Потерянный разум - Сергей Кара-Мурза

Неужели наш честный интеллигент-либерал не видит, что реализация его идей создала ситуацию абсурда? Жулик, наверняка получивший старую котельную почти даром, теперь требует за нее от прежнего хозяина миллион долларов, шантажируя тем, что осенью сломает этот единственный в городке источник тепла. И прокуратура считает, что этот жулик прав. А «эксперты в растерянности»! Понимание рынка и частной собственности, которое навязали обществу наши приватизаторы (подозреваю, что небескорыстно), несовместимо не только с нормами рациональности, но и с жизнью.

Поддержка рыночной реформы как разрыв с культурой России. В связи с переходом к рынку сразу возник раскол в обществе. Здесь мы говорим не о тех социальных противоречиях и конфликте интересов, которые возникли в ходе реформы, а о конфликте ценностей, представлений о благой жизни. И о том, что сознание нашей интеллигенции было закрыто странным когнитивным (познавательным) фильтром, который не позволил этот конфликт увидеть и осмыслить.

Давно, с начала ХХ века стало понятно, что капитализм (рыночная система) — это особая, уникальная культура294. Совмещение ее с иными культурами — огромная и сложная проблема. Наши реформаторы и пошедшая за ними часть интеллигенции эту проблему просто игнорировали. Известно, что Россия не испытала религиозной революции, сходной с Реформацией в Западной Европе. У нас не возникло “протестантской этики”, которая духовно освящала бы наживу. Заставить людей, воспитанных в православии (да и исламе), сделать наживу высшим жизненным ориентиром, можно было только сломав их культурные устои, насильно обратить в идолопоклонство.

Читая М.Вебера, можно представить себе, какого масштаба духовную катастрофу пытались устроить нашему народу реформаторы. Он пишет о мировоззрении, которое легло в основание буржуазного общества: “Нажива в такой степени мыслится как самоцель, что становится чем-то трансцендентным и даже просто иррациональным по отношению к “счастью” или “пользе” отдельного человека. Теперь уже не приобретательство служит человеку средством удовлетворения его материальных потребностей, а все существование человека направлено на приобретательство, которое становится целью его жизни. Этот с точки зрения непосредственного восприятия бессмысленный переворот в том, что мы назвали бы “естественным” порядком вещей, в такой же степени является необходимым лейтмотивом капитализма, в какой он чужд людям, не затронутым его веянием”295.

Поворот к рынку от нашего “естественного” порядка вещей кажется большинству наших граждан именно “бессмысленным переворотом”, и совершить его не могут даже “новые русские”. Они и ведут себя, как подгулявшие купцы, а не рачительные поклонники Мамоны. Удивительно, что наша интеллигенция, во время перестройки зауважавшая Н.Бердяева, одновременно впала в рыночную утопию и надежду построить в России буржуазное общество. Ведь в своей последней книге «Русская идея» (1946 г.) Н.Бердяев пишет: «Для России характерно и очень отличает ее от Запада, что у нас не было и не будет значительной и влиятельной буржуазной идеологии»296. Ну хоть бы кто-нибудь сказал, пусть голословно, что Бердяев ошибся, буржуазную идеологию мы сможем и выработать, и навязать массовому сознанию. Нет, образованные люди просто держат в уме взаимоисключающие установки и даже этого не замечают.

Кстати, надо сказать и вещь, обидную для наших реформаторов именно как западников — они сразу пошли против культурных постулатов западного рыночного либерализма. Важнейшей стороной в учении либерализма был поиск внеэкономических способов ограничить, ввести в рамки права и морали эгоистические поползновения частных предпринимателей. А.Смит в «Богатстве народов» прямо писал, что этот класс «обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его». Но разве об этой проблеме задумалась наша интеллигенция, убеждая трудящихся поддержать рыночную реформу? Нет, она поверила в магическую силу «невидимой руки» рынка и оторвалась от рациональности либерализма, не говоря уж о рациональности учений, делающих упор на сотрудничество и солидарность людей.

Более того, интеллигенция совершила огромную ошибку, предположив, что едва ли не большинство населения России воспримет образ мысли и действия, присущий «человеку экономическому». Это была вывернутая наизнанку общинная тяга к единству — все вместе станет буржуями! «Homo economicus» — абстрактная антропологическая модель именно предпринимателя (да и то, уже Дж.С.Милль, придавая строгую форму модели «экономического человека» Адама Смита, особое внимание уделял случаям, когда эта модель не действует). Что же касается рабочих, то они, по мнению Рикардо, следуют не рациональному расчету «экономического человека», а инстинктам297.

