Анафем - Нил Стивенсон

Под вечер четвёртого дня мы въехали на невысокий перевал и увидели впереди гору. В моём представлении горы всегда были одеты зеленью и увенчаны шапками облаков. Эту как будто облили кислотой, выжегшей всё живое. Склоны были такие же неровные, как у знакомых мне гор, только голые, как голова инака Звонкой долины. В розовато-оранжевом закатном свете гора светилась, словно пальцы перед свечой. Я так изумился, что не сразу заметил: за ней ничего нет. Вдалеке виднелись ещё такие же горы, но они вставали из тёмно-серой геометрической плоскости — океана.

Ночь мы провели на берегу Моря морей, а утром следующего дня въехали на паром, который доставил нас на остров Экба.

Семантическая группа, фракция внутри матического мира, возникшая в годы после Реконструкции. Семантики считали себя последователями Халикаарна. Название группы отражает убеждение, что символы могут и впрямь нести семантическое содержание. Идея восходит к Протесу и Гилее. Ср. синтаксическая группа.

Свет, пробивавшийся сквозь палатку, будил, шум волн убаюкивал, и, как бревно в прибойной полосе, я то выныривал, то вновь проваливался в путаный тягомотный сон о Геометрах. Манипуляторы робота, высланного за небесным эмиссаром, крепко засели у меня в подкорке, и мозг бросил огромное количество тёмной энергии на то, чтобы приукрасить и дополнить воспоминания, превратить их в гибрид увиденного и додуманного, собравший в закодированном виде все мои жуткие догадки, надежды и страхи, теорику пополам с искусством. Я, как мог, оттягивал пробуждение и лежал в полудрёме, надеясь, что события сна начнут наконец развиваться и мне откроется что-то важное. Увы, там происходило лишь то, что мог породить мой мозг: всё более детальное изучение шарниров, рычагов и приводов механических рук, которые в воображении стали сложными, как мои собственные, с теми же плавными органическими изгибами, что деталь часов, которую Корд вырезала для Самманна. Новым было то, что под самый конец я перевёл внимание с механических рук на устройства обработки изображений, которыми, как я догадывался, должен обладать робот. Однако линзы — если то были линзы — окружало созвездие прожекторов; когда я попытался в них посмотреть и встретить взгляд Геометров, мне предстали слепящие огни на фоне полного мрака.

Досада сделала то, чего не могли сделать солнечный свет, запах готовки и голоса друзей, — я проснулся окончательно. Чтобы поправить дело, надо было вставать и действовать.

Экба была красива резкой, засушливой красотой. Целый день ушёл на то, чтобы возвести защиту от солнца и зноя. Мы нашли обращённую к востоку бухточку. Скалистый мыс с северной её стороны давал нам тень в середине дня. Под руководством Юла мы вбили в песок колья и натянули тент, под которым прятались вечером. Припекало нас только рано утром, ещё до настоящей жары. Островок в полумиле от берега разбивал валы, так что волны были маленькие, зато, правда, непредсказуемые. В мелкую каменистую бухту могли заходить только самые маленькие лодки, и, насколько мы поняли, она никак не использовалась. Мы ждали, что заявится кто-нибудь в нашивках и нас прогонит, но ничего такого не произошло. Это не походило на частное владение. Это был не парк. Просто место. Единственный поселок острова (помимо матика в Орифене) располагался у паромной станции в пяти милях от нас по прямой, в пятнадцати — по дороге, вьющейся вдоль берега. Тамошняя дистилляционная установка, работающая от солнца, производила воду, которую тут же на месте и продавали. Юл в первый же день купил два скверно пахнущих армейских эластичных мешка для воды. Продуктов, которыми мы затарились у фермеров на материке, должно было хватить примерно на неделю.

Поставив палатки и натянув тенты, мы, не сговариваясь, решили отдать следующий день отдыху. Со дна рюкзаков появились затрёпанные книжки. Кто-то спал, кто-то купался. Я попросил у Корд пинцет и снял швы, потом залез в море по горло и сидел, пока шрамы не онемели. О том, как они заживали, я мог бы рассказывать долго, но не буду. Смотреть, как организм собирает силы для регенерации, было временами даже увлекательно. Наверное, потому-то мне и снились сны про механические конечности и стеклянные органы зрения инопланетного робота. Здесь соблазнительно было бы пуститься в философствования о связи между телом и разумом. Однако лорит во мне говорил, что это пустая трата времени. Лучше найти библиотеку и прочесть, что по данному поводу написали более глубокие мыслители.

Накануне вечером Юл, нарушив тишину бухты, завёл кузовиль, и часть нашей компании отправилась на двухчасовую экскурсию в объезд острова. Местоположение вулкана, разумеется, тайны не составляло: его было видно практически с любой точки. Крутизна склонов, как учил меня фраа Халигастрем, означала, что он опасен. У некоторых вулканов магма жидкая, изливается легко, и склоны получаются пологие. Такие вулканы не опасны, если, конечно, бежать быстрее лавы. У других магма вязкая, поэтому склоны крутые; она часто закупоривает жерло, и тогда дело заканчивается взрывом.

Остров был последней остановкой парома к юго-юго-востоку от материка. Паромная станция и городок стояли у единственной сохранившейся гавани, выкушенной с северной стороны круглого острова. Лагерь мы разбили на северо-восточном берегу, в одной из бухточек, разделенных выступами затвердевшей лавы, которая излилась из кратера за много столетий до заселения Экбы. Так что в первые дни мы видели северные склоны вулкана, аккуратные и ровные, хоть голос Халигастрема и нашёптывал мне в ухо, что их крутизна свидетельствует об опасности. Во время вчерашней поездки мы обогнули остров по часовой стрелке, то есть проехали по восточному побережью. Через несколько миль от лагеря мы внезапно увидели южный склон — тот, что взорвался и просел при извержении –2621 года. Тогда палящая туча похоронила Орифенский храм и полностью уничтожила гавань на юго-восточном берегу, куда древние физиологи — последователи Кноуса со всего Моря морей — прибывали на галерах и парусных ладьях. Последствия извержения были видны и сейчас: весь склон, до самой воды, покрывали вулканический пепел и камни. Люди, видимо, не спешили восстанавливать Экбу; шоссе, подойдя к застывшему пирокластическому потоку, превратилось в узкую грунтовку. Здесь не было ни дорожных знаков, ни строений. Впрочем, доехав до места, откуда взглядам открывался зияющий провал на склоне вулкана, мы увидели ещё одну дорогу, отходящую от нашей. Она шла сперва прямо вверх, а дальше вилась серпантином к тёмной стене высоко на склоне горы. Нам не пришлось просить у Самманна его спутниковые снимки, чтобы узнать матик, строящийся здесь с трёхтысячного года.