«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

Поэтому, я вполне убеждённо считаю, что подобные выходки осмелевшего быдла — надо жёстко пресекать!

Сухо-официально:

— Если сам не назовёшь, товарищ Поегли — я выберу на закланье первого попавшегося!

Он, конечно назвал «жертву» — куда ему деваться… Но отношение между нами с тех пор — стали из дружеских, сухо-официальными.

Судьба того, кто «официально» послал «пёхом» нашего Председателя, была увы — очень печальной.

Сперва, после «чистосердечного» признания — Фрол Изотович лично набил тому рожу в кутузке и всласть попинал сапогами — стараясь заехать каблуком в челюсть. Затем, Абрам Израилевич оформил «антисоветскую агитацию» и пришлось-таки бедолаге ехать на лесоповал с полновесным «червонцем» за плечами.

Одно хорошо дополнительным бонусом: товарищ Анисимов перестал злоупотреблять «торжественными» церемониями — по каждому удобному случаю и без оного, что сэкономило мне изрядно времени.

Да и не только мне!

Но, «отряд не заметил потери бойца».

«Установочную партию» в двенадцать 47-мм противотанковых пушек получивших индекс ГАУ «Зверобой-1К», Красная Армия для войсковых испытаний получила вовремя. Правда, не из Подлипок — а из Ульяновска… Но про это мало кто знал, а кто знал — предпочитал помалкивать.

«Лучшие», но злоупотребляющие спиртным специалисты из Подлипок — подлечившись от алкоголизма, кое-чему научившись у нас и, в обратном процессе — кое-чему научившие наших и, по истечению срока наказания отправились домой абсолютными трезвенниками… Вслед за ними отправилась первая партия «Грибного порошка» — так им полюбившегося.

Но, не все!

Кое-кто из них предпочёл остаться в Ульяновске, кого-то удалось уговорить устроиться к Дыренкову в АО «Россредмаш», что дополнительно испортило отношение между мной и Главным конструктором будущего артиллерийского «Завода № 8». В общем-то, моя задумка вполне удалась и в «сухом остатке» я остался доволен: в ситуации когда «кадры решают» всё — я приобрёл (на время или на постоянно) нескольких высококвалифицированных рабочих и инженеров — здорово помогших в реализации кое-каких интересных задумок.

* * *

Квалифицированных кадров — специалистов-рабочих и инженеров в России, не просто — не хватало…

Не хватало — просто катастрофически!

Было в эпоху НЭПа ещё одно «психико-историческое» обстоятельство — которое могло поставить жирный Андреевский крест на любой прогрессорской хотелке попаданца. При ближайшем рассмотрении менталитет инженеров-хроноаборигенов оказался совсем не таким, к каковому я привык — работая на своём 'Заводе сельскохозяйственного машиностроения, имени…'в позднесоветское время.

ЭТО — КАСТА!!!

Каждый доставшийся Советской власти от старого режима инженер — мнит себя незаменимым, мало того — эдаким «пупом земным». Причём, в чём бы хорошем — они бы проявляли эту свою кастовость.

Давно уже дивлюсь-удивляюсь: в принципе, ничто не мешало топовой технической интеллигенции — хотя бы из чувства самосохранения договорившись об совместных действиях, поставить большевиков в крайне «интересное» положение.

Ан, нет: эгоцентричный индивидуализм наших технократов — просто зашкаливал!

Вот, их всех по одному и передавили как хорёк ночной порой давит в курятнике слепошарых курей…

Другой момент.

В отличии от советского инженера эпохи застоя, или своего современника-коллеги — демократичного инженера-американца к примеру, русский инженер — сам не спустится в шахту и взяв в руки отбойный молоток — не покажет рабочему как надо работать. Не встанет он у плавильной печи, у станка и тому подобное…

Русские инженерные традиции таковы, что «специалисты» предпочитают сидеть в конторах и всю жизнь перебирать бумажки — подальше от грязного производства. И даже революционный террор времён военного коммунизма, не смог избавить его от привычки смотреть на «быдло» сверху вниз и частенько на него поплёвывать[2].

Что, сцуко, характерно: даже молодые специалисты из самых что ни на есть «низов» — которых успели подготовить за постреволюционные годы, перенимают эту кастовость от дореволюционных инженеров — у которых вынуждены учиться, за имением ничего лучшего…

В свою очередь «быдло» — отвечает «касте» полной взаимностью: на предприятиях промышленности процветает так называемое «спецеедство» — травля рабочими инженерно-технических работников. На слуху и в прессе — многочисленные факты избиения и даже убийств «технократов-элитариев» прямо на рабочем месте.

Конечно, мои «подопечные» — зэки из Ульяновского исправительно-трудового лагеря, которыми я укомплектовал «Особое проектно-техническое бюро № 007», несколько отличались от своих «вольных» коллег. Эти люди, пережив мощнейший стресс — связанный сперва с совершённым ими преступлением, а затем с последовавшим наказанием — за редким исключением были психологически податливы как «пластилин».

Лепи с них, что хочешь.

Однако, на одних зэках далеко не уедешь — НКВД остановит!

Проблема комплектования инженерно-техническим персоналом — не только «ОПТБ-ОО7» и Опытно-экспериментального цеха при нём, но и других производственных структур — создаваемой мной подпольной промышленной «империи», остро встал уже весной-летом 1924 года и в будущем грозил ещё более усугубиться.

К счастью, «лихие 20-е» — любезно предоставили мне немало возможностей для решения этой проблемы, которыми я не преминул воспользоваться.

* * *

Ульяновская воспитательно-трудовая колония (ВТК) для несовершеннолетних начала превращаться в «Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина» летом-осенью 1924 года — когда рядом с бывшим женским монастырём начали возводить стены его первого цеха, а из Германии стало прибывать оборудование и начали приезжать первые специалисты — инженеры и рабочие. Которые должны были обучать воспитанниц делать всё: от школьных линеек и циркулей — до микрометров, нутромеров, калибров и штангенциркулей.

Однако, сразу же выяснилось: некоторые нанятые за валюту специалисты, мягко говоря — не соответствовали заявленному профилю. Из пятнадцати первых «ласточек» только одиннадцать оказались лекальщиками или вроде того, а профессии остальных четырёх были весьма далеки от производства точнейших контрольно-измерительных инструментов и приборов: архитектор, инженер лесного хозяйства, химик и железнодорожник.

Нет, эти немцы вовсе не самозванцы: это наши бестолково-тупорыло-равнодушные бюрократы в столице — напутали-перепутали!

Мимо такой удачи я не мог пройти и, тут же от имени всемогущего НКВД — технично перевербовал заблудившихся «интуристов» в «ОПТБ-ОО7».

Особенно, хочется лишний раз упомянуть Фрица Ратценберга — чей вклад в развитие ульяновской промышленной химии, вряд ли можно переоценить!

Кстати, спешу обрадовать придерживающихся общечеловеческих ценностей: в этой «шарашке» уже летом 1925 года — больше специалистов числилось вольнонаёмными, чем отбывающих срок.

После этой истории мне вспомнилось кое-что из ильфо-петровского 'Золотого телёнка:

'На диване с утра сидел выписанный из Германии за большие деньги немецкий специалист, инженер Генрих-Мария Заузе…

К началу служебного дня, когда инженер занял позицию у дверей Полыхаева, лицо его было румяным в меру. С каждым часом оно все разгоралось и к перерыву для завтрака приобрело цвет почтового сургуча…

После