В России жить не запретишь - Сергей Донской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько может девушка выдерживать нарастающую тяжесть в мочевом пузыре? Час, два часа, десять? Все зависит от того, как долго она сумеет терпеть жажду. Алиса посмотрела на упаковку полуторалитровых бутылок с минералкой, оставленную заботливыми чеченцами возле ящиков с компьютером. Да, водой ее снабдили на много суток вперед, но прикасаться к ней было опасно. Не потому, что вода была отравленной, нет, дело вовсе не в этом. Просто, утолив жажду, человек начинает испытывать другую физиологическую потребность, противоположную. Именно это произошло с Алисой вскоре после прибытия в лагерь боевиков… Доставившие ее конвоиры смешались со своими собратьями и все вместе лениво переговаривались на чеченском языке, не забывая разглядывать гостью глазами изголодавшихся дикарей, впервые увидевших стриптизершу. Выносить эти взгляды было все равно что стоять на сильном сквозняке, от которого кожа покрывается пупырышками, а соски затвердевают настолько, что рельефно выделяются под тонкой тканью маечки. Стараясь прикрывать грудь то одной рукой, то другой, Алиса напилась предложенной родниковой воды, от которой сразу заломило зубы, и застыла на поляне, глядя поверх косматых голов возбужденной публики. Она надеялась, что вскоре появится тот самый Черный Ворон, к которому ее направили, и уведет ее подальше от своего живописного воинства. Возможно, он обойдется с ней не так, как обошелся бы принц крови с заблудившейся в его владениях незнакомкой, но оказаться во власти вожака все же лучше, чем чувствовать себя добычей целой волчьей стаи. Так думала Алиса, еще надеясь, что сравнение со стаей – лишь образ. Она не знала, что чеченские боевики зовут себя нохчами, то есть волками. Она просто дожидалась Алхана Шалоева по кличке Черный Ворон, рассчитывая на его покровительство, уже почти готовая стать его наложницей. И вскоре он вышел на поляну, сухощавый, смуглый, чернобородый, с зеленой повязкой на голове. Напыщенный и важный, словно эмир, наслаждающийся восхищенными взглядами своих подданных. Обойдя вокруг Алисы, как вокруг невиданной доселе кобылки, он покровительственно потрепал ее по щеке и произнес по-русски:
– Хорошая девочка. Что ты умеешь и любишь трахаться, вижу. Как зовут тебя, помню. Но скажи мне, насколько хорошо ты разбираешься в компьютерах?
– Я программист, – ответила Алиса, понятия не имея, стоит ли откровенничать с бородатым незнакомцем, на повязке которого изображен воющий волк, а в глазах пляшут искорки, готовые полыхнуть огнем ярости.
– Ты глупая, да? – осведомился Черный Ворон, осматривая пленницу с ног до головы. – Дурочка? Тебе задают вопрос, разбираешься ли ты в компьютерах, а ты отвечаешь: «Я программист». Что с того? Человек может быть хоть дантистом, хоть окулистом, хоть…
– Артистом, – подсказали из рядов зрителей.
– Туристом, – подал голос кто-то шибко эрудированный.
– Туристом, – согласился Черный Ворон, вперив в пленницу взгляд, полный ядовитой издевки. – И при этом он либо хороший компьютерщик, либо плохой. Ты кто?
– Программист и компьютерщик – это одно и то же, – выдавила из себя Алиса, переминаясь с ноги на ногу. Не слишком легко перечить человеку, на плече которого болтается потертый автомат. Человеку, на которого с уважением глядят около трех десятков таких же вооруженных, таких же бородатых головорезов.
Удивительное дело, но Ворон, вместо того чтобы разгневаться, дружелюбно ухмыльнулся.
– Руслан Гелхаев обещал мне опытного хакера, – сказал он, поглаживая Алису то по шее, то по подбородку. – Сначала я рассердился на него: зачем пытается подсунуть мне бабу вместо настоящего специалиста? А теперь я даже рад. – Обведя лукавым взглядом свое воинство, Ворон выкрикнул пару фраз по-чеченски, после чего перевел их на русский, специально для вздрогнувшей пленницы: – Люблю смелых девушек, которые пытаются разговаривать со мной с гордо поднятой головой. Таких особенно приятно ставить раком.
– У-у-у-у, – восторженно взвыли собравшиеся на поляне нохчи. – Ай-яй-аааа!..
– В твоем распоряжении сутки, – продолжал Ворон, с удовольствием наблюдая за тем, как меняется выражение лица пленницы. – Скоро должны починить генератор, и тогда ты сможешь приступить к работе. Каждые три часа будешь докладывать мне об успехах. Не сможешь похвастаться успехами, тогда пеняй на себя. Сначала за тебя возьмусь я. – Ворон ударил себя кулаком в грудь. – Потом они. – Кивок в сторону подчиненных. – Потом у тебя опять будет время для работы… после чего новый доклад, и так каждые три часа.
