Отец Иоанн (Крестьянкин) - Вячеслав Васильевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если раньше голос батюшки могли слышать только те, кто общался с ним напрямую, то теперь он зазвучал и в отдаленных от Псково-Печерской обители местах. Стараниями духовных чад были собраны и изданы и ранние, тайно записанные на катушечные магнитофоны проповеди 1960–1970-х, и более поздние. В 1990-х они выпускались на магнитофонных кассетах, с 2000-х — на компакт-дисках, затем на DVD-дисках. Начиная с 2000-х было снято несколько документальных фильмов об о. Иоанне, и нет сомнения, что их количество со временем будет только возрастать.
…В последние годы о. Иоанн уже не мог полноценно участвовать в жизни монастыря. В 1999-м он в последний раз прошел с о. Филаретом крестным ходом на праздник Успения Божией Матери, — отдельно, чтобы не сдерживать своей немощью общий крестный ход, — а последнюю самостоятельную службу отслужил на Пасху 15 апреля 2001 года в Благовещенском храме монастыря. По благословению наместника служба шла за закрытыми дверями, сослужил о. Филарет, певчими были двое братьев, присутствовали также несколько духовных чад. «Он посещал все пасхальные службы, — вспоминал тот год о. Григорий Секретарев. — Конец Пасхальной седмицы, и все уже устали, а он и утром придет, и вечером придет. А шел ему уже 92-й год. Вот в какой-то момент, полностью обессилев, батюшка скатился по лестнице, повредив ногу. И тогда сказал он слова апостола Иоанна Богослова: „Егда же состареешися, то ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши“. В таком напряжении всех сил и воли кончилось предстояние отца Иоанна у престола Божия».
Но молитвенная жизнь в келии продолжалась — по выражению о. Серафима (Романцова), батюшка погружался в молитву, как рыба в воду, в ней было для него и утешение, и лекарство, и сила. Причем дополнительно к обычному молитвенному правилу о. Иоанн установил еще и собственное. По мере чтения духовной литературы он выписывал понравившиеся ему молитвы в особый блокнотик, который сам называл келейной книжицей. Таким образом за четверть века в нем накопилось 27 молитв, записанных на 82 страницах. В 2005 году старец подарил этот блокнотик Т. С. Смирновой, и два года спустя он был издан — сперва небольшим тиражом, а в 2009-м — уже широким. Причем издание точно воспроизводило все особенности оригинала, вплоть до чернильных клякс на страничках.
На вопрос, как именно молился о. Иоанн, Татьяна Сергеевна Смирнова отвечала так:
— Это один Господь и знает, как он молился, когда оставался один, больше никто. Могу только сказать, у него в келье не был заведен большой свет. Он молился в полумраке. На столике стояли два ночника, перед иконами горели лампады. Один он оставался только ночью. Всё остальное время с раннего утра до самого вечера занимали посетители и послушания. Но батюшка умел молиться и без особых условий, он молился постоянно, несмотря на суету вокруг, и молитва его была очень действенная. Сколько раз я на себе это проверяла! Бывало, прибежишь к нему с какой-то бедой, он прочитает один только тропарь перед Казанской иконой, и всё налаживается! А нас он учил: «Каждый день обязательно садись в креслице или на диванчик и посиди, и подумай — просто под Богом посиди». Не спешить в углу, читать быстро, а думать о своем, а помолчать, подумать, «перед Богом побыть». Но при этом батюшка говорил, что правило все-таки всегда остается правилом и оставлять его нельзя: «Неужели ты лучше выдумаешь, чем Василий Великий или Иоанн Златоуст?», — говорил о. Иоанн.
Продолжало входить неземной радостью в земную жизнь старца Светлое Христово Воскресение (в 1999-м и 2004-м оно совпало с его днем рождения, 11 апреля). В Великий Четверг он сам читал двенадцать Евангелий, и только в 2005-м его сменил в роли чтеца игумен Филарет. К Пасхе келия о. Иоанна приобретала торжественный, праздничный вид, а сам он в полном облачении садился у окна, глядя на купола Успенского собора. Когда в полночь на его ступеньках виднелся фонарь, предвестник крестного хода, батюшка чуть слышно начинал петь стихиру «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех…». Всю службу батюшка уже не мог отслужить — засыпал в изнеможении. Но непременно просыпался, когда у Михайловского собора звучал Пасхальный тропарь, и пел вместе с братией. Так же торжественно отмечались в его келии и другие великие праздники. На Троицу вся она зеленела березовыми ветками, на Рождество Христово устраивался вертеп из еловых ветвей.
Здоровье старца между тем медленно, но верно ухудшалось. После падения с лестницы вне келии он передвигался уже в инвалидном кресле — в нем о. Филарет вывозил его в сад Святой Горки, где обычно делал три круга по дорожке, на монастырский двор. 1 февраля 2002 года с батюшкой случился инсульт, и на протяжении пяти часов он не мог произнести ни слова. Но когда в келию вошел врач, о. Иоанн неожиданно для всех проговорил: «А что это у нас за переполох?» Лечение растянулось во времени, и батюшка иногда с еле различимой скорбной интонацией произносил: «Где ж моя былая удаль?» Да еще начал часто вздыхать.
— Батюшка, вам тяжело? — беспокоилась келейница.
— Нет.
— А что ж тогда вздыхаете?
— Легче мне так…
А о. Филарет время от времени заводил с о. Иоанном шутливый диалог:
— Ну что, батюшка, будем умирать?
— Нет-нет, — так же, с улыбкой реагировал батюшка.
Всё чаще и чаще он задумывался о смерти. Вернее, правильнее будет сказать, что о ней о. Иоанн никогда не забывал — и, конечно, не страшился ее, как и положено христианину. По слову святого Иоанна Лествичника, «как хлеб нужнее всякой другой пищи, так размышление о смерти нужнее всех деланий <….> Невозможно настоящий день провести благочестиво, если не будем считать его последним днем нашей жизни. Уверимся, что памятование смерти, как и всякое благо, есть дар Божий». Еще в 1978-м, вернувшись с каких-то похорон, батюшка неожиданно сказал Татьяне Сергеевне:
— А я сегодня себя отпевал.
— Не рано ли?
— Когда меня-то хоронить будут, заспешат все, — глядя куда-то вдаль, ответил батюшка. — А тут уже как хорошо-то. Неспешно, ничего не упуская, под благоговейное пение старушек. Тихо, скромно и очень молитвенно.
В дальнейшем о. Иоанн попросил записать себе на магнитофонную кассету канон на исход души и во время болезни просил присоединить его к вечерним молитвам. А потом в его келии появился гроб — как напоминание о бренности всего сущего. Однажды во время прогулки на Святой Горке о. Иоанн
