Записки бывшего милиционера - Эдуард Скляров

Что касается серы, несколько образцов которой, в том числе и кусочек, подаренный мне Пелепенко, имеется у меня в музее, то это всем известное вещество, широко используемое в обработанном виде и в быту, и в промышленности, например для производства серной кислоты. Сера легко плавится и хорошо горит голубым пламенем, и эти её свойства были известны ещё с древних времён. Сера упоминается в «Одиссее» Гомера как очищающее (дезинфицирующее) средство. Как коллекционный материал она представляет интерес из-за своей яркой жёлтой окраски и блеска кристаллов. Интересно, что церковники серу именуют «жупелом», в который попадают душегубы, христопродавцы и прочие грешники.

Конечно, мой музей камня не идёт ни в какое сравнение с музеем Пелепенко «Самоцветы» в Екатеринбурге. Во-первых, его музей размещается в огромном зале с вестибюлем, магазином минералов и двухкомнатным кабинетом. Все эти помещения Пелепенко арендует за копейки. Городская власть Екатеринбурга понимает и ценит такую культурную «фишку» — музей постоянно полон посетителей, в основном иногородних и иностранных туристов. Во-вторых, хозяин музея (Пелепенко) — богатый человек, инженер-электрик по образованию и по работе, очень широко известен своей коллекцией во многих странах мира, в некоторые из них он ездил с выставками, имеет множество знакомств и связей, которые активно использует для пополнения своей коллекции. Его музей входит в туристический маршрут Екатеринбурга.

В заключение этого раздела не могу умолчать об архангельских алмазах.

В какой-то мере к алмазной проблеме нашей области был причастен и я как ответственный за разрешительную систему в области. 20 октября 1983 года ко мне на приём явились представители Архангельского геологического объединения вместе со специалистом Мингеологии СССР Василием Митрофановичем Трапезниковым за разрешением на завоз и хранение взрывчатки в Тучкине для проведения взрывработ в месте поиска алмазоносных пород. Такое разрешение я мог подписать только после предварительного обследования мест хранения взрывматериалов и принятия хранилища к эксплуатации.

До Тучкина мы добрались только на третий день, с третьей попытки. Мешали то погода, то моя занятость, но я нисколько не пожалел о затраченном времени, поскольку всё оказалось для меня очень интересным, а главное — новым. Свою работу мы сделали быстро, объект хранения взрывматериалов приняли, и я не отказался побывать под землёй, где намеревались производить взрывработы. Единственный раз в жизни я в составе комиссии, облачившись в резиновый шахтёрский костюм, с фонарём на каске в огромной металлической бадье на тросе был опущен в шахту. Стенами шахты являлась ничем не закрытая порода, из которой на всём протяжении прямо в нас били многочисленные струи подземных вод. Где-то на глубине 300 метров бадья остановилась, и мы оказались в штреке, по которому в полный рост, по-прежнему обливаемые со всех сторон струями воды, дошли до его конца и увидели огромный валун, который сделал в буквальном смысле невозможным дальнейшую прокладку штрека. Попытка разбить валун отбойными молотками закончилась безуспешно, и его решили взорвать, чтобы продолжить сооружение штрека.

Порода, в которой был пробит штрек, представляла собой тёмно-красный песчаник с кварцевыми включениями. В ней и содержались алмазы.

Не буду рассказывать об алмазах как камнях, поскольку о них столько порассказано-понаписано былей и небылиц, что мне просто нечего добавить. Но об агатах рассказать стоит. А какая связь между агатами и посещением мной алмазной шахты, читатель поймёт из нижеследующего.

Дело в том, что в штреках этой шахты, точнее, в штрековых плывунах, геологи находили камни бомбообразной формы с хвостами, как это бывает у куска глины, оторванного от массы.

После подъёма из шахты на свет в кабинете её начальника я увидел интересной формы каменную «бомбу» в форме тыквы, которую мне и предложили забрать на память. Я не отказался, но чёрт меня дёрнул за язык, чтобы сказать, что неплохо бы эту штуку разрезать да посмотреть, что там внутри. Присутствующий начальник производственного отдела Архангельского ПГО Юрий Есипович (за точность не ручаюсь — память подводит) предложил это сделать у них, и я согласился. Больше я этого камня не увидел. И только года два-три спустя, после случайной встречи с В. М. Трапезниковым у здания Министерства на Октябрьской площади в Москве, уже сидя в ресторане, где мы решили отметить встречу, он мне рассказал, что той «бомбой» оказался агат небывалого оранжевого цвета, необычайно красивый. Геологи его порезали на пластины и раздали своим, даже не вспомнив обо мне как о его собственнике.

Вообще-то агаты являются разновидностью халцедонов, которые, в свою очередь — я уже об этом писал — представляют собою один из видов непрозрачных кварцев, имеющих полосчатое строение. Встречаются так называемые моховые (с дендритовыми моховидными рисунками), пейзажные (с рисунком, напоминающим пейзаж) и другие. Широко используется агаты в ювелирной промышленности, для изготовления художественных изделий и для коллекционирования.

В Архангельской области основные запасы агатов находятся в Ненецком автономном округе, но встречаются они также по речкам, в отрогах Тиманского хребта. Эти агаты под названием тиманских хорошо известны среди коллекционеров, имеют серо-голубой цвет с концентрическими тонко-полосчатыми рисунками. Характерный рисунок агатов используется при изготовлении из них украшений и других изделий, причём довольно крупных. Так, известно блюдо диаметром 75 см, вырезанное из агата, которое хранится в Музее истории искусств в Вене.

Любопытно, что агаты достаточно легко искусственно окрашиваются в любой цвет, и этим широко пользуются продавцы камней.

Года через два после первого посещения Тучкина я в сентябре 1985 года с инспектором по разрешительной системе снова, по службе, оказался там и вместе с начальником 17-й экспедиции, занимавшейся в то время алмазами, побывал на обогатительной фабрике, которая уже вовсю работала, а на её территории за оградой высились горы сваленной самосвалами «голубой земли», то есть кимберлита — алмазоносной породы. Кимберлит — это ультраосновная порода существенно оливинового состава, содержащая флогопит, пирит, ильменит и прочие минералы, в том числе и алмазы. Типичной формой залегания кимберлита являются трубчатые тела, так называемые трубки взрыва: 80 процентов алмазов добывается в таких трубках. Не является исключением и Архангельская область.

На сей раз здесь для нас устроили настоящую экскурсию и показали всю технологическую цепочку извлечения алмазов из породы: от бункера, в который сгружали породу, привезённую из шахт, до мельниц, разбивающих породу, массы фильтров-сеток и барабанов, смазанных жиром, на которые выливалась пульпа. Поскольку алмазы, как и кварцевая крошка, имеют свойство прилипать к жиру, то они оставались на барабанах, а остальные «камешки» вместе с водой стекали в отходы.