Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

Федя любит загадки и тайны. Но самую большую загадку поставила перед ним жизнь. Два года назад ушел в море отец и не вернулся. В котором из океанов затерялся пароход «Новгород»? Или стоит в каком-нибудь порту, которых в мире сотни, если не тысячи… И спокойно покачивается на зыби.

В поисках отца мальчик побывал в трех частях света, преодолел куда большие расстояния, чем легендарный Одиссей. И приключений испытал не меньше.

С тех пор как Федя приехал из Чикаго в Нью-Йорк, прошло двадцать дней. Несколько человек помогали ему в поисках отца. Даже американскому президенту стала известна его история. Но все напрасно.

«„Новгород” как в воду канул», — так неудачно высказался один из служащих нью-йоркской таможни. Услышав эти слова, мальчик вздрогнул. Он читал в газетах о подводных лодках, которые рыщут в водах Атлантики и Тихого океана в поисках добычи, знает о гибели грузовых и пассажирских судов. И каждый раз гнал от себя страшные предположения.

Время уходило. Таяла и надежда. Единственным, кто не переставал вместе с Федей верить, что «Новгород» найдется, был отец Юзека — Казимеж Яновский. И вот за сутки до выхода в море, когда дети уже покидали лагерь, он приехал в Водсворт.

— Вы должны дать слово, — предупредил Бремхолл Яновского, — что привезете мальчика вовремя. Пароход отчаливает завтра в семь вечера.

— Обещаю его доставить прямо к трапу.

Федю Кузовкова не отпустили бы, не будь Яновский полицейским.

Теперь они ехали втроем. Мальчик — впереди, рядом с Казимежем. А собака расположилась сзади, на привычном для себя месте.

— Юзек дома?

— Не отходит от окна. Ждет тебя.

— А тетушка Ванда?

— Не отходит от плиты. Готовит прощальный ужин. И что-то печет в дорогу.

— Наверно, клюквенный кекс.

— Ты ведь его любишь? Она это помнит.

— Я так рад, что снова побываю у вас.

— У меня для тебя новость, Федя. Совсем свежая.

— Хорошая?

— Лучше не бывает!

— Тогда скажите.

— Скажу, но позже. Когда сядем за стол. Потерпи. Пусть и Юзек услышит.

Неужели Казимеж что-то узнал об отце? Не может быть… Иначе сказал бы сразу, в первую минуту. Он хорошо знает, как Федя мучается от неизвестности.

Подростки обрадовались друг другу. Они уже не виделись целых три дня.

За короткое время Юзек разительно изменился. Он заметно похудел. Щеки потеряли свою округлость. Ярко-рыжие волосы выцвели, а веснушки слились с загаром.

Перемены коснулись не только внешности. Ему еще далеко до шустрого и хитрого Кузовкова. Но обилие впечатлений и новый круг знакомств сделали Юзека тверже, научили принимать решения. Он даже стал озорничать, что за ним раньше не наблюдалось. «Наш сын становится мужчиной», — не без гордости заявил жене Казимеж.

— Давай разожжем самовар, — предложил Кузовков.

— Пойдем в лес за шишками? — обрадовался Яновский-младший.

Мальчики вышли на знакомую тропинку и через кустарник направились к опушке. Лес обжит людьми. Но стоит тишина. Лишь белки нарушают ее. Прыгают с ветки на ветку. Роняют шишки. Но звуки эти еще больше подчеркивают лесное безмолвие.

— Хочешь послушать, как гудит сосна? — спрашивает Федя.

— Хочу, — кивает головой Юзек.

— Прислонись к стволу. Слышишь?

— Плохо…

— Глаза закрой.

— Теперь лучше.

— Это корабельный лес, — деловито объясняет Кузовков. — Из такой сосны получилась бы отличная мачта. Ей любой ветер нипочем.

Набрав полный мешок шишек, мальчики решили отдохнуть. Им попалась небольшая поляна. С двумя пнями посередине, будто приготовленными специально для них.

— Отличное место, — сказал Федя.

— Здесь можно закусить, — согласился Юзек. — Посмотрим, что мама нам положила.

Они съели по куску пирога, запив его холодным чаем. Но не торопились уходить. Между ними остался незаконченным недавний разговор. И вот сейчас они наедине. Самое время поговорить. И принять решение.

Юзек прожил в Водсворте целую неделю. Он быстро влился в новую семью и стал своим.

Однажды после ужина (самое сокровенное время для разговоров), когда все готовились ко сну, кто-то подал мысль: почему бы Юзеку и дальше не оставаться в колонии? Не взять ли его с собой на пароход?

