Графиня де Монсоро - Дюма Александр

А все началось с того, что к заставе у Парижских ворот подъехал всадник на белом, покрытом пеной коне.

Надо сказать, что Бюсси, верный своей системе запугивания, заставил принца назначить его главнокомандующим войск провинции Анжу и главным начальником всех ее крепостей и установил повсюду самый жесточайший порядок, особенно в Анжере. Никто не мог ни выйти из города, ни войти в него без пароля, без письма с вызовом или без условного знака какого-нибудь военного сбора.

Цель у всех этих строгостей была одна: помешать герцогу отправить кого-нибудь к Диане так, чтобы об этом не стало известно Бюсси, и помешать Диане въехать в Анжер так, чтобы Бюсси об этом не предупредили.

Кое-кому это может показаться чрезмерным, но пятьдесят лет спустя Бекингэм станет совершать и не такие безумства ради Анны Австрийской.

Всадник на белом коне, как мы уже сказали, примчался бешеным галопом прямо к заставе.

Но у заставы был пароль. Часовой тоже его получил. Он преградил всаднику дорогу своим протазаном. Тот, по-видимому, намеревался оставить без внимания этот воинственный жест, тогда часовой закричал:

– К оружию!

Выбежали все стражники, и вновь прибывшему пришлось вступить с ними в объяснения.

– Я Антрагэ, – заявил он, – и хочу говорить с герцогом Анжуйским.

– Не знаем мы никакого Антрагэ, – ответил начальник караула, – но что касается разговора с герцогом Анжуйским, то ваше желание будет исполнено, так как мы вас сейчас арестуем и отведем к его высочеству.

– Арестуете меня! – ответил всадник. – Не такому жалкому сброду, как вы, арестовывать Шарля де Бальзака д’Антрагэ, барона де Кюнео и графа де Гравиля.

– И, однако, я его арестую, – ответил, поправляя свой нагрудник, анжуец, позади которого стояло двадцать человек, а перед ним – всего один.

– Ну погодите, милейшие! – сказал Антрагэ. – Вам, как видно, еще не доводилось сталкиваться с парижанами. Отлично. Я покажу вам образчик того, что они умеют делать.

– Арестовать его! Отвести к монсеньору! – завопили обозленные стражники.

– Полегче, мои анжуйские ягнятки, – сказал Антрагэ, – я доставлю себе удовольствие явиться к нему без вашей помощи.

– Что он говорит, что он говорит? – спрашивали друг у друга анжуйцы.

– Он говорит, что конь его сделал всего лишь десять лье, – ответил Антрагэ, – а это значит, что он проскачет по вашим брюхам, если вы не посторонитесь. Прочь с дороги, или, клянусь святым чревом!..

И так как анжерские буржуа, по всей видимости, не поняли парижского проклятия, Антрагэ выхватил шпагу и великолепным мулине обрубил древки наиболее близких к нему алебард, острия которых были направлены на него.

Меньше чем за десять минут около двух десятков алебард было превращено в ручки для метел.

Разъяренные стражники осыпали непрошеного гостя градом палочных ударов, которые он отбивал с волшебной ловкостью, спереди, сзади, справа и слева, хохоча при этом от чистого сердца.

– О! Что за прекрасная встреча, – приговаривал он, крутясь на своем коне. – О! Что за милейший народ эти анжуйцы! Разрази меня бог! Ну и весело же тут! Как мудро поступил принц, покинув Париж, и как хорошо сделал я, что поехал вслед за ним!

И Антрагэ не только отражал самым блестящим образом удары, но время от времени, когда на него слишком уж наседали, рассекал своим испанским клинком чью-нибудь кожаную куртку, чью-нибудь каску или же, приглядевшись, оглушал ударом плашмя какого-нибудь неосторожного вояку, бросившегося в схватку, позабыв, что голову его защищает всего лишь шерстяной анжуйский колпак.

Сбившиеся в кучу горожане взапуски наносили удары, калечили при этом друг друга, но снова возобновляли свои атаки. Казалось, они вырастают прямо из земли, как солдаты Кадмуса.

Антрагэ почувствовал, что начинает сдавать.

– Что ж, – сказал он, видя, что ряды нападающих становятся все более плотными, – отлично, вы храбры, как львы, это несомненно, и я тому свидетель. Но вы видите, что от ваших алебард остались только палки, а мушкетов своих вы заряжать не умеете. У меня было намерение въехать в этот город, но я не знал, что его охраняет армия Цезаря. Я отказываюсь от мысли победить вас. Прощайте, доброго вам вечера, я удаляюсь; только скажите принцу, что я специально приезжал из Парижа повидать его.

