Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Трагические события в Бенгази теперь приобрели неизмеримо более сложный поворот. Теперь нам необходимо было обеспечить эвакуацию всех остававшихся там наших людей (почти тридцать человек, включая пятерых сотрудников службы дипломатической безопасности и сотрудников ЦРУ) из этого города, пока мы еще никого больше не потеряли.

Примерно через час ливийские правительственные силы безопасности, которые разбежались, когда жилой комплекс ЦРУ попал под минометный обстрел, вернулись, чтобы сопроводить американцев в аэропорт. Первый самолет с американцами на борту вылетел в 7:30 утра, вторым самолетом были эвакуированы остальные, в том числе тела Шона Смита, Глена Доэрти, Тайрона Вудса и Криса Стивенса (его тело доставили из больницы). К полудню все американские военнослужащие и сотрудники из Бенгази оказались наконец в Триполи.

Я же в Вашингтоне продолжала размышлять об ужасе всего случившегося. Впервые с 1979 года американский посол был убит при исполнении своих обязанностей. Четверо американцев погибли. Жилой комплекс нашего генконсульства в Бенгази лежал в дымящихся руинах, жилой комплекс сотрудников ЦРУ был покинут. И нельзя было сказать наверняка, что будет дальше или где именно это может произойти.

Я приготовилась к тяжелому дню, который ждал меня впереди. Я знала, как важно было твердо руководить потрясенным Госдепартаментом, сосредоточив внимание на текущих угрозах. Но сначала мне нужно было позвонить семьям тех, кого мы потеряли. Им было нужно знать, как чтит Госдепартамент и весь народ заслуги их родных и близких, а также то, что наши сердца скорбят об этой потере, как и их сердца. Позвонить им было очень непросто, но это была моя святая обязанность.

Выслушав доклад генерала Демпси о развитии событий, я села за свой рабочий стол в Государственном департаменте и позвонила сестре Криса, Энн Стивенс, которая работала врачом в детской больнице Сиэтла. Бóльшую часть ночи она не спала, разговаривала с коллегами Криса в Госдепартаменте и передавала новости остальным родственникам в семье Стивенс. Несмотря на то что она была измучена и шокирована известием о смерти Криса, она все-таки смогла сосредоточиться на том, чего хотел бы ее брат. «Я надеюсь, что это не помешает нам продолжить поддерживать ливийский народ в его движении вперед», — сказала она мне. Энн знала, с какой преданностью относился Крис к созданию новой Ливии на обломках режима Каддафи, как всячески помогал этому процессу, а также понимала, что это очень важно для американских интересов. Он влюбился в Ближний Восток еще молодым волонтером Корпуса мира, когда поехал преподавать английский язык в Марокко, и в дальнейшем продолжал представлять Соединенные Штаты на дипломатической службе по всему региону. Куда бы он ни приехал, у него везде появлялись друзья, и это были и друзья Соединенных Штатов. Он всегда с глубоким сочувствием воспринимал надежды и чаяния других людей. Я сказала Энн, что он всегда будет жить в памяти многих народов как герой.

В последующие недели меня поражало благородство и достоинство, с которым семья Стивенс справлялась со своим горем и переживала этот тяжелый период в своей жизни. Уже по завершении моей службы на посту госсекретаря мы с ними продолжили общаться. Я с гордостью поддержала их проект основания «Инициативы Дж. Кристофера Стивенса по виртуальному обмену», в рамках которой предполагалось использовать технологии для установления связи между молодежью и преподавателями в странах Ближнего Востока и в Соединенных Штатах. Это был достойный способ почтить память Криса и продолжить его дело, которое значило для него так много.

Затем я позвонила жене Шона Смита, Хэзер, которая жила в Нидерландах с их двумя маленькими детьми. Я выразила ей свои соболезнования в связи с гибелью ее мужа. Для нее это был огромный шок. Шон и Хэзер строили планы поехать в отпуск сразу же после поездки Шона в Ливию. Как и Крис Стивенс, Шон Смит был глубоко предан делу установления связей между США и другими странами мира и с гордостью служил своей стране. После того как шок и боль первых дней немного улеглись, Хэзер также выразила убеждение, что ее муж хотел бы, чтобы Америка не отступала, не пряталась от контактов с миром и не жила в страхе.

В годовщину событий 12 сентября очень важно помнить об этих чувствах. В течение всей ночи продолжались протесты против оскорбительного видеофильма в Интернете, они распространились из Египта по всему Ближнему Востоку. Около двухсот разгневанных марокканцев собрались возле нашего консульства в Касабланке. В Тунисе полиции пришлось применить слезоточивый газ, чтобы разогнать толпу у здания американского посольства. В Судане, Мавритании и Египте подобные демонстрации происходили не только возле американских представительств. После того, что случилось накануне в Бенгази, все были на взводе и мы относились к каждому инциденту так, словно и это также могло очень быстро выйти из-под контроля.

