Меня зовут Виктор Крид (СИ) - Француз Михаил

Я дождался, когда этот залётный смельчак приблизится, чуть дернул левой ногой, обманывая его восприятие, заставляя начать ставить блок от удара ногой слева, и тут же вломил прикладом винтовки справа.

Приклад… частично сломался, частично погнулся. Очкарик упал на пол и проехал по нему пару метров. Но сознания при этом не потерял. И даже был ещё боеспособен. Даже начал подниматься. Но не успел, так как я быстро сократил расстояние и, уже почти не сдерживаясь, зафутболил по его голове левой ногой.

Удар получился почти чистый. Голову очкарика мотнуло, но сам он не пополз, что четко говорило о том, что практически вся энергия ушла по назначению: в удар, а не в толчок. Голова откинулась, тело расслабилось, а глаза закрылись.

При этом, сознания он, опять же, не потерял. Только прикинулся вырубившимся, зараза. Понял, что я сильнее, и что, если он продолжит, то окончательно демаскируется перед подчинёнными, после чего уйти ему станет проблематично. Вот и выбрал линию поведения «опоссум».

Впрочем, с моими целями эта его линия вполне согласовалась. Так что добивать не стал. Хоть и очень хотелось.

Однако, поставил себе «зарубочку»: скруллы – ребята крепкие. Стало быть, и Кри не слабее. С ними можно драться, не сдерживаясь.

Я пренебрежительно пнул лежащее под ногами тело, обвёл всё ещё стоящих с поднятыми руками агентов тяжёлым взглядом, снова дернул щекой и спокойно прошёл мимо них на выход из помещения.

***

Глава 104

***

Сколько раз уже убеждался в том, насколько серьёзная сила в этом Мире Канон. Даже в мелочах. Особенно в мелочах. Вот, хоть нынешнюю ситуация взять для примера: она невозможна. Не могут события следовать канвой сюжета просмотренного мной когда-то фильма. Не могут. Просто потому, что начальные условия изменены: Земля совершенно не в том состоянии, которое было на момент начала фильма: техника другая (стараниями всё ещё живого Говарда Старка и нашего совместного с ним, с Ксавьером и с Эриком детища – Старк Индастриз, прогресс на планете шагнул гораздо быстрее и дальше, чем мог бы и должен был), политическая ситуация другая, даже эволюционная ситуация другая (активное становление Первого и Второго Поколения). Да Дзен бы с ним, с этим, тут даже Фьюри – баба, а не харизматичный брутальный приколист-афроамериканец! И главных героев не двое!

Ан, нет. Спустился в ангар, совмещённый с взлётно-посадочной полосой, а Фьюри и Верс сидят именно в том несуразном уродце-выкидыше инженерно-самолётостроительной мысли, который был показан в фильме, а не в нормальном крутом современном истребителе.

Хотя, может быть, я не прав, и выбрали они именно транспортный уродец именно из-за меня? Ведь в истребителе только два посадочных места, а нас трое? Хм, пожалуй, в этом есть смысл.

А ещё, за моей спиной, уже грохотали берцами по гулким коридорам бегущие явно вооружённые люди. И не поймёшь: то ли демонстрация силы была недостаточной, то ли кто-то решил «лицо сохранить», побряцав под конец пушками.

А не боятся, что я сейчас развернусь и решу немного подзадержаться, показывая на практике их теоретическую неправоту, а?

Нет. Я тяжело вздохнул. Не задержусь. Ведь минуты действительно капают. Минуты из тех недолгих часов, которые остались до прибытия к нашей маленькой милой планетке больших злых дядей из космоса. А к моменту их прибытия, Тессеракт уже должен быть у меня. Обязан быть. И это критично.

Так что, пришлось засунуть свои гонор и раздражение поглубже, а самому пуститься к самолёту бегом. Не солидно – да. Но сейчас ситуация экстренная. Хотя, в груди так и рождался раздражённо-недовольный рык: ещё я от каких-то сраных пиндосовцев не бегал… а вот пришлось! Рррр!!

Запрыгнув через грузовую рампу в уже успевший прогреть двигатели самолёт, я не удержался от глубокомысленного хмыканья: на коленях Николь, сидящей и уже пристегнувшей ремни в кресле второго пилота, вольготно устроилась большая рыжая кошка в стильном красном ошейнике с маленьким металлически поблескивающим кругляшком-подвеской на нем. Несгибаемая, Стальная Фьюри, с самым умильным выражением на лице, чесала и гладила это мохнатое недоразумение, сюсюкая с ним, словно с ребенком.

