Поединок. Выпуск 3 - Виктор Вучетич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другое предупреждение, тоже положенное по закону и отпечатанное типографским шрифтом на бланке, — об ответственности за отказ от дачи показаний — я вычеркнул жирной чертой. В том состоянии, в каком он находился, милиционер Свиридов имел полное право отказаться от допроса.
...Когда он понял, что тяжело ранен и в больнице, его сразу затревожила мысль о преступнике. Поймали или скрылся? Если скрылся, то кто же, кроме него, Свиридова, найдет? И тяжко стало милиционеру от беспомощности.
Он попросил воды. Сестра, неотрывно сидевшая около, провела по сухим губам влажной ваткой. Большей дозы не полагалось — опасно.
Свиридов пошевелил губами. Сестра наклонилась.
— Следователя... Позовите следователя, — еле расслышала она горячий шепот, слова по складам.
Девушка прижала ладонь к его губам, велела молчать. И побежала за врачом. Больной пришел в сознание!
Врач пришла немедленно. Посмотрела ласково и сказала:
— Какой молодец! Прямо герой!
Он зашептал, повторяя просьбу.
— Молчите, Свиридов, — сказала врач. — Какой еще следователь! Вам нельзя говорить, нельзя напрягаться. Лежите смирно, спокойно. Тогда он попросил:
— Пить.
Она сама приложила мокрую ватку к его губам. Но он сжал их.
Врач удивилась и отняла «питье».
Свиридов опять попросил. Но только ему поднесли, упрямо закрыл рот. Это был своеобразный протест. И она поняла его. В это время я и приехал в больницу во второй раз.
Врач вышла и сказала:
— Ну и скорость! Мы только что звонили вашему начальнику, а вы уже тут как тут.
И сообщила о поведении раненого, о протесте.
— Вы словно сговорились, — сказала она.
— Да, доктор, вы не ошиблись.
Стоило ли говорить громкие слова о присяге? И у них, у врачей, есть своя присяга. И они верны ей без громких слов.
— Я знаю, вы делаете все, чтобы раненый выжил, — сказал я. — Но и он тревожится не о себе. Его мучает, что убийца на свободе. Что он упустил его. С оружием. И кто поручится, что не к вам, так в другую больницу не доставят еще одного раненого? Если не сразу в морг.
— А если ему станет хуже? — Она думала только о нем, о конкретном человеке, борьбу за жизнь которого поручили ей.
— Я, конечно, не медик, но уверен, что для него молчание в данной ситуации — хуже некуда.
— Я не страхуюсь, — сказала она тихо.
— Понимаю и верю. Но он думает: раз жив, значит, надо помочь, он нужен, что он еще на посту. Доктор, у таких людей, как он, долг уходит со смертью.
— Красивые слова.
— А чего их стесняться, если они точные, доктор. Дайте ему сказать то, что он хочет. Этим поможете.
В уголовном розыске не сидели сложа руки. Сотни людей старались установить, найти преступника. Не сегодня-завтра станет известно и кто он, и его приметы. Не скроется. Но бежит время. Могут быть новые жертвы. И хотя чем больше натворит, тем скорее попадется, от этого не легче. Ни людям. Ни ему. Сколько раз они, бывало, упрекали нас: «Что же меня вовремя-то не взяли?» Врач разрешила допрос...
— Это случилось в том месте, где вас нашли? В парке? — спросил я Свиридова.
Раненый открыл и закрыл глаза.
— Когда это случилось? Я начну с одиннадцати часов. Итак, одиннадцать, одиннадцать пять, десять, пятнадцать, — считаю дальше, дохожу до двенадцати и снова прибавляю по пять минут.
— ...Двенадцать пятнадцать...
Стоп. Глаза открыты. Время установлено.
— Хорошо. Пойдем дальше... Вы его заметили в момент нападения или раньше? Раньше?
«Да».
— Намного раньше? Минута? — Я хотел считать дальше, но он открыл глаза.
— Он нападал на кого-нибудь?
«Нет».
— Нарушал порядок.
Молчание.
— Вы вышли на него?
Молчание.
— Он вышел на вас?
Глаза открылись.
— Почему же он стал стрелять?! — вырвалось невольно. Но врач осадила меня строгим взглядом. — Когда вы увидели его, у него был в руках наган?
«Нет».
— Но он сразу же его достал?
«Да».
— И сразу выстрелил?
«Да».
— Его лицо было спокойным?.. Испуганным?
«Да».
— Вы успели ему что-нибудь сказать?
«Нет».
— Он достал наган из кармана брюк?
«Да».
— Вокруг вас или чуть в отдалении были люди?
Молчание.
— Вы видели людей в тот момент?
«Нет».
— Вы его раньше видели?
«Нет».
— Может, задерживали? Доставляли куда-либо? Припомните.
Молчание.
— Когда вас нашли, кобура была расстегнута...
Глаза Свиридова стали вдруг большими. Словно увидел что-то ужасное. Он весь напрягся. Я понял свою оплошность. Черт бы меня побрал! Этого и опасался врач.
Свиридов силился что-то сказать. Но лишь свистящие звуки вырывались из его горла, из воспаленного, казалось, обугленного рта.
— Нет, Алеша! Пистолет цел! Цел пистолет! — кричал я, бросая слова, как спасательные круги.
«Вот и узнал приметы! Будь проклята та сволочь со своими приметами!»
Женщина хлестнула взглядом. Не синим, совсем темным. Черным взглядом. Проворно достала из металлической коробки шприц и ампулы. Надрезала две, хрустнула, и, насадив на шприц иглу, втянула жидкость. Сменив иглу на тоненькую, подняла кверху и выжала две капли.
Я считал эти капли; казалось, что сейчас все зависит от них.
— Вам позже, — сказала врач иронически, угадав мое состояние. И сделала инъекцию Свиридову.
«Накрылся допрос», — невольно сработала мысль, от которой стало неловко.
Врач села около раненого. А я переводил беспомощный взгляд с лица Свиридова на ее лицо и чувствовал, как на меня шла волна страха. Вдруг Алексей улыбнулся. Слабо. Видно, собрал для этой улыбки все силы. Точно, улыбнулся. И что-то шепнул.
— Что он хочет сказать? — спросил я нетерпеливо.
— Он хочет сказать: «Успокойте следователя». — И она подмигнула ему заговорщицки, погладив его плечо.
— Ты, Свиридов, брось перемаргиваться с врачом. Рано еще, — сказал я с деланной суровостью и облегченно засмеялся. И так захотелось обнять, стиснуть, расцеловать этого парня.
— Пистолет твой цел, Алеша. Остался в кобуре. Ты успел только расстегнуть, видно, хотел предупредить выстрел...
«Точно», — ответили глаза Алеши.
— Значит, его выстрел был неожиданным? Беспричинным? — спросил я, продолжая допрос.
«Да».
«Что ж, задержим — выясним, что у него было на уме. Может, хотел украсть пистолет? Но тогда бы сзади напал... Ладно».
— Теперь приметы... Начнем с роста. Высокий? Среднего? Ниже среднего?
«Да», — ответили глаза.