Сразу стали разрабатывать план побега. Каждый со своей койки подавал предложение. Подняться на «Йоми Мару» и затеряться среди других детей — это не трудно. Найдется место в трюме. И от голода не умрешь. А когда через два-три дня узнают, что на «Йоми Мару» посторонний… Не станут же поворачивать пароход из-за одного человека! Юзек вместе со всеми доберется до Европы, а в Америку вернется на пассажирском судне… Родители простят своего единственного сына. В этом все были уверены. Они будут даже счастливы, что он нашелся, что жив.

Мысль отправиться в путешествие захватила Юзека Яновского. Он пересечет Атлантический океан! Это напомнило прочитанные книги. Непослушный сын… Ссора с отцом… Письмо, оставленное на столе… Парусник… Шторм… Дальний берег…

Кажется, впервые Юзек пожалел, что живет с родителями в согласии. Значит, нет повода для ссоры и бегства из дому. И не о чем будет писать в прощальном письме. Отец и без того обещал поехать вместе с ним будущим летом на Аляску.

Он ворочался всю ночь и ждал утра. Он думал, что ему не достает той решимости, какая есть у Кузовкова. Федя сразу бы сказал «да» или «нет». И не мучился бы сомнениями. И не искал бы повода и оправдания своему поступку. Выходит, он, Юзек, человек слабый и нерешительный. И ему требуется помощь со стороны, чужая воля, чтобы принять решение.

Утром Юзек ждал продолжения вечернего разговора. Но Кузовков молчал. Он пытался встретиться с ним глазами. Но Кузовков опускал глаза и даже отворачивался.

Так они и не заговорили в тот день. И на следующий день тоже. О чем угодно, только не о главном.

И вот теперь в лесу, не сговариваясь, мальчики почувствовали, что пора высказаться.

Федя решил начать первым.

Он повернулся на своем пне, чтобы лучше видеть лицо товарища.

— Ты не передумал?

— Не знаю. На такое трудно решиться.

— Думаешь, мне было легче, когда я уходил из дому?

— Ты — другое дело. А я нерешительный, — дрогнувшим голосом сказал Юзек. — Я слабак…

— Я точно такой. Ничем не отличаюсь от тебя, — неожиданно заявил Федя.

— Утешаешь меня?

— Истинная правда! Хочешь знать… Иногда я даже плачу.

— Плачешь? — еще с большим недоверием спросил Юзек.

— Не от боли. А если меня обидят… И еще от тоски, ночью, когда никто не видит.

Все равно Федя сильнее меня, подумал Юзек, если готов признаться даже в этом. Сам он ни за что не открылся бы.

После таких откровений двум маленьким, но гордым мужчинам стало легче. И они протянули друг другу руки.

…Некоторое время они молчали. Потом Кузовков снова начал первым:

— Интересно тебе знать, о чем я думаю?

— Давно хотел услышать.

— Так вот… Не надо убегать из дому.

— А сам ты…

— У меня пропал отец. А ты своего видишь каждый день.

— Мне скучно. Одно и то же. Школа и книжки… Книжки и школа… Я уже догнал маму ростом. А она меня держит за руку, когда мы переходим улицу. Чуть ли не кормит с ложечки. Когда вы уедете, все начнется сначала.

— Все завидуют, какой у тебя папа. Таких полицейских я видел только в кино. А еще у вас автомобиль. Езжай куда хочешь… Правда, Кузовок? — Федя потрепал собаку, которая принюхивалась к сумке. — Остался еще у нас пирог?

— Остался, остался…

— Не давай Кузовку весь…

— Пусть доедает. Не нести же назад.

— Оставь белкам немного. Посмотри, сколько их собралось. Неужели, кроме орехов, им еще что-нибудь нравится?

— То, что готовит моя мама, нравится всем, — не без гордости заявил Юзек.

Что Юзек прав, можно было убедиться вечером, когда сели ужинать. Стол был уставлен таким количеством яств и напитков, что первые четверть часа все были увлечены только едой.

Но вот поднялся хозяин, огромный и добродушный Казимеж, и сказал слова, которых Кузовков ждал долгих два года.

— Федя, — сказал он. — Я тебе обещал новость. Мы ее получили еще ночью. Звонили из Европы. Слышимость была скверная. Из-за грозы, наверно. Наш дежурный офицер не все расслышал. И вот почему утром, когда мы ехали из Водсворта, я тебе не рассказал. Боялся ошибиться.

Кузовков сжал пальцы в кулак так сильно, что по телу побежали мурашки.

— Говори скорей, папа! Не тяни! — Юзек тоже встал из-за стола.

— Следующий звонок поступил днем, когда вы были в лесу. А после он был подтвержден и радиограммой. Ее только что привез нам сержант Клей. Твой отец нашелся. Нашелся! Он жив!

— Где он? — хриплым голосом спросил Федя.

— Его судно стоит под погрузкой в Касабланке, в Марокко. А потом снимется на Марсель.

— Марсель находится во Франции! — воскликнул Юзек. — А туда должен зайти и «Йоми Мару»…