Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

– Дон Франсиско, – повторил тот машинально, а потом встряхнулся. – Нам надо спешить, Адриано, потом расскажешь…

По опыту Одили, проще было остановить лавину руками.

– Я шел вдоль каналов, и плыл местами, и тут увидел его. Вообрази, каналы, ночь, и тут он, как есть, черный человек, в смысле, дон. У меня сердце в пятки, а он оборачивается и говорит твоему дяде: «А вторая лодка где, Йон?» И это не он, понимаешь? Не тот голос!

– Я так и знала! – вырвалось у Беллы. – Прямо его видел?

– Его, а как же, до последней черточки, – отмахнулся Адриано. – Но неважно, я, значит, за угол, отдышаться, и тут подплывает вторая лодка, а там снова он, вот клянусь, такой же!

– Первый был дядя Алехандро, раз с доном Йонатаном на ты, – упавшим голосом отозвалась Белла. – Они близнецы.

– Можно подумать, мне кто-то сказал. Но это неважно, тут и этот второй подает голос, второй, значит, близнец – и это опять не он!

– Это и в самом деле сейчас неважно, – вмешался Ксандер. – Далеко они были, Адриано?

– А за мной, – кивнул тот. Одиль закатила глаза. – Через минуту будут. Но вы же нашли дона Фелипе?

– Нашли, – ответил Ксандер.

– Значит, уйти не успеем, – сказал Ян, переглянувшись со своими. В руку ему уже удобно лег довольно зловещего вида нож, но улыбка его была, на вкус Одили, и позловещее. – Что ж…

– Я их остановлю, – сказала она прежде, чем даже успела об этом подумать. – Ксандер, Белла, идите.

Ксандер, к ее облегчению, только заглянул ей в глаза и кивнул, пройдя мимо, чтобы тут же начать рисовать на двери символ. Белла, благослови мироздание ее своевременно уснувший пыл, метнулась к нему, но заколебалась, остановилась около Одили.

– Ты уверена? – спросила она тихо, красноречивым взглядом окидывая тех, кто уже здесь был: от тех, кто должен был явиться, иберийка угрозы, должно быть, не ощущала.

– Да.

– Ты в порядке? Ты все время висок трешь.

Прежде чем ответить, Одиль заглянула в себя. Гул в голове умолк, и плескание, и это было хорошо, но еще лучше была поднимающаяся изнутри стылая мощь севера: словно воду в ней разрезали длинные корабли ее предков, и Рейн нес эти корабли на погибель беспечальным берегам. Здесь и сейчас не будет молитв, поняла она. Здесь и сейчас будет заклятие, и звучные слова на древнем языке уже рвались с ее губ.

– Рейн неспокоен, – ответила она. – Но сейчас это неважно. Идите. Я справлюсь.

Белла сощурилась, но кивнула тоже и шагнула вперед, навстречу протянутой ей руке Ксандера, навстречу вспыхнувшему символу и открывающейся двери. Стоило двери захлопнуться опять, Ян и его соратники безмолвно встали наизготовку, и вовремя – она тут же распахнулась вновь, впуская Йонатана ван Страатена и следом, по пятам Франсиско Альба.

Она не дала им всем ни мгновения, ни шанса.

Просто начала петь.

Глава 15

Голландец

Дверь открылась прямо на дорожку у маяка: ноги Ксандера тут же по колено ушли в воду, и он понял, что успел едва-едва, но удачно – Фелипе оказался там, где он и надеялся, у большого валуна на пути к маяку. Расчет Яна, если подумать, был верен: у Фелипе, на котором пришлось спешно разрезать и распутывать веревку, не было ни малейшей возможности добраться к безопасному месту. Зато он хотя бы был в сознании и благодарно сжал Ксандеру руку, не тратя времени на слова – сейчас было и в самом деле не до них.

– Здесь же была дорожка! – услышал он.

Белла металась в воде, как рыба на мелководье, поскальзываясь то и дело на ставших подводными камнях. Он сосредоточился на другом: как бы удержать Фелипе, который и наступить-то уже не мог на свою хромую ногу, и при этом не вымокнуть самому. Прилив был в самом разгаре, к чему было не подготовиться, и теперь – уж это-то точно – им брести до маяка в лучшем случае по пояс в воде, а о том, чтобы добраться до берега и дома, можно было бы и вовсе забыть, пока море не отхлынет.

Маяк все еще работал, сияя своим вращающимся глазом над притихшим морем – хоть волн нет, и это уже хорошо, отметил Ксандер, с усилием переставляя ноги. Белла, ругаясь себе под нос, изо всех сил старалась подобрать юбку, и каково было управляться с мокрой до нитки шерстью, можно было и не воображать.

За этими волнениями он перестал смотреть на море, перестал смотреть хоть куда-то, кроме как впереди себя, надеясь, что верно вычислил, где собственно ушедшая под воду дорожка. Сойти с нее сейчас значило бы…

Фелипе, до того старавшийся ему помогать как получалось, сначала вдруг замер, а потом рванулся из его рук прежде, чем ушей Ксандера коснулись первые ноты русалочьей песни.

– Стой!

Ксандер метнулся следом, но какое там, Фелипе словно забыл о своей хромоте. Еще один рывок, и ибериец уже оказался в волнах по грудь, а вокруг него, сужая круги, вертелись до боли знакомые Ксандеру чешуйчатые тела, и все громче и громче звучало нечленораздельное, но прекрасное пение.

Где-то за спиной Ксандера невнятно вскрикнула Белла, и он оглянулся, чтобы увидеть, как она оседает в воду, судорожно зажимая уши, и как мучительно искажено ее лицо. Первая мысль его была кинуться к ней, но он тут же передумал: даже упав на колени, там, где она была, она не утонет, и хотя бы ей хватало ума не бросаться в объятия русалок, а вот Фелипе…

– Анита! – услышал он голос иберийца и понял, что дело плохо.

Он было подумал нырнуть, чтобы быстрее достичь Фелипе – благо тот больше никуда не бежал и не плыл, а стоял столбом по шею в воде, таращась с блаженным лицом на поднимающуюся из моря русалку – но не решился. Почему-то в этот раз он видел их как есть: чешуйчатых, с нечеловеческими чертами тварей, а не прекрасных дев, и не понимал их песен, что, глядя на Фелипе, было к лучшему. Почему, он не знал, но спорить с удачей не собирался.

Он зашагал сквозь невыносимо тягучую воду к Фелипе, а русалки тянулись к нему, как раньше, и он отшвыривал их цепляющиеся, противно мокрые руки. Сначала они пытались утихомирить его пением, потом стали раздраженно и удивленно шипеть, показывая