Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - С. Ярославцева

После длительного молчания Михаила Васильевича Князева пришло холодное извещение: «Пропал без вести. 7 марта 1942 г.».

Только спустя много лет Павел Александрович Касаткин, бывший среди ополченцев, рассказал Евгению Михайловичу, как погибли зюзинские ополченцы.

Добровольцы из Зюзина и окрестных сел, как и все жители Москвы и Московской области, вошли в Ржевскую группировку, которая зимой 1942 г. встала на пути немцев, рвавшихся к Москве и желавших взять реванш за недавний декабрьский разгром.

5 марта 1942 г. ополченцы заняли деревню и расположились в ней на отдых. Собрались у полевой кухни. Павел Касаткин кипятил чай в походной кухне. Михаил и Яков Князевы пили чай у кухни, когда начался массивный артобстрел. Немцы стали поливать деревню из огнеметов. Окопаться еще не успели. Все кинулись врассыпную. Кругом ровный снег на поле, никаких окопов. Павел Касаткин бросил кухню и, зарывшись в снег, пополз к ближайшему леску. Оглянувшись у первых деревьев, он увидел, что многие лежат убитые и раненые, а Михаил Князев затащил раненого Якова в небольшой сарайчик – до леса им было далеко. Тут началась танковая атака. Появились немецкие танки, и один из них выстрелил в сарай. Сарай вспыхнул, как факел, и братья Князевы сгорели заживо. Когда Павел Касаткин после танковой атаки углубился в лес, он обнаружил там уцелевших однополчан, в том числе командира взвода Петра Сорокина. Среди погибших оказался и брат Сорокина – Михаил.

Павел Александрович позже вернулся после тяжелого ранения в село и был бессменным бригадиром. А его брат Петр, тоже известный бригадир, погиб в том бою.

В том же бою попал в плен Николай Петрович Князев. Он лежал среди раненых, а немцы обходили поле и докалывали тяжелораненых. Николая Петровича ткнули 2 раза и забрали в плен, обнаружив, что он жив. Дома родные получили извещение: пропал без вести. А он несколько лет работал на шахтах в Германии, и когда вернулся в 1946 г., прописаться разрешили только за 101-м км, у тульских родственников.

Попали в плен после этого боя Борис Мельников и Григорий Корнев. Их отправили в Германию в концлагерь «Маутхаузен». Григорий Корнев умер там с голоду на глазах Бориса Мельникова; кормили пленных одной брюквой. А Мельников остался жив только потому, что согласился работать в коровнике на соседней ферме. Пришла в барак немка, искавшая работника, спросила, кто может ухаживать за коровами. Борис вышел вперед – уж лучше к коровам, знакомым с детства, чем умирать с голоду в концлагере. После войны освобожденный из плена Борис Мельников не очень-то откровенничал – боялся осуждения в трусости.

Вернулся из плена и кузнец Василий Сергеевич Журин. Только много лет спустя, уже повзрослевшему Евгению Князеву, сыну своего фронтового друга Михаила Князева, он рассказал о том бое. Были в том бою отец и сын Городилины. Раненый Василий Федорович сгорел в сарае вместе с братьями Князевыми, а его сын Александр попал в плен, позже вернулся, и хоть слаб ногами, но жив до сих пор.

Извещения после Ржева приходили не только в Зюзино, но и в Ясенево, Тропарево, Никулино, Беляево, Деревлево, Воронцово. Женщины из этих селений приходили в Зюзино, выспрашивали, кому что известно. Ополченцы из этих селений ушли на фронт вместе с зюзинскими. И похоронки на них пришли в то же время.

Не забывайте пролитую кровь

Мало осталось тех, кто воевал и вернулся с победой, и дожил до сегодня. Много лет собирались старожилы села Зюзина по праздникам за дружеским столом. И Елизавета Семеновна Гусева была всегда желанным гостем: она старше всех, за ее спиной – окопы и перестрелки, невзгоды военного лихолетья. До самого конца в Елизавете Семеновне была видна та юная девушка с одухотворенным лицом, которая ушла на фронт вскоре после начала войны, как уходили тогда все, считавшие своим долгом защитить Родину, но осталась на фотографии 1942 г.

Е.С. Гусева – из старинной фамилии подмосковного села Зюзина. Когда началась война, ее старший брат Виктор уже был в армии: ушел на Финскую кампанию, да так и продолжал служить. А младшего брата Николая призвали в начале Великой Отечественной войны и послали на Дальний Восток. Пограничник, он воевал на Халхин-Голе, а потом всю войну защищал дальневосточную границу Родины.

Подмосковное село Зюзино с первых дней войны ощетинилось зенитками, которые были в боевой готовности и тогда, когда фронт уже отошел к западу от Москвы. Жены и матери рыдали над похоронками – зюзинские ополченцы 7 марта 1942 г. погибли под Ржевом, а в официальных извещениях значилось: пропал без вести. Конца войны, о котором уверенно говорили в первые месяцы войны, не было видно. Молодежь рвалась на фронт. После окончания трехмесячных курсов связистов в августе 1942 г. 20-летняя Лиза тоже ушла на фронт.

