Тени грядущего зла - Рэй Брэдбери

С историей создания «Марсианских хроник» связана, разумеется, и легенда, согласно которой Брэдбери, испытывавший трудности с изданием сборника коротких научно-фантастических рассказов, пожаловался своему другу — кинорежиссеру Норману Корвину. Тот посоветовал писателю самому отправиться в Нью-Йорк и поискать там издателя. Несмотря на финансовые затруднения — его жена ждала тогда первую из четырех дочерей, он все же собрал необходимую сумму и поехал в Нью-Йорк. Несколько дней он, проводя ночи в благотворительной ночлежке, бегал по редакциям огромного города без ощутимых результатов, пока наконец опытный редактор не посоветовал ему объединить все написанные им «марсианские» рассказы в роман. Совет оказался дельным, через год после поездки в Нью-Йорк (в 1950 г.) «Марсианские хроники» увидели свет.

Любопытно, что редактора, давшего Брэдбери добрый совет, звали Уолтер Брэдбери и ему-то писатель и посвятил свой автобиографический роман «Вино из одуванчиков», вышедший отдельной книгой в 1957 году со следующим обращением на титульном листе: «Уолтеру А. Брэдбери, не дядюшке и не двоюродному брату, но, вне всякого сомнения, издателю и другу».

Романы «Марсианские хроники», «451° по Фаренгейту», «Вино из одуванчиков» и «…И духов зла явилась рать», вышедшие один за другим с промежутками в 3–4 года, принесли Брэдбери известность не только в Америке и Англии, но и во всем мире. Романами и рассказами его зачитывались и зачитываются взрослые и дети, любители фантастики и те, кто равнодушен к ней или даже вовсе ее не жалует. Причин популярности Брэдбери несколько, но вероятно главная заключается в том, что большинство из написанного им — это настоящая Литература. В его прозе много новых, нетрафаретных мыслей, она стремительна, лаконична, изобилует неожиданными поворотами захватывающего сюжета, язык по-настоящему поэтичен и исчерпывающе точен. Вторая причина его популярности — в позитивной, созидательной программе, которая очень четко сформулирована им в «451° по Фаренгейту»: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына или книгу, картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведенную из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив… Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником…Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение». Из приведенного отрывка видно, что Брэдбери иногда несколько прямолинеен и грешит морализаторством, но благородство измерений, чувство ответственности литературы за будущее мира и искренность писателя не вызывают сомнений и искупают присущую ему порой декларативность.

Третья причина популярности Брэдбери видится в том, что среди множества произведений, написанных им в самых разных жанрах, любой читатель может отыскать что-то соответствующее его литературным вкусам. Такие рассказы как «Лед и пламя», «Здесь обитают тигры», «Нескончаемый дождь» — оценят любители «жесткой» научной фантастики. «Акведук», «Смерть и дева» — это скорее притчи, лишь чуть-чуть замаскированные под космическую фантастику, так же как декорированы фантастической атрибутикой рассказы «Человек» и «Подарок», носящие откровенно религиозный характер. Работает Брэдбери и в чисто реалистической манере: «Шлем», «Время уходить» и «Примирительница» сделаны в традициях О'Генри, Марка Твена, Джека Лондона. Много у писателя рассказов о детях: «Верхний сосед», «Поиграем в «Отраву»», «Здравствуй и прощай». Есть, наконец, сказки для взрослых, мудрые и печальные, близкие по интонации к «Маленькому принцу» Экзюпери, «Жила-была старушка», «Диковинное диво», «Человек в воздухе».

Порой Рэя Брэдбери обвиняют в том, что фантастика его «Не научит», к месту и не к месту поминая любовь его к технике. Писатель и сам охотно признает, что техника всегда интересовала его «неизмеримо меньше, чем связанные с ними моральные и социальные вопросы — влияние техники на отношения между людьми». И это естественно — в центре внимания хороших писателей всегда остается человек — кому был бы интересен «Наутилус», не будь на нем капитана Немо? И чего бы стоил Солярис без трагедии Кельвина, Сарториса, других обитателей орбитальной станции и их «гостей»? А разве идеи и футурологические прогнозы Брэдбери в области социологии и психологии не являются научными в том смысле, в каком литература, а фантастика — это прежде всего литература, может быть научной?

