Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глашатай зычно выкрикнул их имена. Сначала – Корнелии, потом – Черепанова.
Геннадий поглядел на трон… Опаньки! А где же мальчик?
Трон императора пустовал, а подле, на кресле почти таком же высоком, отделанном золотом и слоновой костью, восседала роскошная дама, сверкающая драгоценностями, аки выставленная напоказ царская сокровищница.
– Сальве, Корнелия!
– Сальве, матушка!
В голосе Коры – неприкрытая ирония. А Черепанов залюбовался: матушка императора смотрелась замечательно. Геннадию было понятно, на что повелся его покойный тесть. Тем более, что пятнадцать или сколько там лет назад мамочка императора была на столько же лет моложе. Хотя она и сейчас выглядела настоящей королевой. Вернее, императрицей. И хотя по римским обычаям она носила титул Августы, пожалованный ей сыном, мысленно Черепанов называл ее императрицей – так привычнее. Подле ее кресла стояли два персонажа в пышных восточных одеждах до полу с круглыми бабьми лицами, но явно не бабы. Евнухи.
– Вижу, твой муж не сумел исправить ошибки твоего отца и привить тебе хорошие манеры, деточка! – Голос императрицы разительно отличался от ее внешности. Резкий, сварливый… – Хотя чего ожидать от варвара…
– Прости, если чем-то тебя обидела, матушка, – в голосе Корнелии раскаяния было не больше, чем в плеске фонтана – одна ирония. – Я удивлена, видя тебя на троне моего брата. – И, участливо-озабоченно. – Неужели мой дорогой братец нездоров?
– Принцепс отдыхает после государственных трудов, – в голосе императрицы лязгнул металл. – Это нелегкое дело, деточка, управлять государством, в котором даже те, кто кормится из наших рук, так и норовят цапнуть за палец! – Черные страстные глаза императрицы обратились к Геннадию. И тот сразу понял: ох, недобрая это страсть!
– Только из уважения к тебе, Корнелия, из уважения к нашей семье, я согласилась лично принять вас!
– Я не просила твоей аудиенции! – Звонкий голос Корнелии отразился от высоких сводов. – Мой брат пригласил меня! Я хочу видеть брата!
– Мой сын не желает тебя видеть!
«Чёрт! – подумал Черепанов. – Как бы эта встреча не закончилась скверно!»
В голосах благородных римлянок отчетливо прослеживалась давняя неприкрытая вражда.
Рука невольно потянулась к спате… Чисто рефлекторное движение, не укрывшееся от взгляда императрицы. И от глаз ее гвардейцев, разряженных павлинов… Но с боевым оружием и, наверняка, отменными навыками его применения.
– Однако отложим дела семейные ради дел государственных! – с неожиданной бодростью воскликнула «императрица». – Я вижу перед собой не только малышку Корнелию, но и любимца двух императоров Геннадия Павла Кальву! Скажи мне, благородный муж, что заставило тебя предать своего принцепса?
Черепанов растерялся. Что за идиотский наезд?
– Молчишь? – с удовлетворением произнесла мамаша императора. – Полагаю тебе нечего сказать!
– Что я могу ответить на бессмысленную ложь? – недипломатично ответил Черепанов.
Если роковая красавица решила его покарать, то сделает это в любом случае. Подобным женщинам плевать на доводы и логику. Они видят мир таким, каким хотят видеть. Тогда какой смысл унижаться?
– Молчать! – резкий, визгливый крик стегнул по ушам. – Вор и изменник! Взять его!
Преторианцы только этого и ждали. Вокруг Геннадия сразу стало тесно.
– Сопротивляйся, – негромко произнес крепыш в форме гвардейского кентуриона. – Нам приказано убить тебя, если ты будешь окажешь сопротивление. И, поверь, я сделаю это с удовольствием!
– А что так? – спросил Черепанов, безропотно позволив забрать его меч.
– Префект Сабин был моим дядей. А ты его предал!
– Я?! – Искренне удивился Черепанов.
Сабин был человеком Максимина Фракийца. И жаждал крови детей Гордиана Второго. То бишь жены Черепанова Корнелии. И нынешнего императора. А отнять у него Корнелию Геннадий бы не позволил никому. Но он не убивал Сабина. Он просто ушел из Рима. Вместе с супругой. И своим легионом. Надо же, как всё закручено! Офицер-гвардеец императора обвинил его в том, что он не дал этого императора взять в заложники.
– Завтра он будет казнен! – Ну до чего же противный голос у этой сучки, императрицы. – А тебе, доченька, я велю не покидать Рима! Не хочу, чтобы ты упустила такое зрелище!
– Ты не посмеешь! – воскликнула Корнелия.
– Не сомневайся! В темницу преступника!
– Кора, не спорь с ней! – по-русски крикнул Черепанов, когда его поволокли из тронного зала. – Найди Алексея и всё ему расскажи! Он что-нибудь придумает!
