Удача – это женщина - Элизабет Адлер

В посольстве Бак, неожиданно для себя самого, быстро отменил намеченный рейс в Нью-Йорк, попрощался с послом, вернул багаж в отель «Крильон», из которого уже выписался, и, выйдя за чугунную ограду, окружавшую посольство, неторопливо направился через пляс Де-Ля-Конкорд. Присев за столик в уличном кафе и заказав рюмку «перно», он решил наслаждаться свободой. Он был один и впервые за долгое время мог распоряжаться временем по своему усмотрению. Бак скользнул взглядом по даме, сидевшей за столиком справа от него, и вдруг его сердце екнуло. Она сидела спиной к нему и с глубоким вниманием изучала путеводитель, чуть ли не зарывшись в него лицом, но он узнал бы ее где и когда угодно. Прошел почти год с тех пор, как они с Фрэнси пили вместе чай в Нью-Йорке, а он все еще носил в бумажнике письмецо, которое она прислала ему с благодарностью за подаренную картину. За этот год он побывал в Сан-Франциско несколько раз — чаще, чем это было нужно для дела, — в надежде повстречать Франческу, но Энни Эйсгарт хранила молчание, подобно сфинксу, когда Бак расспрашивал ее о Фрэнси, или отвечала, что та уехала к себе на ранчо. И вот теперь, за шесть тысяч миль от Америки, в Париже, судьба вновь посылает ему встречу с этой женщиной.

Фрэнси, как всегда, выглядела великолепно, и ей очень шел Сиреневый шерстяной жакет, обшитый черным кантом. Короткая юбка открывала стройные ноги, затянутые в черный капрон, а светлые волосы были завязаны на затылке черным шелковым бантом.

Почувствовав, что на нее смотрят, Фрэнси обернулась и увидела Бака.

— Господи, — только и могла сказать она и в смущении уронила путеводитель на землю. — Бак Вингейт. Вот это сюрприз.

Она прикусила губу и раскраснелась, как маленькая. Чтобы скрыть свое замешательство, она наклонилась за книгой, но Бак опередил ее и, передавая путеводитель, задержал ее руку в своей и поднес к губам, чтобы поцеловать, как это принято у французов.

— Тоже не могу себе представить большего сюрприза, — произнес Бак, улыбаясь и глядя ей прямо в глаза. — Вам сейчас не дашь и двадцати, и вы выглядите здесь даже лучше, чем в Нью-Йорке.

Фрэнси от души рассмеялась:

— Тут носится в воздухе нечто особенное, что позволяет женщине вновь почувствовать себя девятнадцатилетней. Это или Париж, или, в крайнем случае, «перно». Но что, собственно, здесь делаете вы?

— Да так, приехал по делам. — Он усмехнулся. — В сущности, я ведь сжульничал. Но идее сейчас я должен был находиться на борту «Нормандии», плывущей в Нью-Йорк, но внезапно мне пришло в голову все изменить, словно по мановению волшебной палочки. Я пробыл в Париже три дня и не успел даже забежать ни в одно из своих любимых бистро. Поэтому я решил отложить отплытие, вновь вселился в «Крильон» и, наконец, встретил вас. Вот и скажите мне теперь, Франческа Хэррисон, что это, если не судьба?

Пока Бак говорил, Фрэнси заметила, глядя на него, что, когда он улыбается, в уголках его глаз собираются крохотные морщинки. Еще она заметила, что седины у него на висках прибавилось, но он по-прежнему энергичен, строен и удивительно привлекателен. Она улыбнулась и сказала:

— Что ж, если это судьба, то почему она сводит нас исключительно на уличных перекрестках?

— Ну, это только потому, что встретить вас в каком-нибудь другом месте просто невозможно. Я, признаться, пытался, но Энни Эйсгарт сделала все, чтобы этого не допустить.

Фрэнси почувствовала, как при этих словах у нее радостно забилось сердце. Между ними с самой первой встречи образовалось своего рода взаимное притяжение. Она знала, что самым разумным было бы распрощаться с Баком и не видеться с ним больше, но с тех пор, как они расстались с Эдвардом, ее ни к кому не тянуло так властно, как к Вингейту. Кроме того, она была в Париже совершенно одна, а ведь этот город — самый прекрасный и романтичный на свете.

Она задорно взглянула на Бака и произнесла конспиративным шепотом:

— До приезда Энни осталось еще четыре дня, — и оба рассмеялись.

— Может быть, дама нуждается в гиде? — шутливо осведомился Бак. — Я к вашим услугам. Мы можем начать осмотр достопримечательностей прямо сейчас.

Он подхватил ее под руку, и Фрэнси больше не сопротивлялась — она почувствовала себя маленькой девочкой, которой ничего не остается, кроме как последовать за более старшим и опытным. Она позволила Баку усадить себя в такси, и они отправились в Лувр, а потом в собор Парижской Богоматери, где слушали хоровое пение в сопровождении органа, а мягкий свет струился внутрь через высокие готические окна и чудесные витражи на стеклах. Они бродили по лавочкам букинистов, жавшихся на набережной Сены, и лишь изредка останавливались, чтобы немного передохнуть и выпить густой крепкий кофе, который подавали в маленьких чашечках из толстого белого фаянса. Когда же он спросил у нее, где бы она хотела пообедать, то Фрэнси, уже ни в чем не сомневаясь, радостно выпалила: «У „Максима“», на что он ответил: «У „Максима“ так у „Максима“. Решено».

Сомнения пришли позже, когда она стояла у раскрытого гардероба и обдумывала, какое платье надеть по такому знаменательному случаю. Она вынимала их одно за другим и, глядя в зеркало, прикладывала к себе, а затем отшвыривала прочь на кровать. Наконец она остановилась на платье из крепдешина цвета морской волны, доходившем ей до щиколоток и свободно струившемся вокруг тела, с длинными узкими рукавами и глубоким прямоугольным вырезом на груди. По углам выреза она вколола две алмазные булавки в форме листиков, а прическу, по обыкновению, украсила гребнями из драгоценного жада. Потом, немного подумав, вынула гребни и распустила волосы. Нет, лучше она просто зачешет их назад и перетянет сзади бантом — как было днем, когда они с Баком встретились. Бросив на себя последний, так сказать, завершающий взгляд в зеркало, Фрэнси решила, что она довольна собой.

Тем не менее, она подумала, что будет неплохо заставить Бака подождать минут десять, и некоторое время прогуливалась по своему просторному номеру, поглядывая на часы, — пусть сенатор не думает, что ей не терпится броситься к нему на шею. Выждав, таким образом, четверть часа, она спустилась в холл, где была назначена встреча. Бак действительно уже ждал Фрэнси, и она, направляясь к нему, снова подумала, что Бак, несомненно, самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо встречала. Сенатор, в свою очередь, встретил ее столь выразительным взглядом, что Фрэнси почувствовала себя тоже самой привлекательной женщиной в мире.

Метрдотель в ресторане «Максим» узнавал влюбленные парочки с первого взгляда, поэтому, увидев Фрэнси и Бака, он сразу же повел их к столику, расположенному в уютной нише, откуда можно было видеть все происходящее вокруг, не опасаясь при этом проявлений излишнего любопытства по отношению к себе. Как только они устроились, метрдотель незамедлительно предложил им шампанского.