Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лишь некоторые из рекомендаций редакторов Госкино были оправданы: сценарий действительно был «перегружен отвлеченными рассуждениями», а главная идея фильма — «счастье не посылается свыше, а оно есть плод усилий каждого человека — не всегда прочитывалась»[451].
30 ноября. Под давлением КГБ вынужден эмигрировать на Запад один из основателей Украинской Хельсинкской группы, известный правозащитник генерал Петр Григоренко. В феврале 1977 года он написал книгу о борьбе КГБ против Хельсинкского движения в СССР.
5 декабря. Письмо АН — БН:
1. Насколько можно было понять Тарковского, двухсерийный вариант «Сталкера» готовы утвердить, но при этом никак не удается добиться, чтобы с него сняли пресловутые 300 тыс. Это означает, что будущая группа будет заведомо лишена премий, постановочных и пр. Сизов вызвал Андрея к себе и предложил подать заявление, что он снимать на таких условиях отказывается. Андрей такое заявление написал. Сизов остался недоволен формулировкой — Андрей обвинял студию в браке. Андрей написал новое заявление, продиктованное самим Сизовым. Но и это заявление Сизов не принял, выругался и уехал в Италию. Так что все по-прежнему висит в воздухе, я хожу нестриженый, ждем дальнейших событий. Видимо, какое-то решение будет принято, когда Сизов вернется.
2. Кайдановский прикуривал от электронагревателя, там что-то взорвалось, и ему покалечило лицо. К счастью, зрение не пострадало, с лицом тоже все в порядке. Но мы здорово перетрусили.
У Александра Кайдановского ночью закончились спички, и он решил прикурить от кипятильника, не зная, что, нагреваясь до высокой температуры, не будучи погруженным в воду, прибор взрывается. Саше в лицо и глаз впились десятки раскаленных металлических осколков. Возникла реальная угроза потери зрения. Его лечил опытнейший хирург-офтальмолог Евгений Лихнекевич, и глаз удалось спасти.
Пятнадцатого декабря в Париже при странных обстоятельствах от удара током погиб сценарист, поэт, бард, один из самых ярких диссидентов Александр Галич. Они были лично знакомы с Тарковским.
18 декабря. Письмо АН — БН: Звонил сегодня Тарковский. Он согласился снимать, сценарий утвердили, съемки начнутся в середине марта, подготовка (декорации и пр.) еще раньше. Сизов представляет ему нечто вроде гарантийного письма, где обязуется обеспечить группе постановочные и как-то компенсировать премиальные.
Итак, Тарковский дал себя уговорить. В высоких кабинетах решили, что двухсерийный «Сталкер» будет снят. Проблемы с пленкой не стали расследовать. За истраченные деньги и брак, кроме Рерберга и начальницы ОТК ЦОП, никто не был наказан. Деньги списывать не стали, но на продолжение съемок пообещали достаточный бюджет, чтобы переснять всю картину. Никто не был заинтересован в дальнейшем раздувании скандала. Включая режиссера-постановщика. Ситуация парадоксальным образом перевернулась, и теперь Госкино стало самой заинтересованной стороной в завершении «Сталкера». Тарковский вынудил Госкино работать на себя.
Сам Андрей Арсеньевич частично оправился от нервных потрясений. Его по-прежнему считали выдающимся режиссером. Репутация Тарковского — гениального мученика, угнетаемого и страдающего художника еще больше укрепилась. Но на «Мосфильме» события последнего года ему сильно навредили. Второе творческое объединение было депремировано, все его работники, даже не причастные к событиям на «Сталкере», потеряли сорокапроцентную надбавку к должностным окладам. Естественно, любви к Тарковскому это не прибавило. Но его это мало трогало. Андрей Арсеньевич, приободрившись, вновь строил планы, определял стратегию на будущее. В перспективе очень желанный, хотя и отложенный итальянский проект, а в ближайший год — пересъемки «Сталкера» на его условиях. Но на картине не было директора, пока еще не было финансирования. Не было и новой команды, с которой можно было бы пускаться в третье плавание на корабле под названием «Сталкер».
Георгий Рерберг: Андрей закрылся на зиму, переписал-таки кардинально сценарий и весной опять запустился. И снял все снова. Это, конечно, могло быть только в Советском Союзе, и это мог сделать только такой человек, как Андрей. В третий раз снять все то, что уже дважды снималось. Причем по характеру изображения все было почти такое же, как то, что снимал я. С небольшими изменениями.
Марианна Чугунова: Зато герой стал другой. А так, выражения и диалоги были почти такие же[452].
Переписывали сценарий все же братья Стругацкие. Это они изменили характер главного персонажа по требованию Тарковского.
Георгий Рерберг: Герой стал другой. Диаметрально другой[453].
Я расстался с Тарковским без ненависти и раздражения, хотя и в изрядной озадаченности, и дал себе слово: если «Сталкер» будет продолжен, приложить все усилия, чтобы снова работать на этом фильме. В декабре мы случайно встретились с Тарковским в коридоре «Мосфильма». Я поздоровался, он ответил, остановился и протянул руку для рукопожатия. Это было наше второе рукопожатие за год совместной работы. Слегка наклонив голову, он спросил: «Женя, мы скоро будем снова запускаться. Надеюсь, вы не покинете наш не вполне утонувший „Титаник“? Мне бы хотелось продолжить нашу совместную работу…» Я заверил, что и сам хочу этого, но меня могут назначить на какую-то другую картину. (У меня было предложение работать на фильме «Гараж» Э. Рязанова, хотя пока еще не ясное по срокам.) Тарковский поджал губы. «Угу. Хорошо, что вы сказали об этом…» Мы попрощались, и каждый пошел своей дорогой.
Тарковский основные усилия направляет на формирование съемочной группы и обеспечение приемлемых условий работы. Его поддерживает генеральный директор «Мосфильма» Сизов. Всех, кого Тарковский хотел сохранить в составе своей съемочной группы, трудоустроили так, чтобы к началу работ по «Сталкеру» они могли освободиться. Но таких людей было очень немного.
Прежде всего, нужно было срочно искать оператора и художника высокого класса.
* Александр Боим: «Сталкер», в конце концов, спас Сизов — генеральный директор «Мосфильма». Тарковского не любивший, но отчетливо понимавший, что все, что тот делает, это талантливо и значительно. Он отдавал себе отчет в том, что любой фильм Тарковского — это международный резонанс, престиж, Каннская или Венецианская премия, к которой он, Сизов, некоторым образом, приложил руку. Он понимал, чего ждать от Бондарчука, чего от Матвеева, а чего от Тарковского. И прекрасно понимал: из того, что делает «Мосфильм», в истории мирового кино останется именно Тарковский.
Двадцать восьмого декабря в последней записи в дневнике за этот год Тарковский приводит цитату из китайского философа, основоположника даосизма Лао-цзы,
