13 диалогов о психологии - Соколова Е.Е.

И здесь мы, наконец, рассмотрим концепцию “физиологии активности” Николая Александровича Бернштейна. В этой связи нам придется вспомнить и о творчестве Сеченова.

С: Ты имеешь в виду его идеи о рефлекторной природе психического?

А.: Не только. Эта сторона деятельности Сеченова, то есть идеи о рефлекторной работе мозга и понимание психических процессов по аналогии с рефлексами, была наиболее известна и стала разрабатываться в нескольких направлениях, в частности школой Павлова. Гораздо менее известны были идеи активности и целевой детерминации применительно к работе нервной системы, которые Сеченов развивал главным образом в своих поздних работах 90-х годов. Именно эти идеи, оставшиеся мало понятными для современников Сеченова, которые чрезмерно упростили “образ” психической реальности, были наиболее близки Бернштей-ну. Он развил эти идеи в концепцию активной саморегуляции (См. [9, с. 463-464]). По мнению Бернштейна, уже у Сеченова можно найти принцип активности в противовес принципу реактивности, свойственному так называемой классической физиологии второй половины XIX века и начала XX века, опиравшейся на механистическую модель “стимул-реакция” (См. [10, с. 257,412, 437])…

С: Разве Сеченов не говорил о том, что первая причина всякого действия лежит вне организма, то есть стимул — ина него следует реакция…

А.: Еще тогда, когда мы с тобой впервые знакомились с Сеченовым, я подчеркивал, что не нужно упрощать его представления, пользуясь вырванными из контекста фразами. Ведь Сеченов постоянно говорит о значимости движений для процессов чувственного восприятия, о роли действий в формировании мышления у ребенка. А что такое движения? Н.А. Бернштейн: Движения — это почти единственная форма жизнедеятельности, путем которой организм не просто взаимодействует со средой, но активно воздействует на нее, изменяя или стремясь изменить ее в потребном ему отношении. Еще И.М. Сеченов 100 лет назад указал на эту всеобщую значимость движений в своих замечательных “Рефлексах головного мозга”… Не говоря уже о проявлениях и формах активности в самом прямом смысле — о двигательных функциях, активная форма и структура всех без исключения процессов рецепции и центральной переработки информации находятся сейчас вне сомнений. Наше время подтвердило полностью тезис И.М. Сеченова, что “мы слушаем, а не слышим, смотрим, а не только видим” [10, с. 412, 437].

Диалог 12. Величайшая из мировых загадок

А.: Таким образом, Бернштейн разрабатывает в физиологии принцип активности, опираясь на имевшиеся уже в отечественной науке традиции. Интересно, что дед Берн-штейна, сам будучи врачом и физиологом, преподавал в Одесском университете одновременно с работавшим там некоторое время Сеченовым (См. [9, с. 465]). Так что уже с детства Бернштейн входит в мир естественных наук, вдохновляемый семейными традициями (отец Николая Александровича — помнишь, мы уже говорили об этом — был известным психиатром).

С: Почему же именно Бернштейн избежал вульгаризации учения Сеченова? А.: Прекрасный вопрос — “почему”! По-моему, это главный вопрос при изучении творчества любого ученого, ответ на который может приблизить нас к пониманию механизмов научного творчества вообще. Здесь, мне представляется, сыграли свою роль две причины. Во-первых, Бернштейн был широко образованным человеком: он увлекался не только медициной (в 1919 году он окончил медицинский факультет Московского университета и стал врачом-невропатологом), но и математикой, лингвистикой, психологией, музыкой, играл на фортепиано. Такая разносторонность, несомненно, способствует целостному видению человека, стремлениям понять его действия и движения в их подлинной, нередуциру-емой действительности. Во-вторых, большое значение имело то, что в самом начале 20-х годов Бернштейн стал работать в Центральном институте труда, где перед ним были поставлены задачи изучения трудовых действий и движений в естественных условиях с целью повышения их эффективности. А это опять-таки означало нередуцированное видение движений человека, которые являлись не элементарными ответами на предъявляемые в лаборатории стимулы, как это было, например, в рефлексологических исследованиях школы Бехтерева или в реактологических изысканиях Корнилова, а представляли собой отдельные моменты целостной трудовой деятельности человека, регулируемой сознательно поставленной целью, направленной на преобразование окружающего мира. Вот почему Бернштейн стал развивать именно принцип активности, содержащийся уже — хотя инев разработанном виде — в рефлекторной концепции Сеченова.

