Письмо живым людям - Вячеслав Рыбаков

Эвда Наль пошатнулась, ее яркие губы затрепетали. Она хотела сказать, что узнала о самоуправстве Рена только сейчас, от самого Афа Нута, но сразу поняла, что это бесполезно.

— Чего же вы хотите от меня? — тихо спросила она.

Аф Нут со значением промолчал.

— Ради Рена я не пожалею ничего, — не очень убедительно выговорила Эвда Наль.

— У вас что-нибудь есть? — почти насмешливо произнес Аф Нут.

— Я — ученый, и у меня, конечно же, ничего нет, — глядя ему прямо в глаза, ответила молодая женщина. — Но наш институт порой получает великолепное, совершенно уникальное оборудование… и я могла бы…

Аф Нут подошел к ней вплотную, пристально рассматривая ее медленно пунцовеющие под его взглядом щеки. Она, не выдержав, опустила глаза.

— Вы сами — самое великолепное и самое уникальное оборудование, какое я когда-либо встречал.

В первое мгновение она не поняла. Потом предательская мелкая дрожь сотрясла прекрасное тело Эвды.

— Я бы поработал на нем.

— Прямо сейчас? — вырвалось у нее.

— Нет. — Он чуть усмехнулся. — Перед ответственной операцией — ни в коем случае. После.

— Мне отступать некуда, — тихо вымолвила она.

— Хорошо, что вы это понимаете. Вдобавок учтите вот что. Потребуются две операции с интервалом более чем в сутки. Если вы попытаетесь взять назад свое слово, я просто не стану делать вторую — не стану вшивать обратно поврежденные органы, которые сейчас извлеку для ускоренной искусственной регенерации. Но хочу вас предупредить честно. Если я все же окажусь под ударом, я скажу, что вы продемонстрировали мне подложное разрешение на опыт, подписанное председателем Совета Звездоплавания Громом Ормом, — и пусть дальше допрашивают вас!

Эвда Наль в отчаянии тряхнула головой, и копна ее роскошных волос перелетела с плеча на плечо.

— О, если бы я действительно успела сфабриковать его!

Аф Нут с мужественной медлительностью провел ладонью по точеной груди психолога.

— Нужно было думать раньше, — мягко сказал он. — О любимом человеке следует заботиться заблаговременно, а не постфактум.

Громадные глаза Эвды увлажнились.

— Только не вздумайте плакать в постели, — предупредил Аф Нут. — Я этого терпеть не могу.

Она гордо распрямилась и снова глянула ему прямо в лицо с дерзким вызовом.

— Это будет зависеть от вас! От того, как вы проявите себя в качестве мужчины, Аф Нут!

Он усмехнулся и заложил руки за спину.

— Согласен, — проговорил он и, повернувшись на каблуках, вышел из помещения, чтобы начать готовиться к операции.

Эвда долго смотрела на затворившуюся дверь. Властное и снисходительное прикосновение руки хирурга возбудило молодую женщину, несмотря на неподходящий, казалось бы, для этого момент. Нежданное желание еще больше усилило ненависть к Рену Бозу, переполнявшую все ее существо. Проклятый, невыносимый мальчишка! Если бы Эвда заранее знала, что опыт не был санкционирован компетентными органами, она ни за что не прилетела бы сюда!

После долгого бесцельного хождения из угла в угол гостиной Чара Нанди устало опустилась в широкое кресло, стоявшее у распахнутого в тропическую ночь окна. Снаружи царили мертвая тишина и тьма, и только едва угадывались в смрадной черноте неподвижные остовы догнивающих пальм, отравленных по всей Малакке смертоносным дыханием комбината «Сингапурский комсомолец».

Чара уже знала, что ее Мвен вполне оправился, но не могла решить, как теперь вести себя с любимым. Почему он не сказал ей? Почему она только теперь узнает все от посторонних людей? Неужели боялся, что она донесет? Нужна ли она ему, если он скрыл от нее свой странный, безумный подвиг? И сможет ли она облегчить его боль, самую страшную боль, какую может испытывать мужчина, — боль поражения в схватке с косной материей, с темной, безликой энтропией мироздания? Не воспримет ли он ее участие как унизительную для себя жалость? Растерянность и нежность, удесятеряя друг друга, захлестывали ее ранимую, трепетную душу.

Настойчивый звонок вызова прервал ее мучительные размышления. Чара медленно подняла руку и включила ТВФ.

На зажегшемся гемисферном экране возник одетый в штатское пожилой коренастый человек с бритой головой. Чара вздрогнула: это был начальник спецотдела Академии Чести и Права Кум Хват.

