Альфа Эридана - Советская Фантастика

После этого разговора как будто что-то стронулось в его душе. Впервые за долгие годы его сердце раскрылось навстречу свету жизни, который, казалось, излучала эта девушка. Ему, казалось, во всем величии открылась простая истина: как бы ни бесновалось Время, пожирая все на своем пути, вечно будет жить Непреходящее — человеческие чувства, любовь, дружба…

В один из последних «дней» торможения «Паллады» Светлана неожиданно подошла к Руссову и, глядя на него своими ясными серыми глазами, сказала:

— Хочешь быть моим другом, Сумрачный Астронавт… там… на Земле, когда мы вернемся в Город Вечности?.. — и запнулась, невольно краснея. Руссов не сводил с нее глаз, в которых отражались неудержимая радость, удивление, любовь, благодарность за доверие, сомнение в возможности столь быстрого исполнения его страстной мечты.

Вместо ответа он молча прижался губами к ее руке.

…Зеленый свет струился отовсюду. С главного экрана Руссову улыбался диск Альфы Эридана, разбрасывающий в пространство дрожащие, переливающиеся голубоватыми тонами зеленые стрелы. Синеватый ореол короны нового солнца и искры, вспыхивающие на шкалах приборов, заставляли жмурить глаза. Он стоял у пульта рядом с Вареном, изредка касаясь его руки, и уверенно вел «Палладу» к средней планете системы — планете, окутанной зелено-голубым одеялом атмосферы. Мощно пели ядерные тормозные двигатели. Корабль, повинуясь командам, плавно вошел в верхнюю атмосферу неведомой планеты…

— Как красиво! — воскликнула Светлана, указывая на боковой экран, где в лучах зеленого солнца предстала их глазам волшебная страна.

— Приготовилась по астролету команда, повторенная автоматами во всех отсеках.

Люди привычно техникой космической безопасности, облачились в скафандры биологической защиты и, сгибаясь в ураганном потоке рвущегося из выходного тамбура «Паллады» воздуха, ступили на почву планеты.

Лучи солнца пробивались сквозь просветы близкой рощи; длинные тени пестрили широкую, заросшую пышной травой равнину; с трех сторон стоял гигантский лес, поражая взгляд удивительно яркой желтой и оранжевой листвой; деревья, напоминающие хвощи и папоротники прошлых геологических эпох Земли, утопали в легкой утренней дымке: первозданная тишина этого мира была так отчетлива, что невольно навевала страх. Непривычное иссиня-фиолетовое небо, по которому катились волны нежнейшего желтого света, казалось, опрокидывалось в изумрудно-фиолетовый океан, расстилавшийся далеко у горизонта.

Громкий голос Варена, раздавшийся в шлемофонах астронавтов, вывел их из созерцательного оцепенения.

— Не будем медлить, — промолвил он. — Готовьтесь в первую разведывательную экспедицию…

Когда улеглось волнение дорожных приготовлений, а Жонт уже включил двигатель гусеничного атомохода, Варен обратился к астронавтам: — Друзья! А кто же останется охранять корабль?..

Воцарилось напряженное молчание. Никому, вероятно, не улыбалось сидеть в порядком надоевших за время полета стенах «Паллады», в то время как волшебная страна манила своими неразгаданными тайнами.

Варен некоторое время понимающе смотрел на товарищей.

— Придется бросать жребий? Я не хочу никого принуждать.

Все согласились.

Жребий скучать в корабле выпал на долю Руссова.

Заняв места в атомоходе, астронавты нетерпеливо поглядывали на Варена, который говорил Руссову:

— Закройся в звездолете и не выходи наружу, пока мы не вернемся. Следи за нами в телевизор АРАТа note 4.

…Гудя точно рассерженный шмель, атомоход медленно спустился к лесу. Руссов провожал его глазами да тех пор, пока он не скрылся в высокой траве.

Руссов глубоко вздохнул и, полюбовавшись световой феерией, разыгрываемой в атмосфере лучами восходящей Альфы, возвратился в астролет, чтобы включить механизм, приводящий в действие телепередатчик. В корпусе «Паллады», у основания гребня приемника равновесия, с мягким шорохом откинулась часть обшивки, из люка вылетела серебристая, почти игрушечная ракета. Еле слышно жужжа, она описала над «Палладой» два круга и, подчиняясь радиокомандам из корабля, поплыла на юго-восток, догоняя ушедшую экспедицию. Через несколько секунд путешественники, уже углубившиеся в первобытный желто-оранжевый лес, заметили у себя над головой послушно следующую за ними ракету-телепередатчик.

Руссов смотрел на экран телевизора, с глубоким интересом наблюдая за продвижением атомохода.