Что русская культура, представленная и славянофилами, и западниками, и самой буржуазией, отрицала буржуазность, есть факт, который никем и не подвергался сомнению. В этом нет ничего удивительного, речь идет не о технологии промышленного производства, не об институтах индустриального общества типа фабрики, биржи, банка, а о специфическом культурном и мировоззренческом явлении, о котором и писал М.Вебер в своем труде о протестантской этике. Надо только удивляться наглости идеологов реформы в России, которые задумали не просто создать у нас рыночные институты, но именно привить людям буржуазность — как писал философ Ракитов, «произвести изменения в ядре культуры». А.Н.Яковлев даже пишет об этой рыночной реформе с большой буквы — Реформация. Смешно глядеть на такого Лютера.

Но как же могли принять и поддержать этот безумный проект наши интеллигенты? Неужели они забыли все, что по этому поводу писали и говорили самые светлые выразители нашей культуры — от Гоголя до Толстого и Достоевского, а потом и до Блока с Есениным? На кого они хотят их променять?

Допустим, кому-то покажется, что Толстой и Достоевский отвергали буржуазность ХIХ века, «первоначальное накопление» и т.п., а теперь буржуазность другая, демократическая. Об этом можно было бы спорить, но даже этого не говорилось. И не вспоминалось, чтобы опровергнуть, что именно о ХХ веке Блок писал:

Век буржуазного богатства

(Растущего незримо зла!).

Представим себе, что сказал бы Блок сегодня, повидав буржуазность конца ХХ и начала ХХI века. Вспомнив все его творчество в целом, можно с уверенностью сказать, что он бы ее отверг еще более жестко, чем век назад. Ибо она стала еще более наглой и безжалостной, она еще дальше откатилась и от христианства, и от Просвещения. На самом Западе это слекга скрашивается и маскируется богатством, которое обеспечивает комфорт и позволяет хорошо кормить интеллигенцию. Но ведь мы говорим о тех, кто живет и будет жить в России.

Провал в рациональности выражается еще и в том, что проект изменения культурного ядра России («Реформации») был начат без какого бы то ни было расчета сил и средств. Какими культурными ресурсами обладали реформаторы, берясь за такую грандиозную задачу? Шутками Хазанова и песнями Аллы Пугачевой? Где их поэты, которые могли бы соблазнить людей буржуазностью?

Важное отличие «рынка» от “плана” (то есть от любого хозяйства, которое ведется ради удовлетворения потребностей) заключается в том, что это система либеральная. Она в принципе может действовать только в том случае, если все ее участники соглашаются с основными правилами игры. Они все принимают на себя роль собственника, который свободно обменивает свою собственность по устанавливаемой рынком цене. Заставить действовать по этим правилам людей, которые не принимают культурных норм рынка, невозможно.

Вот жалобы экономиста Л.Пияшевой в интервью, взятому Институтом социологии РАН в 1994 г.: “Я социализм рассматриваю просто как архаику, как недоразвитость общества, нецивилизованность общества, неразвитость, если в высших категориях там личности, человека. Неразвитый человек, несамостоятельный, неответственный — не берет и не хочет. Ему нужно коллективно, ему нужно, чтобы был над ним царь, либо генсек. Это очень довлеет над сознанием людей, которые здесь живут. И поэтому он ищет как бы, все это называют “третьим” путем, на самом деле никаких третьих путей нет. И социалистического пути, как пути, тоже нет, и ХХ век это доказал… Какой вариант наиболее реален? На мой взгляд, самый реальный вариант — это попытка стабилизации, т.е. это возврат к принципам социалистического управления экономикой”.

В чем смысл этого лепета “доктора экономических наук”? В том, что культурной базы для рыночной Реформации нет. Советский капитализм можно было бы строить, и вполне успешно (как в Китае строят «китайский капитализм»), а западный построить не получится.. Русскому человеку, несмотря на все потуги реформаторов, “нужно коллективно”. И потому он не берет и не хочет священной частной собственности. И потому, по разумению умницы Пияшевой, хотя “социализма нет”, единственным реальным выходом из кризиса она видит “возврат к социализму”.