Я провела очередное совещание-видеоконференцию с уставшими, но по-прежнему решительно настроенными сотрудниками посольства в Триполи. За прошедшие сутки они чрезвычайно много поработали, мне хотелось лично поблагодарить их и сказать им, что, хотя они и находятся за тысячи километров от дома, они не одиноки.

Затем мне захотелось обратиться непосредственно к американскому народу и ко всему миру. Мне было очень тяжело объяснять не поддающееся объяснению стране, которая утром 11 сентября получила новость об очередном кровавом событии в этот день. Эмоции зашкаливали. Некоторые из моих помощников, кто знал и любил Криса Стивенса, не смогли сдержать слез. Я ненадолго уединилась в своем офисе, чтобы успокоиться и обдумать то, что хотела сказать. Затем я прошла в зал, где собралась пресса.

Когда камеры отщелкали первые кадры и были на время отложены в сторону, я изложила известные нам факты («вооруженные боевики» совершили нападение на наш жилой комплекс и убили наших людей) и заверила американцев, что мы делаем все возможное, чтобы обеспечить безопасность наших сотрудников и граждан во всех странах мира. Я также сказала, что молюсь вместе с семьями погибших и восхищаюсь нашими дипломатами, которые служат нашей стране и нашим ценностям по всему миру. Крис Стивенс рисковал своей жизнью, чтобы остановить тирана, а затем отдал свою жизнь, помогая строить лучшую Ливию.

— Миру нужно больше таких людей, как Крис Стивенс, — сказала я.

Помня призыв Энн Стивенс продолжать дело Криса и помогать строить будущее Ливии, я объяснила американскому народу, что «это было нападение лишь небольшой группы ожесточившихся людей, которые не представляют народ или правительство Ливии» и что мы не повернемся спиной к стране, которую мы помогли освободить. Я также заверила их, что, продолжая изучать, каковы именно мотивы и методы тех, кто осуществил эти теракты, мы не успокоимся до тех пор, пока все эти люди не будут найдены и привлечены к ответственности.

Сделав эти заявления, я направилась в Белый дом, где президент Обама тоже готовился выступить с обращением к народу. Стоя на лужайке рядом с Овальным кабинетом, мы переговорили о том, сможет ли он приехать в Госдепартамент сразу же после своего обращения к народу, чтобы подбодрить и утешить скорбящих коллег Криса и Шона. Я сказала ему, что это будет очень много значить для Госдепартамента, где многие по-прежнему находились в шоке от случившегося. Мы вышли в розарий, где президент заявил всему миру, что «никакие акты террора не смогут поколебать решимость нашей великой нации, изменить наш характер или затмить свет тех ценностей, которые мы отстаиваем».

После выступления президента я помчалась обратно в Госдепартамент. Хотя президент и предложил мне поехать вместе с ним, я хотела убедиться, что все было в порядке перед этим неожиданным визитом. Обычно подготовка к визиту президента занимает недели предварительных организационных мероприятий. Здесь же все организовывалось «на лету».

Когда он приехал, мы вместе прошли через вестибюль, и я показала ему Доску почета с именами дипломатов, которые пали на боевом посту. Позже он сделал запись в книге соболезнований о тех, кого мы только что потеряли.

Совершенно незаметно вокруг нас вдруг оказались сотни сотрудников Госдепартамента. Они собрались во внутреннем дворике здания. Были многие из Бюро по делам Ближнего Востока, в котором почти все время работал Крис Стивенс, а также из Бюро управления информационными ресурсами, в котором работал Шон Смит. Наскоро установленная аудиосистема отчего-то не работала, поэтому я просто поставила штатив микрофона на землю и сказала вступительное слово перед выступлением президента. В течение двадцати минут президент прочувствованно говорил о том, как многое значит работа наших дипломатов для национальной безопасности Америки и защиты наших ценностей. Он призвал сотрудников и сотрудниц Госдепартамента почтить память тех, кого мы потеряли, удвоив наши усилия, чтобы представить лучшие традиции нашего великого народа. Я видела по их лицам, как много это означало для них и тех, кто смотрел и слушал из окон, выходящих во двор. Когда он закончил, я повела его на встречу с некоторыми из коллег Криса из Бюро по делам Ближнего Востока, которые с самого начала кризиса работали практически безостановочно. Позже тем вечером я зашла к ним в офисы, а также в тот отдел, где работали коллеги Шона, чтобы выразить им свои соболезнования и благодарность. Я испытывала невероятную гордость, что служу этому президенту, что возглавляю эту команду и являюсь частью большой семьи Госдепартамента США.