя сорочка промокла от пота. Кое-как он стащил проклятую сорочку, умудрившись при этом не порвать ее, и прижал к себе безвольное тело. Он пытался растирать ей руки, ноги, спину — куда только мог дотянуться.

— Успокойся, Джек, — тихонько приговаривал он, надеясь пробиться к затуманенному жаром рассудку. — Ты просто больна, но это ничего. Сейчас я тебя как следует согрею, и ты непременно поправишься. Представляешь, одна моя любовница боялась летней жары, потому что сильно потела, и вообразила, будто из-за этого я ее брошу. Глупо, правда? Никто другой до такого бы и не додумался. Ну, теперь дыши глубже и лежи смирно. Вот умница!