Вторая мировая война - Анатолий Уткин

Американцам казалось, что имперский Лондон в конечном счете подспудно не против взаимоослабления двух крупнейших континентальных сил, России и Германии. Премьер-министра уже предупредили, что, по мнению генерала Маршалла, английское руководство сознательно затягивает дело союзной высадки в Европе, что Черчилль не желает этой высадки и что английская дипломатия в данном случае лицемерит. Доверенные корреспонденты писали Черчиллю: «Маршалл убежден в том, что в Лондоне не существует подлинного внутреннего желания подготовить высадку во Францию в ближайшее время». В возникающем англо-американском споре Черчилль прибег к цифрам, которые были, по меньшей мере, спорными. Объединенный комитет по разведке представил документ, в котором говорилось (якобы на основе точного знания немецких военных планов), что, если даже Германия не уничтожит Россию осенью 1942 года, она, тем не менее, сможет «перевести на Запад значительное число наземных войск», чтобы предотвратить «любое союзное вторжение в Европу». В то же время, если Россия будет продолжать сражаться до конца 1942 года, тогда (советовала английская разведка) западным союзникам следует «скопировать германскую политику и оккупировать нейтральную территорию». Имелась в виду Северная Африка. В этом случае Средиземное море станет «ахиллесовой пятой» Германии.

Не открыв фронта на европейском Западе, союзники нарушили свое слово в критический для СССР момент. Немцы, захватив Севастополь, приступили к своей главной на 1942 год операции против СССР. Несколько месяцев назад Запад резко сократил военные поставки Советскому Союзу, объясняя это подготовкой к высадке в Европе, потребностями открытия второго фронта. (Именно тогда Сталин в ярости ответил Черчиллю, что войны без потерь не ведутся, что Советский Союз несет неизмеримо большие потери). И вот, в наихудший для существования России и для союзнической солидарности момент — 14 июля 1942 года — Черчилль, получив поддержку американцев, взял на себя тяжесть сообщения решения об отсрочке открытия второго фронта Сталину. Тот ответил через 9 дней. Во-первых, напоминалось в советском ответе, «британское правительство отказывается продолжать посылку военных материалов в Советский Союз северным путем, во-вторых, несмотря на совместное коммюнике относительно создания второго фронта в 1942 году, британское правительство отложило его до 1943 года». Телеграмма Сталина от 23 июля завершалась горьким упреком: «Вопрос о создании второго фронта в Европе не был воспринят с той серьезностью, которой он заслуживает. Полностью принимая во внимание нынешнее состояние дел на советско-германском фронте, я должен указать наиболее серьезным образом, что советское правительство не может согласиться с откладыванием второго фронта». Произошло очевидное нарушение союзнических договоренностей. Недоверие советской стороны к западным союзникам получило дополнительные основания.

Нет сомнений в том, что летом 1942 года президент Рузвельт много думал об исторической перспективе. Он очень ограничил круг тех, с кем откровенно обсуждал проблемы будущего. Наиболее доверенное лицо президента тех лет Гарри Гопкинс писал в июне 1942 года: «Мы попросту не можем организовать мир вдвоем с англичанами, не включая русских как полноправных партнеров. Если ситуация позволит, я бы включил в это число и китайцев». В этих нескольких фразах основа стратегического замысла Рузвельта. В мире будущего не обойтись без СССР, эта страна будет играть слишком большую роль, чтобы игнорировать ее на мировой арене. Меньшее, чем на равный статус, русские не согласятся. Важно сделать так, чтобы США имели достаточное сдерживающее СССР и позволяющее преобладать в мире влияние. Его можно достичь за счет двух факторов: поддержки клонящейся к дезинтеграции Британской империи и опоры в Азии на Китай как на противовес Советскому Союзу.

Складывается впечатление, что в целом ситуация лета 1942 года, отчаянная для сил, ведущих прямую борьбу со странами «оси», не могла в некоторых своих аспектах не нравиться президенту Рузвельту. На его глазах Вашингтон становился подлинной мировой столицей. Гордый британский премьер откликался по первому зову. Посланец из Москвы просил об открытии второго фронта. Руководители Китая слезно умоляли о военной помощи. Вожди индийского движения за независимость просили о поддержке их чаяний. Ничего этого не было еще год назад. Рузвельт явно входил во вкус мирового лидерства, стал привыкать быть «всеобщей надеждой», дарователем спасения, источником неоценимой помощи, факелом моральной и физической поддержки.

