Пепел и пыль - Анастасия Усович

Стреляю отлитыми из специального металла пулями, начинёнными посеребренным порохом. Стреляю в голову. У них нет никаких шансов.

Я пользуюсь огнестрельным оружием лишь во второй раз, тогда как руки Аполлинарии делают всё с профессиональной ловкостью. И глазом не успеваю моргнуть, как пустеет барабан револьвера, а пальцы тянутся к новым пулям на поясе. Пока перезаряжаю, прячусь за деревянную кафедру. В нос ударяет резкий запах металла, и мне требуются лишние секунды, чтобы понять — я сижу в луже крови.

Чуть подаюсь вперёд. Привалившемуся к другой стороне кафедры бедняге уже никто не сможет помочь. Его стеклянные глаза распахнуты, грудь не вздымается. Рука, лежащая на животе, ещё при жизни пыталась удержать органы на положенном им месте.

Улавливаю движение с другой стороны. Резко разворачиваюсь, поднимая пистолет, которому до полностью заряженного барабана не хватает двух пуль. Человеческие руки поднимаются синхронно с моими. В глазах — мольба. На губах и подбородке — чужая кровь.

— Пожалуйста, помогите, — просит химера.

Девушка с зелёными глазами оборотня-кошки. На ней тонкая рваная сорочка, обнажающая чёрные раны на животе, груди и бёдрах.

— Помогите нам…

Она вертит головой, словно у неё затекла шея. Я почти верю ей, когда замечаю еле заметное изменение в лице. Линия рта расслабляется, демонстрируя острые зубы. Одновременно с рыком, который она издаёт, окружающее нас пространство взрывается звуком выстрела.

Я не чувствую отдачи. Химера падает навзничь, сносит своим телом железную стойку со свечами. Первыми вспыхивают волосы и сорочка. В нос ударяет неприятный запах.

Теперь я решаю внимательнее следить за своими целями. Может, это мне уже чудится, или глаза начинают видеть то, что хотел бы видеть мозг, но в каждом из лиц, которые каменеют маской ужаса после полученной в лоб смертельной пули, я вижу панику.

Не похожи они на тех, кто осознают, что делают.

Я возвращаюсь к женщине и ребёнку, чтобы проверить, в порядке ли они. Она не ранена, но её сын, я замечаю, больше не дрожит, только безвольно клонит голову назад, словно тряпичная кукла.

Но, кажется, ещё дышит.

Хочу помочь женщине, забрать у неё мальчишку, чтобы та сама смогла подняться. Протягиваю к ней руки, но что-то толкает меня вперёд, и я едва успеваю отклониться в сторону. Тяжёлое тело прижимает меня к полу. Я изворачиваюсь, скидываю его с себя. Это химера со стрелой в груди. Чёрные глаза смотрят сквозь меня, и от этого взгляда у меня бегут мурашки.

Она ещё живая. Её губы шевелятся, и я, вопреки здравому смыслу, наклоняюсь ближе, чтобы попытаться расслышать немое послание.

— … и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…

Закончить молитву химера не успевает. Испуская последний вздох, она закрывает глаза. Её рука, до этого осторожно обхватывающая стрелу тонкими пальцами, падает в мою сторону. Я замечаю кривые, рваные шрамы на её запястье.

— Хватить пролёживать бока! — кричит кто-то.

Поднимаю глаза. Фаина стоит в нескольких шагах от меня. Это она убила химеру, и сейчас всё ещё продолжает держать её на прицеле.

— Она умерла, — констатирую я. — Можешь опустить оружие.

— Мне нет дела до твоего одобрения, — произносит Фаина, поджимая губы.

Она подходит ближе, бьёт химеру носком под коленку. Та никак не реагирует. Тогда Фаина удовлетворённо кивает и опускает стрелу.

— Что они такое? — спрашивает она у меня.

Явно нехотя; она бы больше предпочла сейчас, наверное, пулю получить, чем признать, что ей нужна моя помощь.

— Химеры, — говорю я.

Фаина переводит задумчивый взгляд с моего лица на лежащую перед ней девушку.

— Они ведь не были рождены такими, верно? — Я киваю в подтверждение её слов. — Но зачем? Кому понадобилось…

Она продолжает говорить, но я отвлекаюсь на странный шелест, который человек непривычный едва ли расслышал бы.

Мне знаком этот звук. Порыв воздуха, перебирающий что-то мягкое и плотное одновременно.

Как взмахи крыльев.

Хватает пары секунд, чтобы подскочить на ноги и кинуться на Фаину. Вместе с ней мы падаем на иконы, больно бьёмся коленями и локтями друг об друга. Я переворачиваюсь на живот. Моя правая рука болтается плетью, я больше её не контролирую. Плечо горит огнём и теперь даже через рукав платья выглядит каким-то неестественно угловатым.

Пистолет потерян, и я, изловчившись, выхватываю единственный нож, который, наверное, Нина подвесила на пояс специально для меня, а не для Аполлинарии. Левая рука слушается намного хуже. Возможность промаха слишком велика, но это всё же лучше, чем бездействие.

Выкидываю руку вперёд, нож соскальзывает с пальцев.

Всё замирает. Есть только крутящееся в воздухе оружие и химера, порхающая рядом с нами на чёрных крыльях сирены.

Не слышу звука входящего в плоть лезвия, но одно перед этим моментом успеваю заметить: я бросила недостаточно точно, и у химеры была возможность увернуться, но она ею не воспользовалась. Более того, химера спустилась чуть ниже, позволяя ножу попасть точно в сердце.

Нет, мне не могло показаться.

Химера хотела умереть.

— Ты… спасла… меня, — тяжело дыша, говорит Фаина.

Я отрываю взгляд от рухнувшей, словно камень, химеры, и оборачиваюсь на Фаину. Её глаза широко распахнуты и выражают искреннее удивление.

— Кто-то же должен был, — киваю я, не меняясь в лице.

Не хочу, чтобы она думала, что это что-то меняет.

— Но это ничего не меняет, — тут же произносит Фаина, словно прочитав мои мысли.

Ещё мгновение, и жёсткость лица возвращается. На ноги Фаина поднимается уже с гордо поднятой головой.

Я на коленях подползаю к сирене. Возвращаю свой нож. Из открытой раны тёмная, почти чёрная, кровь бьёт толчками.

— Кажется, мы справились, — слышу голос Фаины. — Четверо из прихожан погибли ещё до нашего прибытия, остальные живы.

— Кто ещё был с нами? — спрашиваю я. — Нин… Инструктор сказал, что в бой вышла пятёрка лучших. С другим всё в порядке?

— Да, — Фаина головой указывает куда-то в сторону.

Я, продолжая стоять на коленях, прослеживаю путь её взгляда. Лысый парень со странным шрамом в виде звезды на правом виске преграждает прихожанам путь на выход. Когда на него со всех сторон начинают сыпаться вопросы, он вытаскивает из кармашка на поясе квадратную коробочку и поджигает её пламенем церковной свечи. Сначала она вспыхивает фиолетовым, потом взрывается. По церкви разносится бледно-синий дым, пахнущий травами и химикатами.

Запах магии.

Нейтрализатор, понимаю я. А иначе как объяснить то, что теперь все прихожане замерли на месте и уставились куда-то перед собой?

Вместе с лысым за нейтральзованными прихожанами