Почувствовав мой вопросительный взгляд, она вскинулась и с легким вызовом ответила.

- Что? Я сильная и независимая женщина! Имею право на маленькие слабости!

Я поднял и изогнул свою бровь ещё сильней, как бы спрашивая: «Серьёзно?».

- Да! – ответила мне она.

Я поднял уже и вторую бровь, а взгляд мой стал выражать некоторое сожаление и даже сочувствие. В целом, выражение моего лица соответствовало вопросу: «Правда всё так запущено?».

Словами Николь не стала отвечать. Её взгляд сам собой опустился и ушёл в сторону. А из груди вырвался непроизвольный вздох. Больше она уже на меня не смотрела, сосредоточив своё внимание на кошке.

Как раз, к этому моменту, рампа нашего самолёта окончательно закрылась, а те, кто громыхал берцами на лестнице, вывалились в ангар. Вывалились, рассредоточились и открыли по нашему, как раз начавшему свой стартовый разбег, транспортному уродцу беглый огонь.

Однако, их стрельба… как бы это сказать, была… не убедительной. Да, они стреляли. Но стреляли как-то вяло, без огонька. А ещё очень, просто очень-очень аккуратно. Так, чтобы, не дай Дзен, не повредить самолёт наш даже случайно. Чтобы, не допусти Бог (да не обидится на меня Будда), он не остановился, не передумал улетать… чтобы я не остался здесь, с ними. Очень раздражённый и злой Я.

Даже автоматические стальные ворота на выходе с ВПП опускать не спешили. Нет, опять же – опускали, тут не придерёшься, и, когда будут проводиться по сегодняшнему происшествию расследование и разбирательство по факту утери самолёта, к ним не смогут придраться: они делали то, что должны были, то, что прописано в их инструкциях… но медленно.

Это их поведение даже смогло вызвать у меня лёгкую улыбку: боятся меня! Боятся – значит, уважают…

Верс всего этого театра не замечала. Она принимала кривляния военных внизу за чистую монету, за настоящие попытки остановить нас, перехватить, не выпустить. Дополнительную реалистичность картине в её глазах прибавлял мой внешний вид: отсутствие кепки и очков, слипшиеся от крови волосы, кровь на лице, кровь на штанах и рукавах рубашки, дырки от пуль в одежде… Поэтому, действовала с максимальной эффективностью: набирала скорость разбега быстрее, чем это допускалось регламентом и инструкциями, от полосы шасси оторвала раньше, тут же поспешив их спрятать, а после того, как самолёт проскочил ворота и оказался на открытом воздухе, рванула штурвал на себя и запустила на форсаж экспериментальные двигатели машины. Турбины надсадно взвыли, самолёт завалился назад, уходя вверх, практически под невозможным прямым углом. Верс, Николь и кошку вдавило перегрузкой в их кресла… а меня… так как третьего кресла в самолёте конструкцией предусмотрено не было, должно было распластать по ящикам скомунизженного вместе с самолётом груза. Однако, я не был бы Саблезубом, если бы позволил такому произойти!

Я вцепился когтями на ногах в обшивку пола самолёта, пробив ими подошвы своих берец. Вцепился. Сложил руки на груди, благо винтовка уже не мешала – не было винтовки, выбросил там же, где и разбил её, и не стал даже наклоняться вперёд. Я был в этот момент просто сам пафос! Каменно-спокойное лицо, гордая осанка, героический взгляд… Жаль только, что обе зрительницы даже и не подумали обернуться назад. Весь мой пафос пропал зря… только ботики зря рвал.

Через какое-то время, когда высланные за нами, согласно инструкции, истребители отстали, достигнув своего потолка набора высоты, Верс отключила форсаж, ослабила штурвал, позволяя нашему самолёту вернуть себе горизонтальное положение в воздухе и продолжить полёт уже прямо, а не вверх. Перегрузки сошли на нет.

Хм, а неплохой всё же самолётик выбрали эти двое: истребители ведь реально отстали, без всякого наигрыша! Да и высота, на которой мы теперь шли, была уже далеко за двенадцать тысяч метров, что автоматически выводило нас из зоны действия различных систем ПВО, которых не могло не быть у такой мощной державы, как США, над всей её территорией.