Но вставал критически важный вопрос, сколько времени можно рассчитывать на Советский Союз, в одиночку сдерживающий нацистскую Германию. Не окажется ли отстраненная позиция самоубийственной?

Власов

Не только жесточайшие бои в Крыму, а затем под Харьковом занимали ум Сталина в начале июня 1942 года. Невозможность разомкнуть кольцо вокруг Ленинграда и сопутствующие события обсуждались в Кремле не менее эмоционально. Великий город на Неве погибал. Для его спасения следовало активизировать уже посланные под Ленинград силы и послать подкрепления. Этого оказалось недостаточно и уже вскоре на этом отрезке огромного советско-германского фронта проявили себя значительные сложности. Вторая ударная армия блистательно проявившего себя под Москвой генерала Власова оказалась в конце мая 1942 года во второй раз отрезанной от основных сил и отброшенной в болотистую местность к западу от Волхова. В составе армии были девять дивизий и шесть бригад. Их положение вскоре стало почти невыносимым. Голод превратился в мор, жестокая природа добивала людей. Требовались экстренные меры.

Сталин на заседании Ставки с редкостной для себя самокритичностью признал неправильность применяемой тактики и организационных решений: «Мы совершили большую ошибку, объединив Волховский и Ленинградский фронты. Хотя на Волхове у нас был генерал Хозин, дела у него пошли плохо. Он не выполнил приказа относительно возвращения назад Второй ударной армии». Верховный главнокомандующий предложил реформировать Волховский фронт и послать туда Мерецкова и Василевского. 8 июня Сталин вызвал на заседание Ставки генерала Мерецкова и поставил перед ним задачу спасения второй российской столицы. Шапошников приготовит соответствующую директивы.

Прибывшие в Малую Вишеру Мерецков и Василевский с трудом разобрались в обстановке. Части Власова медленно откатывались на восток, положение его армии стало отчаянным. Прибывшее начальство 10 июня отдало приказ ударным войскам пробиться к гибнущей армии и за дело взялись 59-я и 52-я армии, но без особого успеха. Немецкие штурмовики эффективно пресекали эти попытки пробиться к Второй армии. После недельных боев танки 29-й бригады за счет неимоверной самоотверженности сумели пробить коридор к Второй ударной. Увидев просвет, ее бойцы невольно бросились в спасительную брешь и тем самым создали немалую панику, использованную и усиленную пикирующими немецкими самолетами. В конечном счете просвет исчез и армия снова осталась предоставленная самой себе и теснящим ее с запада германским войскам. Немцы полностью овладели положением, они простреливали всю территорию, занимаемую Второй армией. На 11 часов вечера 23 июня было назначено решающее усилие по спасению попавших в трагическую ситуацию советских войск.

Ради выхода из смертельной пропасти все тяжелое оружие и припасы должны были быть уничтожены, все, что отягчало движение — брошено. Кое-кому удалось просочиться сквозь спасительные щели, но основная масса войск безнадежно застряла. По словам Мерецкова, к половине десятого утра 25 июня 1942 года «все было кончено». Специальную группу парашютистов решили послать для спасения командующего армией. Довольно неожиданно эта группа получила сигнал отбоя.

Накануне Власов отдал своим войскам приказ пробиваться к своим «кто как сможет». Разбившись на небольшие группы, бойцы пошли заповедными тропами между немцами и болотной трясиной. Контакт с командованием армии был потерян. Немцы нашли генерала Власова 12 июля 1942 года в крестьянском амбаре, убитого происходящим и затаившим гнев. Он был помещен в специальный лагерь для высокопоставленных пленных неподалеку от штаб-квартиры Гитлера в Виннице. Окружающие не раз отмечали «немецкую», даже «прусскую» внешность генерала — высокий, грузный, с тщательно зачесанными назад волосами, с очками в металлической оправе, никогда не носивший никаких наград. До вступления в Красную Армию в 1919 году он окончил духовную семинарию. Орден Ленина вместе с золотыми часами он получил тогда, когда у будущих военных героев наград почти не было, — в 1940 году. Власов последним вышел из Киевского мешка в 1941 году и отличился на крайнем правом фланге обороны Москвы.