Ее послали в 168-й отдельный батальон связи 135-й стрелковой дивизии, находившийся тогда на Брянском фронте. И первые впечатления врезались в память на всю жизнь: на мощном фугасе, заложенном немцами, подорвался командир дивизии полковник А.Н. Соснов и много связистов. С тяжелыми боями продвигалась стрелковая дивизия к западу, и связисты, обеспечивавшие связь в любых условиях, всегда были в авангарде.

20-летняя Елизавета Гусева в августе 1942 г. после окончания курсов связистов ушла на фронт. С тех дней сохранился этот снимок, где она, совсем еще девчонка, только что приняла присягу

Там же, на Брянском фронте, прибился к связистам 12-летний мальчонка Боря Кадаков, родители которого погибли в тех боях. В роте связи его накормили и обогрели. Он был старательным мальчиком, стремился помогать – и аппараты подносил, и на кухне, где дедушка, старый солдат-связист, готовил в боевых условиях горячую пищу из сухого пайка, когда походная кухня до солдат не могла добраться. Жалели его связисты, и стал он сыном роты. Лиза была лет на восемь старше Бориса, и опекала его, как старшая сестра. Как-то ночью, укладывая спать, вытащила из кармана последний заветренный, жесткий, как железка, сухарь: «На, съешь». – «А ты?» – «Я – большая, вытерплю». Боря этот сухарь на всю жизнь запомнил. И позже, в Суворовском училище, и на военной службе (он стал кадровым военным), всем рассказывал, как связистка Лиза отдала ему, голодному мальчонке, последний сухарь.

После марш-броска дивизия в 16 км севернее Киева переправилась через Днепр на Лютежский плацдарм, откуда 4 ноября 1943 г. начала наступление на Киев. В ночь с 5 на 6 ноября немцы взорвали перед отступлением Крещатик. Разгорелись ожесточенные бои за Киев. Противник упорно сопротивлялся. Линии связи часто рвались под сильным огнем минометов, артиллерии, авиации, и Лизе Гусевой приходилось по 12–14 часов сидеть за коммутатором, обеспечивая связь штабов с передовой линией фронта. Особенно трудным оказался день 9 ноября 1943 г., когда дивизия вела бои в пригороде Киева. Около сотни вражеских бомбардировщиков кружило над расположением части, бомбы рвались повсюду. В этом страшном бою две подруги Лизы погибли, две другие были ранены. Сама она чудом осталась жива.

Лиза работала за коммутатором в штабе дивизии. В боях на Украине как-то немцы зашли с тыла, прорвали нашу оборону, обошли танками, и рота связи, обеспечивавшая штаб дивизии, находившийся в расположении первого полка, оказалась в окружении. Связисты разбежались, а Боря остался с Лизой. Лиза вынесла с собой телефонный аппарат, на котором работала, и Боря взялся ей помогать. Давай, говорит он, спрячемся в деревне, переждем, пока бой кончится. Нет, ответила она, ты ребенок, тебе ничего не будет, а я связистка, у меня погоны. Пехотный полк вел бой, и Лиза шла вместе с ним. Как записано в наградном листе, когда ее представили на орден Красной Звезды, «вражескими танками были отрезаны пути отхода дивизии, танки подходили к селу Бабин, где находился узел связи, и обстреляли его из пулеметов. Гусева последней вышла с коммутатором, вынесла с собой телефонный аппарат. На новом месте дислокации КП дивизии – Сологубовка – организовала узел связи и работала на коммутаторе с 30 января по 1 марта 1944 г. По 12 часов в сутки. Из вновь прибывшего пополнения подготовила двух телефонисток по работе на коммутаторе».

В июне 1944 г. 135-ю сд включили в состав 7-й отдельной армии Карельского фронта. После форсирования реки Свирь дивизию перебросили на Карельский перешеек Ленинградского фронта. В составе 94-го стрелкового корпуса 21-й армии дивизия заняла оборону в 10–12 км северо-восточнее г. Выборг. Сплошные валуны и многокилометровые каменные гряды, покрытые мхом, мешали нормальной работе линий связи. Мины и снаряды противника часто повреждали линии, а восстановить их было сложно.

После разгрома противника в Свирско-Петрозаводской операции 135-я сд была погружена в эшелоны и в конце декабря 1944 г. отправлена на 1-й Украинский фронт, соединения которого вели бои уже на территории Польши – на Сандомирском плацдарме на левом берегу Вислы. 6 января 1945 г. дивизия включилась в бои на плацдарме и после 200-километрового марша вступила в бои за Краков. За успешное овладение Краковом дивизии было присвоено почетное наименование Краковской. После Кракова дивизия с упорными боями освобождала польские города Хжанов и Катовицы. В феврале Краковская дивизия переправилась через реку Одер и с ожесточенными боями захватила плацдарм. Река вскрылась, но связисты четко выполняли боевую задачу.