Романовы. Пленники судьбы - Александр Николаевич Боханов

Николай II в первое время слушал советы двоюродного дяди, принимал многие из них к сведению, но со временем понял, что Сандро слишком самолюбив, чрезмерно амбициозен, его рекомендации и просьбы нередко вызывались лишь неуемным тщеславием.

Александра же Федоровна, которую с Сандро не связывали никакие воспоминания детства, все время ощущала неискренность натуры Великого князя. Такие люди всегда вызывали у нее настороженное отношение. Когда же стали выясняться некоторые подробности его личных пристрастий, то у Царицы возникла душевная антипатия.

У Ксении и Александра родилось семеро детей: Ирина (1895–1970), Андрей (1897–1981), Федор (1898–1968), Никита (1900–1974), Дмитрий (1901–1980), Ростислав (1902–1977), Василий (1907–1989).

Ко времени появления Василия Вликокняжеский брачный союз превратился в фикцию. К этому моменту у Сандро появилась «сторонняя привязанность», «черноокая красавица», с которой Великий князь познакомился в 1906 году в Биаррице. Внезапно вспыхнувшая взаимная симпатия быстро перерастала в серьезный роман.

«Мы часто оставались вдвоем. Она никогда не говорила: «Я не хочу этого, я хочу того». Она не строила из себя очаровательного котенка. Сказать по правде, я мог бы сохранить полный контроль над собой, если бы захотел. Но предпочел не захотеть. Возможно, мною двигало любопытство. Так или иначе, я стал нажимать не на тормоз, а на скорость. Я был готов изведать горечь на дне своего бокала».

Для Царского внука все это было «так мило», что он решил и дальше «жать на скорость» и предложил своей «Дульцинее» уехать на «какой-нибудь тропический остров» или в Австралию, где жить «под сенью пальм» и «наслаждаться шумом прибоя». Возлюбленная никуда отплывать не захотела. Тогда Великий князь придумал «тонкий ход». Он взял ее в свою семью гувернантской, положив ей «почти министерское жалованье».

Конечно, надо было уведомить хозяйку дома и все как-то объяснить. Сандро все и объяснил. Ничего не утаил. Сестра Николая II испытала потрясение. Сандро сам подробно описал эту невероятную сцену:

«Я все больше схожу с ума, не могу больше таиться от Ксении. Рассказываю ей все. Она тихо сидит, слушает, потом начинает плакать. У меня тоже слезы. Она вела себя как ангел. Сердце ее было разбито, но даже такую ужасную правду она предпочла лжи. Мы со всех сторон обсудили ситуацию и решили оставить все по-прежнему ради детей. Мы навсегда остались друзьями».

Супруга занемогла, но довольно быстро пришла себя. К тому времени великая княгиня была уже вполне «эмансипэ».

Сразу после женитьбы Сандро стал «просвещать» жену, стараясь вытравить из ее натуры «отсталые взгляды». В России кругом был Двор, нормы приличий и «шагу ступит» в сторону от положенного было нельзя. Сразу же заметят, осудят. Раскрепощение наступало лишь во время поездок в Западную Европу.

Там уж Сандро без стеснения водил Ксению по самым «рискованным местам». Кабаре, игорные дома, улицы «с плохой репутацией» особенно притягивали. Безмятежно любя своего мужа, принимая все его интересы, Ксения бывала там, где дочери Царя находиться было неприлично. Но обожаемый супруг давно убеждал, что «традиционная мораль устарела».

Великую княгиню особенно занимали проститутки. Выросшая в патриархальной семье, она испытывала непонятное волнение, когда видела женщин, «отдающихся за деньги любому». В письмах брату Николаю II нередко прорывалось то, что было их с Сандро «личным интересом». В 1898 году сообщала:

«Мы были три раза в Монте-Карло. Сандро опять везло, но последний раз и он, и я оба проиграли! Это очень увлекательная игра. Было много публики, но нарядной мало, т. к. сезон кончился. В залах воздух очень плохой. Мы ездили туда каждый раз с утра, завтракали там и затем играли и долго, возвращались в 5 часов». Посетив Ниццу, сочла уместным проинформировать царя, что там «много кокоток и вообще весело».

Париж давал особо много впечатлений. «Кафе «Амбассадор» открыто на бульваре, сцена в саду под навесом. Там всякие господа и мамзельки пели невозможные шансонетки и поднимали ножки! Затем отправились в скверный театр «Олимпия», где на сцене происходил ужасный балаган – какие-то два дурака в масках дули друг друга в продолжение получаса и все остальное в таком же роде. Весь театр был наполнен кокотками 2-го класса, которые визжали и делали всякий вздор».

Наверное, именно Сандро растолковал «непросвещенной жене», как различать категории проституток.

«Уроки эмансипации» не прошли даром. Когда Сандро «погрузился в роман», то сердце его супруги «обогрел и утешил» англичанин «мистер Фэн». Причем жена оказалась столь же «любезной», как и муж: она познакомила с ним Сандро. И все это на глазах прислуги, но главное – детей! Дочь Царя и сестра Царя была убеждена, что не совершает ничего предосудительного, прогуливаясь в крымском имении Ай-Тодор в пеньюаре со своим «другом» мистером Фэном.

Наставница в 1910–1913 годах дочери Ксении и Сандро княжны Ирины графиня Е.Л. Комаровская (1878–1965) и через годы с ужасом вспоминала об атмосфере в великокняжеской семье.

Графиня не могла и вообразить, как «у родной сестры Царя, у матери многочисленного семейства и почти взрослой дочери был открытый любовник! Чтобы она могла его принимать в своей семье!».

Сандро был более осторожным, напоказ детям свои отношения с дамами не выставлял. В этот период он был увлечен богатой молодой американкой некоей мисс Воботан, отец которой владел банями в Нью-Йорке! Рассказывали, что именно Сандро «подсунул» Ксении этого самого английского офицера «мистера Фэна», приходившегося родственником Воботанам…

Александр Михайлович хоть и считал свекровь Императрицу Марию Федоровну человеком «вчерашнего дня», но относился со снисходительной симпатией. Старая Царица ничего не знала об истинном положении в семье дочери, а если бы и узнала, то никогда бы не поверила. Она всегда готова была помочь. Сандро знал это и писал именно ей, объясняя «настоятельную необходимость» срочно отбыть в очередной раз за границу:

«Моя дорогая Мамаша! Пишу тебе, чтобы рассказать, почему я собираюсь на зиму за границу. Миша передал мне твое поручение, чтобы мы не ехали за границу ради отношений с Ники, которые могут испортиться. Я уже месяц тому назад писал письмо Ники, в котором подробно объяснил причины, почему я хочу ехать за границу, и получил разрешение на отъезд. Что касается наших отношений с Ники, то, по-моему, их не существует уже с 1902 года и портиться нечего.

Ники и Аликс в нас вовсе не нуждаются; это они неоднократно нам показывали. Если, не дай Бог, придется зимовать в Петербурге, то, вероятно, за всю зиму мы бы виделись раз пять и то только в официальных случаях, на том все отношения кончаются. Теперь опишу причины, которые заставляют