– У-у-у-у, – уже не выли, а ревели боевики, темперамент которых во много раз превосходил темперамент почитателей корриды.
– В таком темпе вы меня быстро загоните в гроб, – произнесла Алиса неестественно ровным тоном. – Зачем тогда запускать генератор, потом возиться с компьютером? Беритесь за меня прямо сейчас. Чем я могу вам помешать? Вас вон сколько, а я одна.
– Предпочитаешь обслужить нас сразу? – изумился Ворон, вцепившись пальцами в хрупкую ключицу пленницы.
– Лучше уж сразу, чем растягивать сомнительное удовольствие. – Алиса заставила себя решительно тряхнуть волосами. – Приступайте. Только зачем было тащить из Москвы программиста? Сговорились бы с какой-нибудь местной шлюхой, которая крепка не головой, а совсем другим местом. В этом смысле я не слишком удачная находка, предупреждаю заранее.
Некоторое время Ворон продолжал терзать плечо пленницы, словно решая про себя, как бы побольнее наказать ее за дерзость, а потом неожиданно улыбнулся:
– Ладно, у тебя будут целые сутки. Ровно двадцать четыре часа.
– Без перерывов на «доклады»? – пожелала уточнить Алиса.
– Без, – подтвердил Ворон, улыбаясь нехорошей улыбкой садиста, вынужденного отложить истязание жертвы на некоторый срок.
– У-у-у, – разочарованно загудели боевики, впрочем, заткнувшиеся сразу после того, как их вожак словно бы невзначай повел стволом автомата вдоль первых рядов зрителей.
– Когда включат генератор? – спросила Алиса, стараясь придерживаться сухого, деловитого тона.
– Скоро, – заверил ее Ворон. – Может, желаешь пока перекусить, чтобы не отвлекаться потом?
– Да, было бы неплохо. А еще…
– Что еще, красавица?
– Туалет, – тихо сказала Алиса, продолжая оглядываться по сторонам. Ей ни разу не удалось опорожнить мочевой пузырь по пути в лагерь, и теперь он должен был вот-вот лопнуть. Как терпение его обладательницы, которое не было безграничным.
– Наш туалет здесь, – сказал Ворон, указывая рукой на заросли, обступившие поляну. – Но тебя в лес я отпустить не могу, потому что тогда ты обязательно попытаешься удрать, и мне придется тебя убить. Поэтому писай прямо здесь. – Приглашающий жест Ворона был полон едва прикрытой издевки. – Ты ведь хочешь писать, я тебя правильно понял?
– А если не только?
– Если не только, то справляй нужду тоже здесь. Потом уберешь, – милостиво добавил Ворон.
– Но… но я не могу, – пролепетала Алиса.
– Значит, не очень хочешь! – крикнул ей тот самый безусый юнец, который сопровождал ее в лагерь. Глаза у него сверкали, как две черные бусины, вымоченные в масле. Он пожирал этими маслянистыми глазами пленницу и часто сплевывал под ноги набегающую слюну, напоминающую по виду мыльную пену.
– Значит, не очень сильно хочешь, – поддержал юнца Ворон, оглаживая свою черную бороду. – Как только желание становится нестерпимым, оно само прокладывает себе дорогу, так говорят наши мудрецы.
– Как горный поток! – крикнул другой боевик, лишь немногим старше первого.
Алисе было не до кавказских премудростей.
– Пусть ваши люди отвернутся, – потребовала она, чуть ли не топая ногой.
– Пусть, – равнодушно согласился Ворон.
– Скажи им.
– Они меня не послушают.
– А почему они тебя должны слушать? Может быть, ты им сестра, мать, невеста?
– У-у-у! – негодующе взвыли боевики.
– Вот видишь, – нравоучительно сказал Алисе Ворон, – ты для них никто, пустое место. Будь ты им сестрой, они бы не осмелились даже на твои голые коленки глядеть, потому что это большой грех. Но ты не чеченка и не мусульманка. Ты русская, так что не жди к себе уважения.
– И стесняться не надо! – крикнули из толпы с ужасающим акцентом. – Ты для нас все равно что ослица.
– Уведите меня отсюда, – потребовала Алиса, не поднимая глаз. – Я ничего не хочу.
– Так я тебе и поверил, – засмеялся Ворон. – Надеешься напустить лужу где-нибудь в укромном уголке? Не выйдет.
– Уведите!
– Не смей повышать голос, женщина.
– Я не повышаю.
– И не смей требовать.
– Я не требую. Я просто прошу. Пожалуйста. – Алиса молитвенно сложила руки на груди. – Я очень прошу вас.
– Ладно, придется войти в твое положение, – проворчал Ворон, ухмыляясь в бороду. – Ты ведь на самом деле очень хочешь по-маленькому, а сделать это стесняешься. Поэтому мои люди тебе помогут.