Машина пробивалась сквозь дремучие заросли диковинных растений. Руссов слышал приглушенный звуковым преобразователем надрывный гул двигателя.

Атомоход с треском валил деревья. Неожиданно лес кончился, перед исследователями открылся широкий морской простор. Солнечный шар неистово плавился над первобытным океаном, рассыпая по гребням невысоких длинных волн легкие искрящиеся блестки.

Далекий горизонт тонул в золотом сиянии. Прибрежная галька, отполированная прибоем, казалась перламутровой. Фиолетовые тени, отбрасываемые странными растениями, подчеркивали необычность утренних красок.

Руссов видел, как товарищи разбрелись по берегу. Каждый нашел себе дело. Светлана воинственно нацеливалась портативным телефотоаппаратом то на фиолетовую даль моря, то на сплошную стену прибрежного леса, то на странных рыб, высовывавших из воды свои морды с выпученными глазами. Неуклюже подпрыгивая, биолог тщетно пытался настичь небольшое ящероподобное создание. Оно быстро убегало от него вдоль кромки берега. Два геолога . деловито орудовали инструментами у желтоватых скал, венчавших мыс в двухстах метрах от атомохода. Химик брал пробы воды и грунта, а ботаник, казалось, готов был завалить кузов машины охапками растений и цветов. Варен вместе с физиком и астрономом занялся проверкой аппаратуры для определения состава излучений зеленого солнца.

— Посмотрите на это чудо-юдо! — воскликнул вдруг химик, указывая на море.

С громким всплеском расступились волны, и земляне увидели нечто громадное, чудовищное, поражающее воображение. Сначала показалась титаническая змееподобная голова, усеянная странными кроваво-красными наростами, затем появилось неимоверно толстое, гибкое, скользкое, извивающееся тело; оно поминутно меняло свою окраску от слабо-голубой до ослепительно-синей. Светлана подбежала к самой воде, спеша запечатлеть на пленку чудовищного Протея местных вод. Но морское чудище, злобно сверкнув на нее своим единственным глазом, равнодушно повернулось боком и замерло, "ежась "а солнце.

— Какая жалость! — сокрушалась Светлана. — Мне не удалось сфотографировать его анфас. Неужели не повернется?..

Исследователи, побросав свои занятия, сбегались к берегу, чтобы получше рассмотреть рыбоящера.

— Сейчас мы заставим его обратить на зрителей внимание!.. — проворчал физик и, прежде чем Варен успел остановить его, выстрелил в зверя. Ослепительный тонкий шнур, исторгнутый из раструба атомного излучателя, вонзился в тело чудовища.

Все последующие события произошли, как показалось Руссову, в течение едва ли тысячной доли секунды. Рыбоящер страшно взревел, мгновенно сбросил ярко-синюю окраску, став почти прозрачным, судорожно сократился — и вдруг на берег пала голубая молния, вернее, пульсирующее переливающееся цветами моря длинное облако. По скафандрам астронавтов зазмеились искрящиеся звездочки.

Светлана бессильно поникла на оранжевый песок.

Стоявшие поблизости от нее астронавты тоже упали как подкошенные и больше не встали. Варен, два геолога, математик и программисты, находившиеся дальше всех от берега, пострадали, вероятно, меньше других, так как судорожными рывками ползли к атомоходу. Еще и еще раз вдогонку им, на лежащих, на атомоход падало иссиня-голубое облако. Варен успел добраться до машины, но так и застыл, перебросив половину туловища через борт…

Руссов вскочил на ноги, бессмысленно наблюдая за рыбоящером, который как ни в чем не бывало резвился в воде. Потом он скрылся в волнах и больше не показывался. Коротко, невнятно вскрикнув, Руссов бросился надевать скафандр. Спустя две минyты он уже бежал по тропе, впервые от начала времен проложенной атомоходом на этой земле. Он бежал, не чувствуя ни, усталости, ни бодрости, как бегут пораженные ужасом люди, машинально отводя в сторону толстые стебли трав и пышные шапки невиданных цветов. Иногда он падал, зацепившись ногой за корягу или Ствол поверженного атомоходом дерева, и недвижно лежал, не имея сил подняться.

В этом лесу было невероятно жарко: наручный электронный термометр, вмонтированный в обшлаг скафандра, показывал 60 градусов выше нуля. И это «в тени» тропического леса! Пот лил с Руссова градом, слепя глаза; он вынужден был остановиться, чтобы до отказа включить регулятор охлаждения и кондиционирования воздуха в скафандре.

Двенадцать километров, отделяющих место катастрофы от «Паллады», задыхаясь и падая от усталости, он с трудом преодолел за полтора часа.