Как и многие другие писатели: Честертон, Конан-Дойль, ОТенри, Айзек Азимов, Брэдбери часто Объединяет рассказы по темам, а одни и те же герои нередко переходят у него из произведения в произведение. Такими «сквозными» героями являются сестры Мари и Мэг в рассказах «Научный подход» и «Знали, чего хотят». Дядюшка Эйнар, Сиси и другие члены Семьи в рассказах «Апрельское колдовство», «Дядюшка Эйнар», «Та, которая странствует», «Семейный сбор» — цикле, чем-то напоминающим каттнеровскую серию рассказов о Хогбинах. Рассказы «Лучшее из времен» и «Верхний сосед» непосредственно примыкают к роману «Вино из одуванчиков». Одной темой объединены «Тот, кто ждет», «Голубая бутылка» и «Были они смуглые и золотоглазые», лишь формально не вошедшие в «Марсианские хроники». «Нескончаемый дождь» и «Все лето в один день» — фрагменты так и не состоявшейся «венерианской» серии, а «Диковинное диво», «Берег на закате», «Почти конец света» близки не только по авторской интонации, но и по сюжету, по структуре текстов. Есть и другие, связанные между собой, продолжающие друг друга произведения, с которыми любители творчества Брэдбери были знакомы уже давно, с представителями же некоторых «жестоких» или «чернушных» циклов они в этом сборнике встретились впервые.

В принципе уже появление таких рассказов как «Вельд», «Детская площадка» и «Урочный час» должны были развеять придуманный соцреалистическими критиками миф о добреньком сказочнике Брэдбери, однако растворенные в массе других рассказов, снабженные соответствующими комментариями и пояснениями, они воспринимались как нечто писателю не свойственное. Между тем даже включенные в этот сборник не самые «чернушные» рассказы: «Акведук», «Город», «Бред», «Маленький убийца», «Поиграем в «Отраву»», «Прикосновение пламени» показывают, что Брэдбери творит отнюдь не в розовых очках и мир его произведений совсем не такой «праведный», как это у нас долгое время пытались представить, а яростный, страшный, часто иррациональный и несправедливый. Что Брэдбери вовсе не добряк и записной оптимист, лишь чуть-чуть «не доросший» до понимания классовой теории, а скрупулезный и порой жестокий исследователь, изучающий современное общество, пути его развития и место человека в нем. Исследователь, уделяющий особое внимание тем потаенным уголкам человеческой души, где дремлют до поры до времени весьма мерзкие инстинкты, где подобно жутким доисторическим рептилиям притаилась жестокость, подлость, предательство.

По прошествии времени видно, что иные рассказы Брэдбери, написанные некогда «на злобу дня» с праведным гневом, болью и скрежетом зубовным, такие, например, как «Мусорщик», «Око за око?», «Вышивание», кажутся ныне несколько архаичными. Мир меняется на глазах, старые проблемы как-то решаются, рассасываются, на смену им приходят новые, предугаданные, предвосхищенные писателем и вот уже целый ряд произведений, представлявшихся прежним издателям страшноватыми, жестокими и надуманными: «…И духов зла явилась рать», «Бред», «Маленький убийца», «Поиграем в «Отраву», неожиданно оказываются откровениями. В их свете фигура Брэдбери приобретает объемность и подлинный масштаб, ибо разве может настоящий «сказочник», если уж использовать этот так долго приклеиваемый Брэдбери ярлык, особенно странный в применении к человеку, написавшему «451° по Фаренгейту», не рассказывать в числе прочих и страшные сказки? Причем по-настоящему страшен не роман «451° по Фаренгейту», где показано зло явное, бесспорное, с которым можно и должно бороться, а произведения, в которых автор заглядывает в глубины человеческих душ, где не так уж редко ему встречаются червоточины, мелкое, ползучее зло: зависть, жадность, равнодушие, которое, вовремя не замеченное, не выкорчеванное, в конечном счете и превращает нас в «людей осени», участников «темного карнавала» — фигуры более жуткие, чем любые инопланетные монстры, рожденные буйной фантазией собратьев Брэдбери по перу.

Возможно, все сказанное выше несколько смещает привычные акценты, но ни в коем другом случае не умаляет заслуги писателя в борьбе со злом явным, видимым даже не вооруженным литературным талантом глазом: милитаризмом, расовой дискриминацией, бюрократизмом, воинствующим невежеством и скудоумием. Его публицистика и такие рассказы как «Ржавчина», «И камни заговорили. «Акведук», романы «451° по Фаренгейту», «Марсианские хроники» не потеряли своего блеска и актуальности и по-прежнему являют образцы гражданской позиции. Кроме того, Брэдбери, согласно легенде, давний противник любых войн, любого мракобесия.