— Ну что, дочка? — добродушно сказал он, не здороваясь. — Где твой черненький дружок? Звоню ему, звоню, ан никто не отвечает.

— Мвен Мас, — омертвело ответила Чара, — пьет Нектар Забвения в дегустационном зале завода «Красная Бавария». Он сам осудил себя.

— Ой-ой-ой, — иронически произнес Кум Хват и, положив ногу на ногу, наклонился к экрану. — Легко отделаться думает твой академик. — В глазах Кума Хвата полыхнула давно скрываемая ненависть. Он хлестнул себя по колену пачкой уже подписанных ордеров на аресты. — Теперь он мне заплатит за все!

И тогда Чара Нанди закричала.

Тибетский опыт

в условиях конвоируемого рынка

Установка Кора Юлла находилась на вершине плоской горы, всего в километре от Тибетской обсерватории Совета Звездоплавания. Высота в четыре тысячи метров не позволяла существовать здесь любой растительности, кроме привезенных из Чернобыля черновато-зеленых безлистных деревьев с загнутыми внутрь, к верхушке, ветвями. Светло-желтая трава клонилась под ветром в долине, а эти обладающие железной упругостью пришельцы чужого мира стояли совершенно неподвижно.

Неподалеку от девятиметрового памятника невинно убиенному императору Николаю Второму и присным его, с изумительной дерзостью воздвигнутого на этой высоте еще в начале Эры Встретившихся Рук и до сих пор благодаря скрытой пустотелости своего постамента использовавшегося как тайная перевалочная база при транспортировке героина-сырца из Индокитая в Монголию и дальше в Россию и Европу, возвышалась стальная трубчатая башня, поддерживавшая две ажурные дуги. На них, открытая в небо наклонной параболой, сверкала огромная спираль сверхдефицитной бериллиевой бронзы. Рен Боз, скребя пальцами в лохматой голове, с удовлетворением разглядывал изменения в прежней установке. Сооружение было собрано в невероятно короткий срок силами добровольческой артели «Инферноцид» имени Кина Руха. Добровольцы, естественно ожидавшие в награду зрелище великого опыта, облюбовали для своих палаток пологий склон к северу от обсерватории, и теперь привольно катящийся с ледников Джомолунгмы вечерний ветер доносил до ученых едва слышные, но отчетливые в великом молчании гор звон стаканов, гитарные переборы, веселые голоса, дружно, хоть и нестройно, выводившие: «Эх, хвост-чешуя, не поймал я ни…», и по временам — хриплые выкрики ставок: удовлетворенные законченной работой добровольцы играли в счет будущей оплаты, обещанной им на свой страх и риск Реном Бозом из премиального фонда Академии Пределов Знания.

Мвен Мас, в чьих руках находились все связи космоса, сидел на холодном камне напротив физика и пытался возбуждающим, предвкусительным разговором отвлечь смертельно уставшего гения от напряженных, но уже тщетных, по кругу идущих раздумий о близящемся эксперименте.

— Я консультировался с юристом, Рен. От продажи патента, даже после выплаты подоходного налога, налога на ученую степень и штрафа за проявленную инициативу, у нас останется достаточно средств, чтобы вы, например, смогли купить новую пишущую машинку, о которой, я слышал, мечтаете уже третий год…

Однако Рен Боз, не в силах ни на миг переключиться, даже не улыбнулся.

— Высшее напряжение тяготения в звезде Э, — проговорил Рен Боз, как бы не слыша друга, — при дальнейшей эволюции светила ведет к сильнейшему разогреву. Наконец преодолевается переход нуль-поле и получается зона антипространства — вторая сторона движения материи, неизвестная у нас на Земле из-за ничтожности наших масштабов.

— Сегодня мы создадим эту зону здесь, на Земле, — вдохновенно проговорил Мвен Мас и успокаивающе положил руку на острое, худое колено Рена Боза. — На раскрытых сыновних ладонях мы поднесем человечеству взлелеянный нами втайне подарок. Мы шагнем в будущее, Рен. Я не люблю громких слов, но начнется воистину новая эра. Великое братство Кольца, братство десятков разумных рас, отделенных друг от друга пучинами космоса, обретет плоть и кровь.

Рен Боз вскочил:

— Я отдохнул. Можно начинать!

Сердце Мвена Маса забилось, волнение сдавило горло. Африканец глубоко и прерывисто вздохнул. Рен Боз остался спокойным, только лихорадочный блеск его глаз выдавал необычайную концентрацию мысли и воли.

— Вектор инвертора вы ориентировали на Эпсилон Тукана, как и собирались, Мвен? — просто спросил он, словно речь шла о чем-то обыденном.