Конечно, он что-нибудь придумает. Да Лёха с германцами всю здешнюю стражу перебьет к чертям собачьим! Главное, чтобы он узнал…
Нет, этого не может быть!
В голову Черепанову пришла очень скверная мысль: а ведь эта гнусная баба не может не знать о Первом Германском легионе. Но легион – в миле от города, а Лёха сейчас не со своими варварами, а в особняке Корнелии. Без всякой охраны, если не считать двух телохранителей. Надо же так глупо… недооценить противника.
Вручение заслуженной награды, блин! Так по-дурацки попасться!
Нет, Лёху так просто не взять! – попытался убедить себя Черепанов. – Он справится!
Геннадию очень хотелось в это верить, потому что другой надежды у него не было. Заступничество пары-тройки сенаторов… Фигня! Это империя, а не республика. Нет, единственный реальный аргумент, с которым посчитается если не эта мстительная баба, так ее окружение, это мечи Лёхиных германцев. Главное, чтобы они подоспели вовремя…
И какого хрена он поперся в этот чертов Рим! Дурак! Послушал бы Лёху – были бы уже в Херсонесе. А там им сам Юпитер Капитолийский – не указ!
– Кора! Если что – уходи к нашим! Расскажи всё Трогусу! Я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю! – Корнелия, сжав кулачки, глядела, как уводят ее любимого.
– Аудиенция окончена! – Наруменная рожа мачехи – неприкрытое ликование. – Ступай домой, дочь моя! И помни, что я велела!
В другое время Корнелия нашла бы, что ответить. Достойно. И обидно. Но сейчас она была в полной растерянности. В смятении. Никогда и никто не обходился так с ней, благородной Корнелией Престой. Лишь однажды она чувствовала себя такой же слабой и беспомощной… Когда дикие варвары напали на поместье ее отца в Мезии. Но тогда ее спас именно Геннадий Павел…
Что он сказал ей? Что любит… А что еще?
– Домна соблаговолит следовать за мной…
Дворцовый раб. Ну да, аудиенция окончена.
Корнелия глянула в сторону трона… Пусто. Когда мачеха успела уйти?
Не думая ни о чем, Корнелия двинулась прочь из зала…
Долго, очень долго она бродила по дворцу. Не обращая ни на кого внимания. Ни с кем не здороваясь. Впрочем, и с ней никто теперь не здоровался. Слухи в Палатине распространяются быстро.
Дворцовый раб таскался следом (ему ведь приказали сопровождать), не решаясь обратиться к патрицианке. В милости или в немилости, но она по-прежнему оставалась сестрой принцепса…
Когда Корнелия вышла из дворца, шел уже девятый час дня по римскому времени. Она оглянулась в поисках носилок… Однако носилки куда-то пропали. Вместе со слугами и рабами-носильщиками.
На самом деле причина «пропажи» была лишь в том, что Корнелия покинула дворец через другие врата, но она забыла об этом.
Вокруг кипел человеческий муравейник форума. Чужие лица… Алчные взгляды… Наверное именно эти взгляды, липкие, грязные, хищные, ощущаемые почти как прикосновения (хотя вряд ли кто-то рискнул бы ее тронуть на глазах преторианской стражи) и заставили Корнелию придти в себя. Она опомнилась… и похолодела, осознав свое положение. Благородная патрицианка, вся в драгоценностях – одна в толпе. И некому защитить. Хорошо, если ее просто ограбят… Она спешно накинула на голову паллу, чтобы скрыть драгоценности в волосах и на шее, сделала несколько неуверенных шагов… – Могу я чем-то помочь домне?
Корнелия стремительно обернулась – и уткнулась носом в дурно пахнущий кожаный нагрудник. Выше нагрудника – толстая шея и попорченное шрамами грубое лицо. Маленькие холодные глазки человека, которому убить – что виноградину съесть. А рожа знакомая… Корнелия его уже видела когда-то… Такие, как он, не забываются.
– Я не знал, что ты в Риме, домна, – голос хриплый, низкий, подстать внешности.
– Вчера… Мы приехали только вчера, – Корнелия постаралась, чтобы голос не выдал ее страха. Рука нащупала спрятанный под паллой маленький нож… Вряд ли поможет. Против такого быка… Где же она его видела?
– Не можешь меня вспомнить? – угадал ее мысли человек с попорченным лицом. – Понимаю. Людей в Риме много и всем нужны деньги. А у тебя они есть, домна.
– Есть, – согласилась Корнелия. – Пока еще есть…
Она уже не видела форума. Вокруг патрицианки и человека со шрамами образовался живой барьер, заслонивший ее и от толпы и от преторианцев на ступенях дворца. Живой барьер из такого же отребья, как и собеседник Корнелии.