Давай рассмотрим, как конкретно воплощался этот принцип в различных положениях созданной Бернштейном неклассической физиологии активности.

Н.А. Бернштейн: Начиная примерно со второй четверти нашего века, физиология вступила в новую фазу или новый период своего развития, пришедший на смену “классическому периоду”. Весь путь, пройденный физиологией за предшествующее столетие и достойный названия “классического”, совершался под знаком стихийного материализма… Все великие заслуги физиологии классического периода не могут уже заслонить от нас того, что она — дочь своего времени — явилась в основном плодом механистического материализма. Несомненно, на нашей обязанности лежит и выяснение … недостатков, имманентно присущих механистической методологии в естествознании,… и постановка научной физиологии на прочные рельсы материалистической диалектики [10, с. 431-432]. С: Опять материалистическая диалектика?

А.: Вполне оправданный, с точки зрения Бернштейна, подход к изучению той сложной реальности, которую стала изучать неклассическая физиология. Н.А. Бернштейн: Физиология классического периода была почти исключительно физиологией животных с постепенным типовым повышением их уровня по филогенетической лестнице (лягушка — голубь — кошка — собака — макака). В связи с этим она слабо соприкасалась с практикой. В последний период, наоборот, все более повышается удельный вес физиологии человека и возрастает количество точек ее практического приложения [10, с. 433].

А.: В неклассической физиологии произошла смена не только основного объекта изучения, но и стратегии его исследования.

Н.А. Бернштейн: Для классической физиологии прошлого столетия характерны две четко определяющие ее черты. Первая из них — изучение отправлений организма в покоящихся, недеятельных состояниях. Такие состояния, где только возможно, обеспечивались искусственно, путем мозговых перерезок, наркотизации животного, привязывания его к станку и максимальной изоляции его от внешнего мира. Такой аналитический подход к изучению состояний покоя вытекал из стремления исследовать каждый орган и каждый элементарный процесс порознь, исключив какие-либо влияния на них со стороны или друг на друга. Этот подход, в общем, соответствовал господствовавшему в то время в естествознании стихийному механистическому атомизму. Его абсолютизация вела к убеждению, что целое есть всегда сумма своих

Диалог 12. Величайшая из мировых загадок

частей и ничего более, что организм есть совокупность клеток, а все поведение — цепь рефлексов и что глубокого познания этих отдельных кирпичиков достаточно для постижения здания, построенного из них… Воззрениям стихийных материалистов, недооценивавших решающе важный фактор целостности и системности организма и его функций, чуждо было понимание того, что рефлекс — не элемент действия, а элементарное действие, занимающее то или другое место в ранговом порядке сложности и значимости всех действий организма вообще [10, с. 411, 433].

С: Получается, Бернштейн критикует принцип элемен-таризма в физиологии? А.: И противопоставляет ему принцип целостности.

Н.А. Бернштейн: Не только изменение, внесенное в движение одного звена, сейчас же сказывается на изменениях во всех остальных (это понять было бы еще проще всего), но также изменение в какой-нибудь одной фазе движения (например, в начале цикла) непременно влечет за собой определенные изменения в какой-либо другой фазе… Движения — не цепочки рефлексоподобных элементов, которые можно набирать как вздумается, наподобие типографских литер. Это целостно организованные структуры… На место атомизиро-ванной цепочки элементарных рефлексов, не связанных ничем, кроме последовательного порядка так называемого динамического стереотипа и поэтапной “санкционирующей” сигнализации, современное физиологическое воззрение ставит непрерывный циклический процесс взаимодействия с переменчивыми условиями внешней или внутренней среды, развертывающийся и продолжающийся как целостный акт до его завершения по существу [10, с. 413-414, 434].

С: Что же выступает в данном случае целостнообразую-щим фактором? А.: То, что Бернштейн называл двигательной задачей.

Проблема двигательной задачи и целевая детерминация в “физиологии активности”