Тем временем капитану ополчения удалось поджечь фитиль своего мушкета, но в тот момент, когда он приложил приклад к плечу, Антрагэ с такой силой огрел его несколько раз по пальцам, что анжуец выпустил свое оружие и запрыгал с ноги на ногу.

– Смерть ему! Смерть! – завопили избитые и взбешенные ополченцы. – Не выпускайте его! Не дайте ему ускользнуть!

– А! – сказал Антрагэ. – Только что вы не хотели впускать меня, а теперь не желаете выпускать. Берегитесь! Я переменю тактику. Я бил плашмя, а буду колоть, я обрубал алебарды, а буду обрубать руки. Ну как, мои анжуйские ягнятки, выпустите вы меня?

– Нет! Смерть! Смерть ему! Он устал! Убьем его!

– Прекрасно! Значит, возьмемся за дело всерьез?

– Да! Да!

– Ладно, берегите пальцы, я рублю руки!

Только произнес он эти слова и собрался приступить к исполнению своей угрозы, как на дороге появился второй всадник, скачущий так же неистово. На бешеном галопе ворвался он в ворота и, как молния, влетел прямо в гущу схватки, которая сулила превратиться в настоящую битву.

– Антрагэ! – крикнул вновь появившийся. – Антрагэ! Что, черт возьми, ты делаешь в компании этих буржуа?

– Ливаро! – вскричал Антрагэ, обернувшись. – Разрази господь! Ты как нельзя кстати! Монжуа и Сен-Дени, на помощь!

– Я был уверен, что нагоню тебя. Четыре часа тому назад я напал на твой след и с той минуты скачу за тобой. Но куда это ты влез? Тебя же убивают, прости меня господи!

– Да, это наши друзья анжуйцы, они не хотят ни впустить меня, ни выпустить.

– Господа, – сказал Ливаро, снимая шляпу, – не угодно ли вам отойти вправо или влево, чтобы мы могли проехать?

– Нас оскорбляют! – завопили горожане. – Смерть! Смерть им!

– Ах, вот они здесь какие, в Анжере, – заметил Ливаро, нахлобучивая одной рукой шляпу на голову, а другой выхватывая шпагу.

– Сам видишь, – сказал Антрагэ. – Одно плохо: их много.

– Ба! Втроем мы с ними отлично справимся.

– Да, втроем. Если бы мы были втроем! Но нас только двое.

– Сейчас здесь будет Рибейрак.

– И он тоже?

– Ты слышишь? Уже скачет.

– Я его вижу. Эй! Рибейрак! Эй! Сюда, сюда!

И действительно, в ту же минуту Рибейрак, спешивший, судя по всему, не меньше своих друзей, так же, как и они, на полном скаку влетел в город Анжер.

– Гляди-ка! Тут дерутся, – сказал Рибейрак. – Вот так удача! Здравствуй, Антрагэ, здравствуй, Ливаро.

– В атаку! – ответил Антрагэ.

Ополченцы вытаращили глаза, весьма пораженные этим новым подкреплением, прибывшим к двум друзьям, которые готовились теперь превратиться из осажденных в осаждающих.

– Да их тут целый полк, – сказал капитан ополчения своим людям. – Господа, наш боевой порядок, по-моему, неудачен, я предлагаю сделать полуоборот налево.

Буржуа с той ловкостью, которая характерна для них при выполнении военных маневров, сделали полуоборот направо.

Предложение капитана само по себе пробудило в них чувство естественной осторожности, но, кроме того, и воинственный вид трех всадников, выстроившихся перед ними, заставил дрогнуть самых бесстрашных.

– Это их авангард, – закричали горожане, искавшие лишь предлога, чтобы обратиться в бегство. – Тревога! Тревога!

– На помощь! – кричали другие. – На помощь!

– Неприятель! Неприятель! – орало большинство.

– Мы люди семейные. Мы несем обязательства перед нашими женами и детьми. Спасайся кто может! – заревел капитан.

В результате этих разнообразных воплей, которые, однако, как можно заметить, имели одну цель, в улицах образовалась страшная давка, и палочные удары посыпались градом на любопытных, плотное кольцо которых не давало возможности робким убежать.